Русский романс

Пушкин Александр Сергеевич

238. Тамара [249]

В глубокой теснине Дарьяла, Где роется Терек во мгле, Старинная башня стояла, Чернея на черной скале. В той башне высокой и тесной Царица Тамара жила: Прекрасна, как ангел небесный, Как демон, коварна и зла. И там сквозь туман полуночи Блистал огонек золотой, Кидался он путнику в очи, Манил он на отдых ночной. И слышался голос Тамары: Он весь был желанье и страсть В нем были всесильные чары, Была непонятная власть. На голос невидимой пери Шел воин, купец и пастух; Пред ним отворялися двери, Встречал его мрачный евнух. На мягкой пуховой постели, В парчу и жемчуг убрана, Ждала она гостя. Шипели Пред нею два кубка вина. Сплетались горячие руки, Уста

прилипали к устам, И странные, дикие звуки Всю ночь раздавалися там. Как будто в ту башню пустую Сто юношей пылких и жен Сошлися на свадьбу ночную, На тризну больших похорон. Но только что утраь сиянье Кидало свой луч по горам, Мгновенно и мрак и молчанье Опять воцарялися там. Лишь Терек в теснине Дарьяла Гремя, нарушал тишину; Волна на волну набегала, Волна погоняла волну; И с плачем безгласное тело Спешили они унести; В окне тогда что-то белело, Звучало оттуда: прости. И было так нежно прощанье, Так сладко тот голос звучал, Как будто восторги свиданья И ласки любви обещал. 1841

249

Романс-баллада. Источник — вариант грузинской легенды о царице Дарье (Дареджан). Музыка Направника.

АНДРЕЙ СЕРЕБРЯНСКИЙ

(1810–1838)

239. Вино [250]

Быстры, как волны, дни нашей жизни, Что час, то короче к могиле наш путь. Напеним янтарной струею бокалы! И краток и дорог веселый наш миг. Будущность темна, как осени ночи, Прошедшее гибнет для нас навсегда; Ловите ж минуты текущего быстро, Как знать, что осталось для нас впереди? Умрешь — похоронят, как не был на свете; Сгниешь — не восстанешь к беседе друзей. Полнее ж, полнее забвения чашу! И краток и дорог веселый наш миг. Начало 1830-х годов

250

При пении — с изменениями.

ИВАН МЯТЛЕВ

(1796–1844)

240. Звезда («Звезда, прости! — пора мне спать…») [251]

Звезда, прости! — пора мне спать, Но жаль расстаться мне с тобою, С тобою я привык мечтать, А я теперь живу мечтою. И даст ли мне тревожный сон Отраду ложного виденья? Нет, чаще повторяет он Дневные сердцу впечатленья. А ты, волшебная звезда, Неизменимая сияешь, Ты сердцу грустному всегда О лучших днях напоминаешь. И к небу там, где светишь ты, Мои стремятся все желанья… Мои там сбудутся мечты. Звезда, прости же! до свиданья!

251

Иногда как «тюремный» романс.

НИКОЛАЙ ПАВЛОВ

(1803–1864)

241. Романс («Не говори ни да, ни нет…») [252]

Не говори ни да, ни нет, Будь равнодушной, как бывало, И на решительный ответ Накинь густое покрывало. Как знать, чтоб да и нет равно Для сердца гибелью не стали? От радости ль сгорит оно, Иль разорвется от печали? И как давно, и как люблю, Я на душе унылой скрою; Я об одном судьбу молю — Чтоб только чаще быть с тобою. Чтоб только не взошла заря, Чтоб не рассвел тот день над надаи, Как ты с другим у алтаря Поникнешь робкими очами! Но, время без надежд губя Для упоительного яда, Зачем я не сводил с тебя К тебе прикованного взгляда? Увы! Зачем прикован взор, Взор одинокий, безнадежный, К звездам, как мрачный их узор Рисуется в дали безбрежной?.. В толпе врагов, в толпе друзей, Среди общественного шума, У верной памяти моей Везде ты, царственная дума. Так мусульманин помнит рай И гроб, воздвигнутый пророку; Так, занесенный в чуждый кран, Всегда он молится востоку. 1830

252

Музыка Верстовского.

242. Романс («Она безгрешных сновидений…») [253]

Она безгрешных сновидений Тебе на ложе не пошлет, И для небес, как добрый гений, Твоей души не сбережет; С ней мир другой, но мир прелестный, С ней гаснет вера в лучший край… Не называй ее небесной И у земли не отнимай! Нет у нее бесплотных крылий, Чтоб отделиться от людей; Она —

слиянье роз и лилий, Цветущих для земных очей. Она манит во храм чудесный, Но этот храм — не светлый рай, Не называй ее небесной И у земли не отнимай! Вглядись в пронзительные очи — Не небом светятся они: В них есть неправедные ночи, В них есть мучительные дни. Пред троном красоты телесной Святых молитв не зажигай… Не называй ее небесной И у земли не отнимай! Она — не ангел-небожитель, Но, о любви ее моля, Как помнить горнюю обитель, Как знать, что — небо, что земля? С ней мир другой, но мир прелестный, С ней гаснет вера в лучший край… Не называй ее небесной И у земли не отнимай! 1834

253

Музыка Глинки (1834), Даргомыжского (1848), Нагеля. Упоминают А. Ф. Писемский («Масоны»), Маркевич («Четверть века назад»).

243. «Не говори, что сердцу больно…» [254]

Не говори, что сердцу больно От ран чужих; Что слезы катятся невольно Из глаз твоих! Будь молчалива, как могилы, Кто ни страдай, И за невинных бога силы Не призывай! Твоей души святые звуки, Твой детский бред — Перетолкует все от скуки Безбожный свет. Какая в том тебе утрата, Какой подрыв, Что люди распинают брата Наперерыв? 1853

254

Иногда без последней строфы. Музыка Глинки (1856), Дмитриева, Кузьминского. Глинка — Кукольнику: в стихотворении Павлова «обруган весь свет, значит и публика, что мне зело по нутру» (М. И. Глинка. Литературное наследие. Л.-М, т. 2, 1953, с. 570).

244. «Надуты губки для угрозы…» [255]

Надуты губки для угрозы, А шепчут нежные слова. Скажи, откуда эти слезы — Ты так не плакала сперва. Я помню время: блеснут, бывало, Две-три слезы из бойких глаз, Но горем ты тогда играла, Тогда ты плакала, смеясь. Я понял твой недуг опасный: Уязвлена твоя душа. Так плачь же, плачь, мой друг прекрасный, В слезах ты чудно хороша. <1860>

255

Музыка Булахова (1860).

ВАСИЛИЙ КРАСОВ

(1810–1854)

245. Песня («Взгляни, мой друг, — по небу голубому…») [256]

Взгляни, мой друг, — по небу голубому, Как легкий дым, несутся облака, — Так грусть пройдет по сердцу молодому, Его, как сон, касаяся слегка. Мой милый друг, твои младые годы Прекрасный цвет души твоей спасут; Оставь же мне и гром и непогоды… Они твое блаженство унесут1 Прости, забудь, не требуй объяснений… Моей судьбы тебе не разделить… Ты создана для тихих наслаждений, Для сладких слез, для счастия любить! Взгляни, взгляни — по небу голубому, Как легкий дым, несутся облака, — Так грусть пройдет по сердцу молодому, Его, как сон, касаяся слегка! <1835>

256

Музыка Балакирева, Корещенко, В. Соколова, Шефера (мелодекламация).

246. Стансы («Опять пред тобой я стою очарован…») [257]

Опять пред тобой я стою очарован, На черные кудри гляжу, — Опять я тоской непонятной взволнован И жадных очей не свожу. Я думаю: ангел! какою ценою Куплю дорогую любовь? Отдам ли я жизнь тебе, с жалкой борьбою, С томленьем печальных годов? О нет! — но, святыней признав твою волю, Я б смел об одном лишь молить: Ты жизнь мою, жизнь мою — горькую долю — Заставь меня вновь полюбить! <1841>

257

Вариант начала:

Я вновь пред тобою стою очарован И в ясные очи гляжу…

247. Первая любовь [258]

О! приди ко мне скорее, В заповедный час, — Здесь никто в густой аллее Не увидит нас. Полный робкого желанья Средь ночной тиши, Я несу тебе признанья, Всю любовь души. С милых уст я поцелуя Жду лишь для себя, Да сказать тебе хочу я, Как люблю тебя! О, приди же! Над закатом Уж звезда взошла, И как дышит ароматом Тихой ночи мгла. О, приди ж ко мне скорее, В заповедный час, — Здесь никто в густой аллее Не увидит нас… 1840-е годы

258

Музыка Щуровского, Булахова.