Русский щит. Роман-хроника

Каргалов Вадим Викторович

Через Прохора переяславцы узнали о том, как встретили в Новгороде других низовских князей.

Только владимирскую дружину Святослава, старшего сына великого князя, впустили в город, да и то на Торговую сторону. Остальные рати остались за городскими стенами, в воинских станах. Новгородские бояре разводили руками: «Войско собралось великое, где ж всем в Новгороде разместиться?»

Обиженные князья отъехали на городище, где безвылазно сидел наместник великого князя Юрий Андреевич Суздальский.

Немецкое

посольство приехало в Новгород ночью. Ратники владычного полка с горящими факелами в руках проводили немцев к Ярославову дворищу. Хоромы, где остановились послы, тысяцкий Кондрат приказал окружить крепким караулом. Ни к чему послам знать, что делается в Нова-городе. Да и самих их от любопытных глаз спрятать полезно! Так никто и не видел послов до большого приема у владыки Далмата.

Послов принимали в парадной палате архиепископского дворца. Кроме новгородской господы — владыки Далмата, посадника Михаила Федоровича, тысяцкого Кондрата и больших бояр — здесь были низовские князья, приехавшие для участия в походе.

Посольство было большим и пышным. В Новгород приехали доверенные люди и от ливонского магистра, и от рижан, и от юрьевцев, и от мариенбургцев, и от иных городов немецкой земли.

Послы убеждали владыку Далмата:

— Нам, господине, нужен с тобою мир. И со всем Великим Новгородом! Гости наши к вам ходят, а ваши к нам, обиды и брани не имеют никакой. Пусть и дальше будет между нами мир да любовь! А. захотите идти войной на колыванцев и раковорцев, людей датского короля, мы им помогать не будем. До тех людей нам дела нет…

На том целовали немецкие послы крест.

А чтобы прочнее была их клятва, к ливонскому магистру поехал Лазарь Моисеевич — привести к кресту рыцарей, божьих дворян.

В Ригу для того же дела послали доброго мужа Семёна.

Посланные вернулись в Новгород, рассказали, что все немцы целовали крест не помогать колыванцам и раковорцам, что обмана будто бы нет.

Месяца января в двадцать третий день войско выступило в поход.

По зимним дорогам двинулись к Раковору переяславцы Дмитрия Александровича, владимирцы Святослава Ярославича, тверичи Михаила Ярославича, псковичи Довмонта, дружина наместника великокняжеского Юрия Суздальского. Великий Новгород от себя выставил три полка, по числу городских концов. Вели новгородское пешее ополчение посадник Михаил Федорович и тысяцкий Кондрат.

За войском везли на санях тяжелые осадные орудия-пороки. Задолго до похода начали готовить их порочные мастера на владычном дворе.

Старший из порочных мастеров Тогал, латынянин родом, сопровождал эти грозные орудия. Имелись в Новгороде и свои мастера, но Тогал был опытнее, лучше знал военные хитрости.

Тысяцкий Кондрат обещал ему за поход большую награду.

Полки двигались медленно, с частыми остановками. До порубежной реки Наровы шли почти три недели: воеводы давали отдых людям, пока еще была своя земля.

Первыми перешли за Нарову переяславские конные дружины, а с ними, проводниками, ладожане и ижорцы. На границе земли Вирумаа не оказалось ни укреплений, ни сторожевых застав. Видно, раковорцы не решились вывести войско в поле, притаились за каменными стенами. Редкие деревеньки за Наровой были покинуты жителями.

Скучным показался низовским и новгородским воинам этот поход: только бесконечные снега, морозный ветер да низкое серое небо над головой.

Вечером семнадцатого февраля впереди показались зубчатые стены и башни Раковора.

На широком заснеженном поле у реки Кеголы, верстах в трех от города, Дмитрий Александрович остановил войско для ночлега. Разошлись во все стороны дозорные заставы.

Ранние зимние сумерки спустились на воинский стан. В шатре предводителя войска собрались князья и воеводы. Порочный мастер Тогал развернул пергамент с чертежом Раковора. За большие деньги купил этот чертеж тысяцкий Кондрат у приезжих немецких купцов. Купил без нужды, про запас, задолго до похода, а теперь князья и воеводы только похваливали тысяцкого за предусмотрительность.

Военачальники договаривались, кому с какой стороны приступать к Раковору, где ставить пороки. Разошлись поздно, порешив завтра же начинать осаду.

Воевода Федор заботливо укрыл Дмитрия медвежьей шкурой, пожелал спокойной ночи.

Завтра твой день, княже! Возьмем Раковор приступом — вся честь твоя. А теперь спи, ни о чем не думай. Сторожевые заставы сам обойду…

Незадолго до рассвета Дмитрия Александровича разбудили негромкие голоса и звон оружия. Князь откинул медвежью шкуру, приподнялся…

Посередине шатра, на низком складном столике, горела свеча. Воевода Федор — в шубе, накинутой поверх кольчуги, простоволосый — сидел возле столика. К нему склонился, шепча что-то на ухо, воин в остроконечном шлеме.

Дмитрий узнал десятника Кузьму из сторожевой заставы.

С чем приехал, Кузьма, в такую рань?

— Беда, княже! — взволнованно заговорил дружинник. — Немцы из Ливонии идут к Раковору. Наехали мы на рыцарское войско верст за десять отсюда. По всему видно, что не с миром немцы идут — вооружены для боя…

Воевода Федор гневно взмахнул кулаком, вмешался в разговор:

— Измена это! Не надо было верить немецким послам, не надо! И рыцари ливонские, и рыцари датские — одинаково враги. Ворон ворону глаз не выклюет.

— Раз враги, говоришь, так что ж на их измену сердиться? Другого от немцев и не ждали, — усмехнулся Дмитрий и, обернувшись к Кузьме, спросил — Скоро ли здесь будут, как думаешь?

— Да если так пойдут, как до этого шли, неспешно, то в третьем часу дня жди немцев на Кеголе…