Русский Рэмбо для бизнес-леди
Шрифт:
Несколько немцев, присутствующих за столом, угнаться за русаками не могли и уже не вязали лыка, когда в зал с песнями и плясками ворвалась толпа цыган и цыганок. Сюрприз папаши Коробова – гастролирующий по Швейцарии цыганский ансамбль.
– "Эх, загулял, загулял, загулял парень молодой, молодой, в красной рубашоночке, хорошенький такой", – запел бородатый солист под перебор гитарных струн. Закружились в бешеной пляске цыганки, замахали цветастыми платками и юбками, захлопали в такт музыке оживившиеся гости. Одна песня сменяла
Ника смотрела на цыган с восторгом, во все глазенки – видеть такого ей еще не приходилось. Сначала она лишь хлопала в ладоши вместе со всеми, а потом, подхватив брошенную какой-то цыганкой шаль с кистями, влилась в цыганский бешеный танец. Гибкая, кареглазая, как цыганочка, она самозабвенно кружилась вместе с взрослыми цыганками, сразу принявшими ее в свой хоровод.
"Господи, кровиночка, сумасшедшинка ты моя?
Где и когда научилась ты этому?" – подумала Ольга, и на ее глаза почему-то навернулись слезы.
А Ника, играя шалью, по-цыгански подрагивая плечиками, озорным щенком кружилась среди взрослых цыганок. Сверкая глазенками, легкой птичкой порхала она вокруг бородатого солиста и, отбивая дробную чечетку, выкрикивала что-то, подражая его раздольному дикому напеву…
По примеру Ники и остальные гости скоро влились в цыганский хоровод, и даже сам папаша Коробов с разбойным гиканьем и свистом пошел отплясывать с цыганками вприсядку. За столом остались Ольга, Костров и фрау Эльза, с брезгливым недоумением взирающая на необузданное веселье "русских варваров".
– Не надумали еще, голубушка, перевести счета на папашу? – наклонился к плечу Ольги Костров.
– К чему спешка, мон женераль? – уклонилась та от ответа.
– Дело ваше, дело ваше, – поджал губы Костров. – А я бы воспользовался оказией… Кстати, – резко поменял он тему. – Неплохо бы и Веронику покрестить в веру, так сказать…
– Мусульманскую?.. А может, для оригинальности в иудейскую, а? – засмеялась Ольга.
– Зачем, в нашу – православную, – опять поджал губы тот.
– Приедет дочь в Москву, если вы настаиваете, так и быть, окрестим ее в храме Христа Спасителя.
– Сочту за честь в крестные отцы пойти…
– А знаешь, мон женераль, почему именно в храме Христа Спасителя?
– Почему, голубушка вы наша ненаглядная?
– Может быть, когда она вырастет, Спаситель никому не позволит отдать ее в залог какому-нибудь грязному душману под пять караванов с наркотиками, как однажды отец родной отдал ее некрещеную мать.
– Тихо ты!.. – испуганно оглянувшись по сторонам, прошипел Костров. – О своей голове не думаешь, о дочери подумай!..
Ольга засмеялась зло, с вызовом и, расталкивая пляшущих цыганок, направилась к выходу.
– Чегой-то она с такой перекошенной мордой? – подсел к красному как рак Кострову запыхавшийся от пляски пьяненький папаша Коробов.
– Разговор, Виктор, серьезный
В кабинете Коробова Костров протянул ему несколько фотографий беседующих в ресторанчике Ольги и Хабибуллы:
– Смотри, с кем твоя дочь скорешилась! Узнаешь красавца?..
– Что-то не припомню, – буркнул Коробов, недовольный, что Костров оторвал его от цыган.
– Хабибулла; Помнишь такого?..
– Что ты мне воскресших покойников все подсовываешь? – сердито оттолкнул от себя фотографии Коробов.
– По твою душу, Виктор, этот покойничек воскрес, не понимаешь, что ли? – тихо сказал Костров.
– А может, по твою. Его наркоту на границе ты принимал, – захохотал вдруг тот.
– Верно, – хмуро кивнул Костров. – Принимал-то "продукт" на границе в Хороге – я, а на пять "лимонов" баксов обул его – ты.
– Грешно было не обуть, – опять засмеялся Коробов. – У меня информация уже была, что зятек Скиф, выручая Ольгу, в ад Хабибуллу отправил. А там "лимоны" не едят, Трофимыч.
– По контракту доллары за поставленный "продукт" должны были быть на счет Хабибуллы в Цюрих переведены при любом исходе дела. На Востоке, хоть сто лет пройдет, такого не прощают, Виктор.
– А от Ольки-то что ему надо? – небрежно поинтересовался Коробов.
– От нее-то?.. Не знаю, как и сказать тебе, – замялся Костров, смахнул ладошкой выступивший на розовых щечках пот.
– Говори!..
– Рассказал ей Хабибулла, что ты за наркоту ему в залог тогда ее отдал…
– С чего это ты.., ты взял?.. – трезвея на глазах, вскинулся Коробов.
– Только что сама про то мне сказала.
– Хабибулла на Коране клялся, что она об этом никогда не узнает.
– Ты ему тоже кое в чем клялся, – осклабился Костров, вздохнув озадаченно. – Не ты Ольгу, а она тебя за горло как бы теперь не взяла…
– Отца родного? – побагровев, вытолкнул сквозь фарфоровые зубы Коробов. – Пусть посмеет вякнуть только!..
– Сам учил ее: где деньги, там – ни свата, ни брата…
– Не пугай, Костров, я не из пугливых!..
– Не пугаю… А ну как вякнет где-нибудь по пьяному делу про наркоту… Копнут все твои счета в европейских банках… Прокуратура Швейцарии биографию твою под микроскопом проверит и танзанийским правителям стукнет… Эта… Как ее?.. Дель Понте…
Кажется, тоже Карла. Мне говорили: баба настырная – многих спалила. С нашим "Малютой" блаженным свяжется. Он лишь с виду такой. А так очень непрост… Из староверов… Сибирских… Они там в Кремле с ним еще намудохаются… Не забывай и про Инквизитора – он по-прежнему на Лубянке сидит. Про дела с наркотой, думаешь, Инквизитор тогда не догадался? Почти десять лет прошло, а все чувствую, как он в затылок дышит. Руки у него при коммунистах коротки были, а то бы и тебе греметь под фанфары, как мне тогда…