Русский школьный фольклор. От «вызываний Пиковой дамы» до семейных рассказов

Белоусов Александр Федорович

Именно этими причинами объясняется относительная тематическая однородность большинства пародийных школьных переделок. Излюбленными приемами переработки текста пародируемого источника являются использование обсценизмов, актуализация сексуальной, скатологической и вакхической тем. В этом случае содержание пародии наиболее резко и дерзко контрастирует с высоким статусом или инфантильным звучанием оригинала.

Однажды в студеную зимнюю пору Лошадка прилипла пиздою к забору.

Я, ты, он, она Вместе выебем слона.

С голубого ручейка Начинается река, Ну а дружба начинается с бутылки.

Так современная школьная parodia sacra проявляет верность традициям своей древней предшественницы: вспомним хотя бы наиболее невинные — «Литургию пьяниц» и «Евангелие пьяниц», русскую «Службу кабаку».

Для наиболее выразительной дискредитации того космического,

созидательного — вообще позитивного, что несут в себе «официальные» стихотворения и песни, многие их пародийные переделки основываются на идее деструктивности. Все, что в первых живет, движется, растет и процветает, в последних гибнет, разрушается, уходит безвозвратно:

От улыбки лопнул бегемот, Обезьяна подавила все бананы, Темный лес спалили дикари... Голубой вагон разбился вдребезги, Шапокляк повисла на суку, Дядя Гена улетел в Америку, Чебурашка плавает в пруду. У лукоморья дуб срубили, Кота на мясо зарубили, Русалку в бочке засолили, А леших на огне сожгли.

Таким образом содержание этих произведений как бы рифмуется с основной их функцией, которая, по словам Д. С. Лихачева, состоит в «разрушении знаковой системы упорядоченного знаками мира» [130] .

Разумеется, следование пародийного текста «по пятам» за пародируемым не является обязательным, и переделки иногда отдаляются от источника не только текстуально, но и сюжетно. Это происходит, например, в баснях, характеризующихся к тому же такими «опознавательными знаками» жанра, как наличие специфического сюжета и сформулированной «морали» (см., например, «Заяц во хмелю»).

130

Лихачев Д. С. Смех как мировоззрение. С. 13.

В трех переделках (произведений Крылова, Некрасова и Есенина) в финале фигурируют имена авторов пародируемых стихотворений, что только в последнем случае соответствует оригиналу. Этот прием усиливает пародийное звучание переделки, внося в нее оттенок эпиграмматичности: [131]

«Ну, мертвая!» — крикнул малюточка басом, Нажал на курок, и Некрасов упал.

* * *

В школьном репертуаре есть и произведения бурлескного характера. Это обеденные тексты, бытующие в подростковой среде как поэмы или как песни, в основу которых положены известные сюжеты: путешествие Робинзона Крузо, подвиг Ивана Сусанина, посещение купцом Садко подводного царства. Задача травестийного снижения по принципу «высокое в низком» целиком определяет стилистику и поэтику этих школьных «Aeneadae travestitae», что явственно ощущается уже с самого начала — в намеренно «перелицованных» образах героев и соответствующей тональности экспозиции:

131

Об этом см.: Бегак Б. Пародия и ее приемы // Бегак Б., Кравцов Н., Морозов А. Русская литературная пародия. М.; Л., 1930. С. 51 — 65.

Робинзон проснулся, Яйца почесал, Ебнулся об стенку, Свой рассказ начал. В одной глухой деревне, Не помню, где, когда, Жил старый дед Сусанин, Порядочный пизда. В каюте класса первого Садко, богатый гость, Гондоны надувает И лопает об гвоздь.

Остальные публикуемые тексты представляют собой различные варианты так называемого пародического использования (термин А. А. Морозова): пародия «изменяет свою направленность, обращая ее на внелитературные цели» [132] . Источниками таких текстов всегда являются конкретные произведения, в основном — песни. Переделки (или «пере- текстовки») известных песен и стихотворений, не имеющие пародийной, снижающей направленности, фиксировались уже достаточно давно. Так, фольклорный репертуар семинаристов XIX века содержал свои версии лермонтовской «Казачьей колыбельной» и некрасовского «Что ты жадно глядишь на дорогу...» («Что ты жадно глядишь за ворота...») [133] , повествующие о трудной жизни семинаристов, тяжелой доле и бедствиях простых священников. Встречаются переделки и среди опубликованных А. П. Аристовым песен студентов Казанского университета 1840 — 1860-х годов:

132

Морозов А. Пародия как литературный жанр. С. 68.

133

Эта и другие семинарские переделки см.: Надеждин К. Ф. Семинарист в своих стихотворениях (Сборник семинарских песен) // Труды Владимирской ученой архивной комиссии. Кн. 10. Владимир, 1908.

В минуту жизни праздную Я рожу написал. Одну такую грязную Я в свете отыскал [134] .

Наибольшего

своего расцвета песенная переделка достигала всегда в военное время, когда необходимо было оперативно выразить настроение масс или действенно повлиять на него. Пародическая поэзия, по словам Ю. Н. Тынянова, «служит здесь средством легчайшего введения злободневного материала в литературу (в нашем случае — в фольклор. — М. Л.)» [135] . Еще в большей мере сказанное характерно для пародической песни. В статье «Фольклор гражданской войны» В. Абрамкин пишет: «В большинстве своем красноармейские песни этих лет являлись переделками старых солдатских песен, а также песен революционного подполья» [136] . Такие переделки заключались, как правило, в достаточно примитивной замене части текста оригинала «злободневным материалом»:

134

Песни казанских студентов. 1840 — 1868 / Собрал А. П. Аристов. СПб., 1904. С. 96.

135

Тынянов Ю. Предисловие. С. 8.

136

Абрамкин В. Фольклор гражданской войны // Советский фольклор. Л., 1939. С. 190.

Из <sic!> острова Кронштадта, На простор держа рули, Выплывают боевые Коммунистов корабли [137] .

Настоящий переделочный «взрыв» произошел в Великую Отечественную войну. Сотни песен переделывались в десятках вариантов и солдатами, и литераторами-профессионалами. «Господствующим типом сатирической песни в это время стала песня-пародия; в которой к популярному напеву были подтекстованы новые слова. Таким образом, получила развитие традиция перетекстовки, идущая от старых обличительных песен» [138] . Наибольшей популярностью пользовались многочисленные и разнообразные переделки «Катюши». Немногим уступали ей «Синий платочек» и «Кочегар» («Раскинулось море широко»). «По данным Московского Литературного музея, — сообщает Л. Данилевич, — в Отечественную войну возникли следующие новые варианты «Кочегара»: «Рассказ баяниста», «Фриц удирает», варианты пехотинцев, разведчиков, связистов, танкистов, летчиков, матросов речного флота, моряков, вариант, певшийся советскими людьми, которых немцы заточили в концентрационные лагеря и тюрьмы. Во всех вариантах, как правило, сохраняется текстовой зачин (черта, характерная для подобных переделок). Например, разведчики пели «Раскинулось минное поле». Другой вариант начинался словами «Раскинулась Волга широко» и т. п.» [139] . Многие военные переделки, как и школьные, отличает непритязательность поэтической формы и юмора:

137

Там же. С. 191.

138

Сохор А. Н. Русская советская песня. Л., 1959. С. 310 — 311.

139

Данилевич Л. Музыка на фронтах Великой Отечественной войны. М.; Л., 1948. С. 43 - 44.

Вдоль по улице метелица метет, Артиллерия по немцам крепко бьет. Ты лежи, лежи, фашистская змея, Пусть наш танк наедет, гадость, на тебя [140] .

«Пародия, — писал Ю. Н. Тынянов, — может применяться как средство, как форма. Такова ее роль в политической, общественной и литературной сатире» [141] . Если для военных песен политическая сатирическая направленность была основной, то школьному фольклору она вообще не свойственна. Среди пародических переделок, циркулирующих в подростковой среде, есть две такие, в которых можно усмотреть политическую сатиру: «Вместе весело шагать по болотам» и «Медленно ракеты уплывают вдаль». Оба эти текста сочинены взрослыми, в детской же аудитории они удержались не из-за своей идеологической направленности, большинству школьников просто непонятной, а скорее всего благодаря тому, что связаны с излюбленной школьным фольклором деструктивной тематикой, определившей общее содержание жанра садистских стишков, некоторых песен и пародийных переделок.

140

Данилевич Л. Музыка на фронтах Великой Отечественной войны. С. 45.

141

Тынянов Ю. Предисловие. С. 8.

В целом тематика школьных пародических переделок достаточно разнообразна (что отличает их от пародийных). Встречаются среди них и «злободневные» тексты (например, о жизни в пионерском лагере). Не случайно, что именно переделка является излюбленным жанром «капустников» и прочих форм так называемой самодеятельной эстрады, в том числе и школьной.

Следует отметить, что некоторые переделки к 70—80-м годам прочно вошли в фольклор, абсолютно утратив при этом в сознании школьников связь со своим источником. Так, мало кто из современных подростков знает, что скабрезный стишок про Сусанина возник как пародия на рылеевскую думу, цикл куплетов «Тихо в лесу» имеет своим источником вальс «На сопках Маньчжурии», а басня про льва и зайца — известную в свое время басню С. Михалкова. Такие случаи забвения пародируемого оригинала характерны и для литературной жизни. «А сколько таких необнаруженных пародий? — писал Ю. Н. Тынянов. — Раз пародия не обнаружена, произведение меняется <...>. <...> пародия <...>, будучи оторвана от своего второго плана (который может быть просто забыт), естественно утрачивает пародийность» [142] . В этом смысле определенная часть публикуемых нами переделок является переделками лишь «исторически».

142

Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (К теории пародии) // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 226.