Русский
Шрифт:
Программа посвящалась межрелигиозным отношениям. На нее были приглашены модный театральный режиссер Самуил Полончик, священник православной церкви отец Иннокентий, муфтий Хаснутдин и раввин Исаак Карулевич. Присутствовали префект округа Игорь Федорович Нательный и ведущий программы Семен Каратаев.
Серж наблюдал мистерию, прячась за темными экранами, среди вьющихся кабелей и штативов, не мешая сосредоточенной работе операторов, акустиков, режиссеров. Словно тени, они перемещались за кулисами, подобно демиургам управляя космической жизнью.
Ведущий Семен Каратаев, в красном одеянии, в блестящем плаще, поворачивался на каблуке в пятне яркого света, выбрасывал
– Ведь это вы, Самуил Полончик, поставили скандальный спектакль «Богоносец», где рассказываете о пророке наших дней, возвестившем рождение новой религии? Эта религия отрицает христианство, иудаизм и ислам, раздирающие человечество на части. Новый бог Люден собирает воедино разрозненное человечество, прекращает вражду, устанавливает счастливое царство. Но ведь это, по мнению православных, ересь и сатанизм. Вы не боитесь, что вас отлучат от церкви, как Льва Толстого?
Режиссер был маленький, с огромной головой, крючковатым носом. Углы его рта были сердито опущены, и он напоминал надменную птицу, хлопающую круглыми рыжими глазами. Он был культовым маэстро для либеральной интеллигенции, которая ходила в его театр, как в новую церковь.
– Мне лестно сравнение со Львом Толстым, – нахохлившись, ответил Полончик. – Кто помнит иерарха, отлучившего гения? А Толстой по-прежнему кумир для всего человечества. – Над головой Полончика вдруг загорелось багровое светило, окруженное заревом, отчего лицо режиссера стало красным, с резкими тенями и складками. Нос увеличился непомерно, и казалось, голова с трудом удерживается на чахлой шее. Он еще больше походил на уродливого птенца колдовской птицы, обитающей в сумрачных глубинах Вселенной. – Современное человечество переросло средневековые представления, и у него есть только один бог – гуманизм. Этот бог объединяет человечество в единую мировую семью. У этого бога есть жрецы – Эйнштейн, Планк, Капица. И образ этого бога – не человек с измученным бородатым лицом, а скорость света.
Режиссер умолк, над ним полыхало багровое светило, от которого загорались черные глубины Вселенной. Уродливый птенец взрастал, отбрасывая зловещие тени.
Ведущий Каратаев весело взвился, плеснув плащом, напоминая едкий клок огня. Повернулся на каблуке вокруг оси и направил остроконечный палец в сторону православного священника. Из пальца ударили лучи, поместив отца Иннокентия в аметистовое сияние. Как на горе Фавор, окруженный лепестками дивного света, священник парил, златобородый, с голубыми глазами, с золотым крестом на черном облачении, который драгоценно переливался и трепетал.
– Отец Иннокентий, быть может, прав режиссер и настала пора церквям и вероучениям объединиться и не подвергать человечество риску погибнуть в мировой религиозной войне? Ведь уже существует «исламская бомба» в Пакистане, «иудейская бомба» в Израиле, «православная бомба» в России, созданная в Сарове, обители Серафима Саровского.
Священник пропустил сквозь кулак свою золотую бороду, словно выжимал из нее сверкающую влагу. Над его головой зажглось голубое светило, и он, залитый лазурью и золотом, стал похож на икону.
– Наша либеральная интеллигенция, пораженная в чреве своем атеизмом, предлагает разрушить все религии, заверяя нас, что «скорость света», эта константа физического мира, может описать мир духовный, мир непознаваемой тайны, перед которой бессильны любые приборы… – Священник говорил, ясно раскрыв голубые глаза, не осуждая, но прощая заблуждения режиссера. – Но, увы, вместо веры, разрушенной во имя гуманизма и просвещения, рождается не атеизм, а поклонение Князю мира сего, то есть Сатане. И этот пресловутый Люден есть не кто иной, как воцарившийся Сатана, к которому придут поклониться все изнуренные, потерявшие веру народы.
Голубое светило нежно затрепетало, как таинственное око в черной глазнице Космоса. От него исходили разноцветные волны света. Казалось, Космос ликует, слушая священника, как теплое море, в котором всплывает перламутровая раковина. Два светила, багровое и голубое, посылали друг другу волны света, словно между ними происходило таинственное соитие, и множество жемчужных икринок плыло в черном океане Вселенной, заселяя безжизненную пустыню.
– К вам вопрос, почтенный муфтий. – Каратаев лихо повернулся на пятке и полетел к Хаснутдину, красный и едкий, как стручок перца. – Многие ставят под сомнение веротерпимость ислама. Не секрет, что в мире протекают кровавые исламские революции. Наш Кавказ дымится от взрывов. И террористы взрывают себя в московском метро с именем Аллаха на устах. Что это значит?
Муфтий Хаснутдин, плотный, туго затянутый в зеленый халат, в белой навороченной чалме, с маленькой бородкой и усиками, вначале сонно прикрыл свои желтоватые веки, а потом резко приподнял, так что яростно загорелись его вишневые выпуклые глаза. Над его головой в черноте загорелась серебряная звезда, ослепительная и прекрасная. Чалма стала белой, как снег, а халат замерцал изумрудом. Муфтий издал певучий горловой звук, каким муэдзин созывает с минарета правоверных.
– Именем Всевышнего, Всемилостивого и Милосердного. Ислам – это мир. В Коране, в каждой суре, в каждом аяте, вы найдете проповедь мира, взыскание справедливости. Всевышний требует от мусульманина любви и смирения. А тот, кто убивает и взрывает именем Аллаха, тот богохульник, а не мусульманин. Достоин наказания земного и небесного.
Звезда над его головой переливалась, дивно струилась. В ней была женственность, нежность. Она говорила, что мир был создан во имя красоты и любви – и лучистые силы неслись в мироздании, чтобы оно не погибло, – что в нем торжествует бессмертие и Господь восхищен творением рук своих.
Ведущий Семен Каратаев, как танцор-конькобежец, покатился в серебряном блеске. Замер. Пошел, осторожно переставляя ноги, как канатоходец, балансирующий на тугой струне. Его перст протянулся к раввину Исааку Карулевичу, впрыскивая в темноту пучок лучей, и раввин изогнулся, как испуганная черная кошка, горбя худую спину, вжимая в плечи маленькую бородатую голову в кипе.
– А вы, достопочтенный рабе, верите в веротерпимость нашего общества? Ведь рост антисемитизма и ксенофобии налицо. И Святейшему Патриарху еще далеко до папы Римского, который снял с евреев вину за распятие Христа.
Над головой раввина появилась комета, похожая на красную головню с золотой сердцевиной. Сердцевина пульсировала, как уголь, на который дует ветер. За кометой раскинулся хвост, драгоценный, как павлинье перо. Перо переливалось, в нем расцветали радуги. И казалось, что это космическое послание, летящее из одной Вселенной в другую, ищет своего адресата. Когда состоится встреча, полыхнет огромный взрыв, как цветок алой розы, а когда лепестки осыплются, возникнет спираль галактики, бесчисленные миры и планеты.