Русский Вид. Книга третья: Тигр. Рысь
Шрифт:
– Бр-р-р, заходи скорее, холодно сегодня! Ну, чего... тебе?
– Лиля, мне нужно Рая найти! Он дома не ночевал, он вчера убежал в лес на выстрел! Его нет до сих пор, я переживаю...
– Да, тише, ты - тише... Он здесь, еще спит... устал. Все с ним хорошо. Захочет, к тебе вернется, не захочет, останется со мной. Видишь, как все просто. Тебя мама не учила, что за мальчиками бегать неприлично? Мальчики сами должны девочек завоевывать, а девочки не слишком долго должны "ломаться". Поняла?
Меня словно окатили ведром ледяной воды.
Какой же тогда он после этого... мой?
– Ну, чего застыла? Убедиться надо - пройди, убедись! Только не буди его, а то еще разозлиться, наговорит тебе гадостей! О-ой, ты чего накуксилась-то? Э-э, дуреха... раньше надо было думать, и брать «быка за рога». Мужчины, они же в этом смысле - телята несмышленые, кто крепче их взял за одно место, тот за собой и поведет! Ничего, ничего, ты еще молодая и всему научишься, есть в тебе потенциал, у меня глаз наметан...
А, сейчас иди уже на завтрак, я тете Свете блинчики заказывала вчера, покушаешь, погуляешь... а, там и успокоишься понемногу. Только не вздумай топиться или вешаться с горя, он жертв таких точно не стоит... отрубился с «пяти капель»... тоже мне Зверь... толку "ноль"...
Лиля отчего-то разозлилась и чуть ли не силой вытолкала меня за двери. Я, как робот, прошла вперед по аллее и направилась в сторону озера. Мне было абсолютно все-равно куда идти и что делать дальше. Мне показалось, я снова вернулась в тот день, когда умерла мама. Меня охватило такое же чувство безысходности и тоски, одиночества и отчаяния.
Я села на бревнышко у самого берега и покрепче закуталась в курточку. День обещал быть хмурым, снова накрапывал дождь. Под стать погоде было и мое настроение. А что? Переживу и это... Дождусь, пока Ольга приедет и попрошусь вернуться в город, думаю, мне обязаны дать денег на билет до Москвы, а там и до Кулебак недалеко.
Скоро у детишек начнутся занятия. Буду объяснять им, отчего Анна Каренина под поезд легла и почему «все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастливая семья - несчастна по-своему». Только ведь они маленькие еще и всего не поймут... Искусству быть счастливым не учат в школе. И даже в Институте. Искусство быть счастливым каждый должен воспитать в себе сам. По мере своих собственных сил...
Мое тягостное уединение нарушили чьи-то тяжелые шаги за спиной. Я даже не обернулась. Мне все-равно. А потом рядом со мной уселся невысокий плотный мужчина с жуткими рисунками на теле.
– Че уревелась-то вся? Рыжий твой черт обидел? Поделом тебе, овца, знай в другой раз с кем дружбу водить!
Да, какая я ему «овца»! И тут меня понесло... я даже берегов уже не видела реально. Просто так все накипело в душе за последние дни, просто накатила такая злость и обида...
– А вы че пристали ко мне с базаром, дядя? Лес - ваш, вот и топайте куда шли... пока снова не закрыли. Здесь стрелять нельзя, до вас еще не доходит? Лесник завтра ментов пришлет, выловят вас как оленя, по-другому запоете... у «хозяина»!
Я даже попыталась деловито сплюнуть в сторону, и у меня это даже почти получилось.
А, потом я услышала рядом какой-то странный лающий кашель и брезгливо отодвинулась в сторону. Этот самый Захар просто смеялся над моими словами, будто я что-то и правда чудное выдала.
– Ох, ляля, ляля... Слушай, я тут рябчика вчера подстрелил, крыло ему малехо дробью «покоцал», а он живой - сука, в логу скачет, может, тебе его поймать? Выходишь - в лес отпустишь. Ты же зверюшек любишь у нас, я же знаю.
– Это вы с чего такой добрый стали? Поймали бы сразу, да сами свернули башку, чего птицу мучить? Я, вообще, не пойму, вам есть, что ли, нечего? Вы зачем живые существа губите за "просто так"?
– Ух, ты защитница выискалась! Любительница природы, мать ее...
– И не выражайтесь! Здесь вам не «кают-компания»...
Я вскочила с бревна и опрометью кинулась в сторону домиков, но уже через два шага меня дернули назад цепкие руки.
– А, наша дружная беседа еще не закончена! Куда это ты метнулась?
– Руки убрал! Если со мной что-то случится, тут такой кипиш будет, тебе точно несдобровать, и твои лесные «ухоронки» не помогут. Выкурят тебя, как старого барсука из норы... На тебе уже столько всего числится, меня еще на шею повесь... как бы не согнуться под таким грузом!
Вместо того, чтобы мне ответить, Захар спокойно, совершенно не торопясь, вытащил из кармана штанов нож- «бабочку», расправил передо мной тонкое длинное лезвие и провел вдоль него языком, с усмешкой глядя мне прямо в глаза.
– Ты сейчас со мной пойдешь, куда я скажу. Будешь рыпаться, придется тебя порезать малость, потому веди себя тихо. А бояться меня не надо. Я для тебя буду добрый дяденька, если меня слушать будешь и делать все, что мне требуется.
Я тебя, может быть, даже пальцем не трону и потом отпущу... возможно. Даже целехонькой отпущу. Ты глупая, молодая «телочка», у меня дочка такая же могла быть... Ну, пошли, чего стоишь. Делу, как говориться время...
И я пошла вперед на подгибающихся ногах, совершенно не понимая, что ему надо и что он задумал. Но, это должно быть непременно нечто ужасное, и я должна буду сыграть какую-то нехорошую роль. Это все походило на дурной сон, на съемки дешевого триллера с психом-маньяком в главной роли.
Я даже пару минут совершенно честно ждала, что сейчас Захар остановится и начнет смывать с себя весь этот мерзкий «зэковский» грим. Превратится в обычного добродушного актера и мы вместе посмеемся над моими страхами. Но, этого, конечно, не случилось и вскоре мы углубились далеко в лес, в противоположную сторону от поселка.
* * *
Рай проснулся оттого, что по его обнаженному телу скользили теплые мягкие руки. А еще было невероятно хорошо ощущать, как кто-то пока невидимый откровенно ласкает самые чувствительные его мужские «местечки».