Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1
Шрифт:
Другой труп он указал в Кронштадте, труп матроса Кулькова. Он убил матроса ударом долота в грудь.
Эти двое были, по сравнению с прочими, настоящими разбойниками.
Остальные все участвовали понемножку. Так, Василий Васильев вместе с Калиною задушил только (!) двух человек; Григорий Иванов и Федор Андреев занимались только кражами и в крови рук не пачкали, извозчик Адам Иванов знал в лицо «душителей», но не доносил на них из боязни.
Затем женщины, состоя любовницами убийц, укрывали часто и их, и вещи, а Стефания — как
Шайка была организована образцово. После убийства «душители» ехали прямо в дом де Роберти, и там дворник дома Архип Эртелев прятал и лошадь, и экипаж в сарае.
Иногда у него стояло по три лошади.
Сторожа Сверчинский и Славинский давали «душителям» приют, и у них в домиках совершались и дуван, и попойка, и составлялись планы.
Изредка они покупали и вещи, но этим делом больше занимался содержатель портерной Федор Антонов.
Картины одна страшнее другой проходили перед нами на этом следствии, и на фоне всех ужасов рисовались на первом плане люди-звери, настоящие разбойники: Федор Иванов, Калина Еремеев, Михаил Поянен и Александр Перфильев.
Первые два были у нас и уже во всем повинились, а двое других все еще гуляли на свободе.
Я искал их без устали, вместе с Ицкою Погилевичем, и наконец мои старания были награждены успехом.
Я поймал их обоих.
Первым попался Поянен.
X
Для поимки Михаила Поянена нужно было только время. Он был все-таки человек, как-никак, любил красивую Стефанию и должен же был интересоваться ее участью.
Я решил, что рано или поздно, но он наведается к Анне Славинской, которая жила теперь одна в осиротевшей сторожке, и назначил непрерывное дежурство над этим домом.
И расчет мой оправдался, но через полтора только месяца. Поставленный мною агент донес, что на рассвете в будку заходил мужчина, по описанию схожий с Пояненом, пробыл минут 10 и ушел.
Я только кивнул головою.
Так и должно было быть.
— Следи, — сказал я агенту, — и когда он станет оставаться на ночь или на день, по второму разу скажи мне!
И прошло еще дней 10.
Наконец агент пришел и сказал:
— Надо полагать, с девкой сошелся. Кажную ночь теперь ночует. Придет так часов в одиннадцать, а уходит в пять либо в шесть!
— Хорошо, — ответил я, — сегодня его поймаем! Иди и следи. К двум часам я приду к тебе сам!
Я попросил к себе на помощь двух богатырей, Смирнова с Петрушевым, и в 2 часа ночи был против будки № 9.
Она имела еще более зловещий вид, потому что из ее окон не светилось огня. Кругом было темно. Ночь была мрачная, безлунная...
Я едва нашел своего агента.
— Здесь. Пришел, — прошептал он.
Я взял в темноте за руки Смирнова и Петрушева и сказал им:
— Пойдем к дверям и постучим. Если отворят, сразу вваливайтесь, а я дверь запру. Фонарь с вами?
— Здесь!
—
Я взял фонарь, приоткрыл в нем створку, нащупал огарок и приготовил спички.
Потом мы втроем смело подошли к дверям, и я постучал в окно.
Никто не отозвался.
Я постучал крепче.
За дверью словно пошевелились. Потом Анна закричала:
— Кто там?
Я изменил свой голос и ответил:
— Отвори! От Стефании и от отца!
За дверью опять все смолкло, но затем звякнула задвижка, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
Моим молодцам было этого довольно.
Они мигом распахнули дверь и вошли в комнату. Раздался страшный крик перепуганной Анны.
Я вошел за ними, тотчас запер дверь и зажег фонарь. Это было делом одной минуты.
Перед нами стояла Анна в одной длинной сорочке.
— А где Мишка? — спросил я.
Она продолжала кричать как резаная.
— Какой Мишка? Я ничего не знаю. Вы всех забрали. Оставьте меня!
— Ну, братцы, идите прямо к двери, на ту сторону, — сказал я, — да осторожно. Смотрите направо. Он там, может быть, за печкою.
Я не успел кончить, как Анна бросилась к двери и заслонила ее собою.
— Пошли вон! не пущу! — вопила она.
Я потерял терпение.
— Берите ее! — крикнул я.
Она стала сопротивляться с яростью дикой кошки, но мои силачи тотчас управились с нею. Смирнов сдернул с кровати широкое одеяло, ловко накинул на нее, и через две минуты она лежала на постели спеленутая и перевязанная по ногам и рукам.
Тогда она стала кричать:
— Спасайся!
В ту же минуту распахнулась дверь, и из нее, страшный, как сибирский медведь, выскочил Мишка Поянен. В руках у него была выломанная от стола ножка.
— А, ты здесь, почтенный! — крикнул я ему.
Мой голос привел его в бешенство, и он, забыв о двух моих пособниках, с ревом кинулся на меня и... в ту же минуту лежал на полу.
Петрушев подставил ему ногу и сразу насел на него.
Связать его потребовалось минут пять.
Тогда я приказал развязать Анну, и мы вышли из сторожки № 9 со связанным Пояненом.
На другой день мы снимали с него допрос.
Личность его была удостоверена раньше. Ему было всего 30 лет. Выборгский уроженец, типичный чухонец, угрюмый, мстительный, злой, он был у себя на родине четыре раза под судом за кражи и два раза был сечен розгами по 40 ударов каждый раз.
Но это и все, что мы о нем узнали.
Он сам от всего отрекался.
Не узнавал Славинского, Стефании, Калины, меня. Отказывался от всякого соучастия в преступлениях и, хотя его убеждали и я, и Келчевский, и Прудников, и пристава, и даже пастор, все-таки не сказал ни одного слова признания.
Но улики против него были слишком очевидны, чтобы он мог этим путем избегнуть наказания. Так окончилась поимка Поянена. С Перфильевым дело было гораздо труднее, и мне помог благодетельный случай.