Русский прорыв за Южный полярный круг. Жил отважный адмирал
Шрифт:
Итак, важнейшая по задачам экспедиция имела в своём составе всего одного настоящего учёного – экстраординарного профессора Казанского университета Ивана Михайловича Симонова (на корабле «Восток»). Мичман Павел Новосильский охарактеризовал его как «образованнейшего и достойнейшего астронома, которого невозможно не любить, кто только его узнает». Но ни замечательные человеческие качества, ни высокая компетентность, ни писательский талант Ивана Михайловича (о наличии такового свидетельствует незавершённая, к сожалению, рукопись учёного о путешествии) не уменьшали серьёзности возникшей проблемы. Астрономическими наблюдениями, так или иначе, занимались в ходе плавания все офицеры обоих шлюпов – главным образом, практикуясь в определении координат судов в океане по положению небесных светил. Но медики экспедиции Яков Берг и Николай Галкин могли рассматриваться
Рисунок 24. Иван Михайлович Симонов.
«Таким образом, – констатировал Фаддей Фаддеевич, – мы лишились надежды делать обретения по естественной истории, нам осталось утешение набирать по сей части всё встречающееся и, по возвращении нашем, предоставить людям знающим отличить известное от неизвестного; … мы всегда сожалели и теперь сожалеем, что не было позволено идти с нами двум студентам по части естественной истории из русских, которые сего желали, а предпочтены были неизвестные иностранцы».
29 июля (10 августа) суда Беллинсгаузена и Лазарева, а чуть позже их – и «Открытие» с «Благонамеренным», отдали якоря на Спидхэдском рейде города Портсмута. Важнейший английский порт в Ла-Манше стал в те дни для русских моряков чем-то вроде «места встречи», которое «изменить нельзя»: к моменту прибытия «Востока» и «Мирного» там уже стоял возвращавшийся из Русской Америки шлюп Василия Михайловича Головнина «Камчатка». 20 августа (1 сентября) сюда же зашёл – также завершая дальнее плавание – корабль Российско-Американской компании «Кутузов» под командованием капитан-лейтенанта Леонтия Андреяновича Гагемейстера.
Закупив в Англии недостающие карты, книги, навигационное оборудование и инструменты для научно-исследовательских работ, Беллинсгаузен и Лазарев покинули Портсмут 26 августа (7 сентября) 1819 г. Затем был остров Тенериф, где накупили фруктов и «долили», по словам командира эскадры, «все бочки свежею водою». Теперь «Востоку» и «Мирному» предстоял долгий и, может быть, опасный переход к южноамериканским берегам.
К счастью, на этом отрезке пути обошлось без каких-либо серьёзных проблем. Общее представление о плавании в тропических широтах Атлантики можно получить, сопоставив описания, сделанные участниками экспедиции.
Рисунок 25. Летучая рыба.
Матрос 1-й статьи со шлюпа «Восток» Егор Киселёв излагал свои впечатления кратко и безыскусно: «М-ца октября… 17-го. Поймали летучую рыбу в 7 вершков, которая похожа на ряпуху, и тут их множество летает стадами у самого екватора 30 … 24-го. Поймали 12 рыб, у которых чешуя как золотая, и употребляли в пищу господа и служители».
Мичман «Мирного» П.М.Новосильский рисует более подробную и красочную картину:
30
Орфография автора.
«Как жаль, что с нами не было натуралиста – какое обильное поле для наблюдений представили бы ему море и воздух! В струе за кормою плыли дельфины, бониты, акулы…, не отставая от нас. Тропические птицы летали над шлюпом, морской орёл, фрегат, распустив широкие крылья, стоял неподвижно в воздухе над грот-брам-реей 31 , несмотря на скорость нашего хода… Над головой сновали летучие рыбки. Бедной этой рыбке нет пощады ни в море, ни в воздухе. В море преследуют её бониты и дельфины, в воздухе – тропические птицы; … фрегат, завидя с высоты свою добычу, стрелой падает вниз и хватает даже на некоторой глубине несчастную рыбку.
31
Грот-брам-рей (иногда – рея) – третий снизу поперечный брус на грот-мачте (второй от носа, главной мачте), служит для крепления грот-брамселя – третьего снизу паруса на этой мачте. «Мирный», видимо, шёл тогда без бом-брам-стеньг, и грот-брам-рей был у него самым верхним реем.
Дельфинов мы легко ловили, надевая на толстый крючок лоскут красного флагдука… Дельфины имеют необыкновенную силу даже с палубы делать высокие прыжки: один из них, поменьше сажени (1,83 м – А.Л.), так ловко скакнул, что полетел сквозь раскрытый люк прямо в капитанскую каюту и упал плашмя на стол, на котором лежали морские карты, циркули, карандаши, линейки…»
По свидетельству астронома И.М.Симонова, «Восток» сопровождал такой же эскорт морских обитателей: «… бониты в великом множестве окружали шлюп наш и в виду нашем гонялись за летучею рыбою, и притом так усердно, что выпрыгивали из моря вон вслед за полётом екзоцетов (летучих рыб – А.Л.), вместе с ними окружили и сопровождали нас дельфины, дорады, акулы, а иногда вдали мы видели восходящие из моря фонтаны, пускаемые, вероятно, кашалотами, принадлежащими к роду китов меньшего размера… Этот род преимущественно любит тропические моря.
Дельфины разных родов окружали нас стаями, и мы очень много ловили их, что доставляло служителям свежую пищу, которая была довольно вкусна».
Рисунок 26. Дельфин, выпрыгивающий из воды. Фотография.
А вот как описывает Симонов охоту на акул:
«Их очень легко ловить. Акула обыкновенно следует за кормою и хватает всё, что к ней бросают с корабля. Чтоб поймать акулу, мы обыкновенно спускали с юта большую крепкую удочку, повешанную на довольно толстой цепи, а другой конец цепи привязан к крепкой верёвке, продетой через блок. Для приманки можно надеть на удочку что угодно: кусок солонины или рыбы и даже красный лоскуток шерстяной материи. Лишь только опускают эту приманку в море, акула мгновенно её хватает, а несколько человек матросов подымают её посредством блока сперва на ют, а потом на шкафут, где и разрезывают её в пищу. Но акула жёстче дельфина, менее его вкусна и требует приправы, как треска».
С наступлением темноты на безоблачном небе загорались невиданные или едва заметные в Европе звёзды Южного полушария – Ахернар, Канопус, Сириус, созвездие Южного Креста… Но ещё более диковинные огни вспыхивали по всему окружавшему суда водному пространству. «Ночью мы видели в море весьма много фосфорического света, – вспоминал Ф.Ф.Беллинсгаузен, знакомый с этим феноменом ещё по плаванию с И.Ф.Крузенштерном, – происходящего от множества малых как будто искр и больших светящихся глыб. Величественное явление сие поражает зрителя: он видит на небе бесчисленное множество звёзд и море, освещённое зыблящимися искрами, которые … в струе за кормою образуют огненную реку. Тот, кто сего никогда не видал, изумляется и совершенно в восторге. Фосфорическое блистание происходит, как известно, от склизких морских червей (Molusca). Для поймания сих искр и больших светящихся шаров с кормы шлюпа опущен был на верёвке в воду флагдучный мешок: вытащили во множестве как больших, так и малых блестящих животных, из коих по особому блистанию обратила внимание наше пирозома (Pyrosoma)… животное сие кажется будто стеклянное, когда в воде в спокойном состоянии иногда лишается света: спустя несколько времени… начинает светить…, после того снова постепенно тускнеет, а при малейшем потрясении воды мгновенно блистание возобновляется».
Разумеется, типичный день матроса или офицера находящегося в дальнем плавании корабля включает в себя не только развлечения вроде вышеописанных охотничьих забав или созерцание красот природы. П.М.Новосильский воспроизводит в своей книге распорядок дня офицеров шлюпа «Мирный»:
«День у нас разделялся на 5 вахт, или очередей, а именно: 1-я вахта с полудня до 6 часов, 2-я – с 6 часов до полуночи, 3-я – с 1-го до 5-го, 4-я – с 5-го до 9-го и 5-я – с 9-го до полудня. В 8 часов мы собирались в кают-компании пить чай. Тут рассказывались новости, если были какие на ночных вахтах… В 10 часов делали солнечные наблюдения, по которым вычисляли время на шлюпе; сравнивая это время с хронометром, получалась долгота места. Перед полуднем все офицеры являлись на палубу брать секстанами полуденную высоту солнца. Особенный звон колокола «рында» возвещал полдень, после чего каждый спешил вычислять широту места шлюпа в полдень.