Русский штык на чужой войне
Шрифт:
По словам самих бывших русских инструкторов, «русские офицеры получили расчет жалованьем за шесть месяцев вперед (и за четыре месяца те, кто пробыл в дивизии меньше полугода), каждому было дано письменное обязательство от имени английского правительства доставить каждого в любую страну с содержанием в пути согласно его положению.
Первым этапом был указан Бомбей, через Багдад. Все свои обязательства английские власти выполнили даже с избытком» [198] .
198
Фадеев
Роль инструкторов Персидской казачьей дивизии в ее гибели
В связи с произошедшим в белоэмигрантской прессе появились материалы, в которых в ликвидации Персидской казачьей дивизии обвинялось ее командование. В частности, речь идет о материале «Письмо из Тегерана», помещенном в № 477 газеты «Общее дело» о ликвидации данного соединения, в ответ на которое бывший капитан этого подразделения А.К. Казирия в своем материале «Обвинители» дал на это свой ответ: «В № 477 «Общего дела» в статье «Письмо из Тегерана» некто, предусмотрительно скрывшись за инициалом «Н.С.», старался забросать грязью полковников Старосельского и Филиппова, бывшего начальника Персидской казачьей дивизии и его помощника.
Обычная современная манера некоторых из господ русских: не имея в руках никаких документов, не опираясь ни на какое положение, пытаются вывести кого-нибудь на чистую воду – обыкновенно своего личного врага – и в результате сами садятся в лужу.
Картина ясна: г-н Н.С. тоже, очевидно, получил некую мзду от «добрых друзей» англичан, и, может быть, и теперь еще получает ее от них, старающихся поддержать такие действия, чтобы ругать русских. Но с его стороны – это покушение с негодными средствами.
Н.С. пишет, что организацию русской казачьей дивизии погубили вовсе не англичане, а полковник Старосельский. Но неужели ему даже неизвестно, что «Русской казачьей дивизии» в Персии вовсе не было, а была чисто «Персидская», лишь с русскими инструкторами?
Как же не англичане ее погубили? Очевидно, господин Н.С. даже краем уха не слышал о той борьбе, которую приходилось вести дивизии с англичанами в продолжение двух с лишним лет?
Разве он не знает всех обстоятельств, предшествующих ее ликвидации и сопровождавших ее? Быть может, он помнит, что Персидский кабинет министров в середине октября 1920 г. полностью подал в отставку, не согласившись на требование англичан об удалении русских инструкторов?
Кто ставил в вину инструкторам дивизии событие 3 февраля 1918 г. – смещение полковника Клерже персидским правительством – оно было признано того же числа (военного министра Машира эд-Довлэ) за конкретное событие – снятие вопроса об улучшении положения дивизии, поднятого с прибытием полковника Клерже.
Так как полковник Клерже прибыл в Тегеран в декабре 1917 г., то есть во время захвата в России власти большевиками, то Персидское правительство ошибочно, но упорно считало его командированным большевиками.
Никогда в Персии не поднималось вопроса об образовании «Второй Русской дивизии» во главе с атаманом Уральского войска Толстовым. Тут уже, очевидно, Н.С. перестарался за английские деньги. Ведь были попытки английского политического генерала Диксона (речь
Вопрос этот отпал после того, как я лично переговорил с генералом Толстовым и указал ему на английскую ловушку. Полковник Старосельский, наоборот, хлопотал у Персидского правительства в Тегеране о принятии всех прибывших уральцев на персидскую службу, о сформировании из них особой сотни, которая могла бы принести пользу в борьбе с большевиками и почти добился разрешения, но… англичане оказали куда следует давление, и данное предложение провалилось. Многие из уральских офицеров были приняты в дивизию инструкторами.
Заявление, что полковник Старосельский не признавал генерала Деникина, – сплошная наглая ложь. К генералу Деникину был командирован с докладом ротмистр М. С. Сливицкий, умерший в Екатеринодаре от сыпного тифа.
Помимо устного доклада ротмистру Сливицкому было поручено передать в штаб главнокомандующего ВСЮР обширный письменный доклад, специальный шифр дивизии, которым и давались телеграммы в дивизию от штаба главнокомандующего, а также несколько миллионов рублей, собранных на нужды Добровольческой армии.
Было еще очень много случаев сношения дивизии с Добровольческой армией, которые в настоящее время я не могу огласить в печати…
По сообщению Н.С., какая-то группа старших офицеров-инструкторов сочла своим служебным долгом «зафиксировать деятельность полковников Старосельского и Филиппова». Я принадлежу к числу старших инструкторов дивизии, назначен сюда в конце 1916 г., но никакого протокола не писал и не подписывал.
Смею надеяться, что суд законного Российского правительства разберет и без протоколов, кто прав, а кто виноват. О том, что кто-то собирается писать какой-то протокол, я мельком слышал в Тегеране после ликвидации дивизии, но не помню точно от кого, так как не обратил тогда на это внимания, полагая, что это верный выпад против полковника Старосельского его личных врагов.
Но кто же составляет эту группу «старых инструкторов»? Не входят ли в ее состав ротмистр Верба и капитаны Добромыслов (ныне именующий себя полковником) и Карташевский? Быть может, и господин Н.С. принадлежит, хоть душой, к этой группе?
Если это «тройка лиц», запятнавших себя изменой России и русскому делу, продавшиеся английскому генерал-шпиону, пишет этот протокол, то цена этой бумажки будет весьма невысокой. А «служебный долг» надо рассматривать с точки зрения купившей эту «тройку» генерала Диксона.
Вот в кратких словах описание деятельности этих трех лиц, деятельности прямо преступной, которая в значительной степени подвинула падение дивизии; вот кто именно и был орудием ее гибели.
Все подготовительные работы к ликвидации дивизии в течение целого года вёл английский генерал Диксон. Этот очень ловкий политический офицер, полуангличанин-полуармянин, хорошо говорящий по-русски и по-персидски, с момента своего прибытия в Тегеран старался втереться в дружбу и знакомство с инструкторами дивизии, и отчасти достиг своей цели.