Русский Парнас
Шрифт:
Вместе с Грибоедовым и Денисом Давыдовым посещает он особняк Римских-Корсаковых на Страстной площади, где участвует в домашних музыкальных вечерах. Выступает он и в благотворительных концертах.
А в январе 1825 года, когда состоялось торжественное открытие Большого театра, москвичи услышали музыку Алябьева и Верстовского, написанную ими специально к этому знаменательному событию. «С рукоплесканиями приняла публика музыку любимцев своих: Алябьева и Верстовского», — писал по поводу этого события В.Ф. Одоевский.
Сочиняя музыку к спектаклям Большого и Малого театров, Александр Алябьев сближается с выдающимися актерами этих театров:
Бурная и разнообразная московская жизнь захватывает Алябьева. Человек необыкновенно живой, азартный, он посещает балы и светские салоны, ему не чужды и такие удовольствия, как карты, сыгравшие в судьбе композитора роковую роль.
24 февраля 1825 года — день, определивший всю дальнейшую жизнь Алябьева, круто изменивший налаживающееся было беспечное и блестящее московское существование.
Заурядная мужская ссора после очередной игры закончилась трагически. Вспыльчивый, горячий Алябьев, не выносивший нечестности, малейшей несправедливости, в пылу гнева ударил одного из своих партнеров, некоего Времева, больного гипертонией, как теперь называется этот недуг.
Через несколько дней после злополучной карточной партии Времев скончался. Возможно, кончина эта и не была никоим образом связана с игрой, но в результате доноса одно сопрягли с другим, и Алябьев со своим зятем Н.А. Шатиловым, также участником игры, были обвинены в убийстве. Алябьев проводит несколько лет, пока идет следствие и судопроизводство, в тюрьме, там создает произведения разных жанров: вокально-оркестровые, хоры, романсы, инструментальные пьесы и конечно же музыку для спектаклей в Большом и Малом театрах. Уже во время суда им написан третий струнный квартет соль мажор.
В третьей части этого квартета слышна тема знаменитого «Соловья». И сам этот романс, принесший композитору мировую славу, был сочинен тоже в тюрьме, однако точная дата написания неизвестна. Удивительно то, что все произведения, созданные Алябьевым во время тюремного заключения, пронизаны светлым, безмятежным, радостным настроением, жаждой жизни.
Но бывало, что Алябьев падал духом, и тогда не спасала даже музыка. Так случилось, например, когда он узнал, что любимая им женщина, Е. А. Римская-Корсакова, выходит замуж. Мучительно долго потянулось время в тюрьме после этого тяжелого известия...
Окончательный приговор был вынесен Алябьеву только 1 декабря 1827 года: он был сослан в Сибирь.
В деле, по которому проходили Алябьев и его родственник, много темного и непонятного. В следствии и в судопроизводстве были допущены не только ошибки, но и прямые отклонения от законов того времени, а приговор был вынесен без указания конкретной вины. Есть основания полагать, что в столь тяжелом для Алябьева исходе дела был заинтересован сам Николай I. Сыграло роль и то, что судебные чины, напуганные недавним восстанием декабристов, старались ужесточить наказание Алябьеву.
Последние дни в Москве перед отбытием в Сибирь были плодотворными, тогда появилось еще несколько прекрасных романсов. Один из них — «Прощание с соловьем»— прозвучал со сцены Большого театра незадолго до того, как Алябьев был отправлен в ссылку.
Перед отъездом Алябьеву выпало еще одно испытание: его лишили дворянства, всех чинов и орденов, которых он был удостоен в героических сражениях Отечественной войны 1812 года.
В суровую, холодную Сибирь, куда он прибыл ранней весной 1828 года, он привез с собой лишь музыку,
Тобольск — город его детства, где он счастливо прожил девять лет после рождения в богатой семье отца-губернатора. Грустным был этот приезд в родной город: не отвернутся ли от него люди, узнав о тяготеющем над ним обвинении, сумеет ли он заниматься музыкой?
На счастье ссыльного музыканта, генерал-губернатором Западной Сибири в те годы был Иван Александрович Вельяминов, тот самый Вельяминов, с которым они вместе воевали в Европе. Губернатор, весьма просвещенный человек, любил музыку и отлично сознавал, какую пользу может принести композитор городу. А кроме того, Вельяминов был просто рад однополчанину, их объединяли воспоминания былой, славной молодости. Конечно же он постарался сделать все от него зависящее, чтобы скрасить ссыльную жизнь Александра Алябьева.
В результате тяжелый душевный кризис, вызванный долгой дорогой в Сибирь, в неизвестность, миновал, и композитор начинает интенсивно трудиться. Теперь у него совсем нет времени для размышлений о доле ссыльного, лишенного прав человека; он не перестает благодарить судьбу за ссылку в родной город.
В Тобольске жило немало ценителей музыки, существовали духовой оркестр, несколько хоров. С оркестром композитор начинает работать вскоре после приезда, летом 1828 года, а 22 января 1829 года состоялся первый открытый концерт, собравший много благодарной публики. Произведения Алябьева, прозвучавшие в концерте тобольского оркестра, были встречены с восторгом.
Примечательно, что один из концертов состоялся в помещении гимназии, директором которой был отец великого ученого Д. И. Менделеева — И. П. Менделеев.
В Тобольске композитор обращается к близкой для него теме — он пишет музыку к инсценировке второй части «Кавказского пленника» А. С. Пушкина, создает романсы, пронизанные тоской по покинутым друзьям, — «Разлука», «Вечерний звон», «Иртыш», объединив их в цикл «Северный певец».
В довольно благоприятной атмосфере Тобольска Алябьев скучает по Москве, по театру. Иногда он получает письма из Москвы, которые привозят ему в Тобольск бывшие его слуги, снаряженные в Сибирь заботливыми родственниками. Они же доставляли и литературу, которую Алябьев передавал политическим ссыльным, например П.И. Мошинскому, с которым подружился.
Здесь же, в Тобольске, произошла еще одна встреча Алябьева — с декабристом Александром Бестужевым, направлявшимся из Якутии к месту своей новой ссылки — на Кавказ.
В октябре 1828 года к Алябьеву приехала его сестра Екатерина Александровна, не покидавшая его затем во все время его скитаний.
В декабре следующего года родственники композитора начинают энергично ходатайствовать о пересмотре дела Алябьева, надеясь на его полную реабилитацию, как несправедливо осужденного.
Александр Алябьев, конечно, не мог не знать о хлопотах родственников и не мог относиться к этому безразлично. Желая как-то заглушить тревогу, он усиливает свои творческие занятия, сочиняет множество музыкальных произведений, работает с оркестром. Алябьев пишет одночастный квинтет для флейты, гобоя, кларнета, фагота и валторны, являющийся законченным образцом русской инструментальной музыки первой половины XIX века. По-прежнему сочиняет он и романсы: «Два ворона», «Пробуждение» («Мечты, мечты, где ваща сладость...») на слова Пушкина, «О друг младой, прекрасный друг...» на слова Ф.Н. Глинки и др.