Русский
Шрифт:
Он откинулся на заднем сиденье, сбросив рюкзак, отложив кожаную сумку. Видел, как в зеркале смотрят на него сторожащие алчные глаза водителя. Они мчались в березняках, в которых еще недавно дивно повеяло весной. Но это было предвестие взрыва, и мраморная голова, еще не отсеченная от статуи, уже была не живой, среди серебряных мелькавших берез.
Серж потянулся к сумке, расстегнул медный замочек, раскрыл. Увидел скомканную малиновую ткань, двухременную плетку с красной рукоятью, а под ними – аккуратно уложенные, в банковских обертках, пачки долларов. Быть может, десяток пачек, и на каждой оттиснуто – десять тысяч. Это не поразило
На полпути к Москве таксист остановил машину:
– Деньги есть у тебя?
Серж молча отделил от пачки четыреста долларов, протянул таксисту. Тот схватил, посмотрел на свет, послюнявил, довольно сунул за пазуху.
– Другое дело, – весело сказал он и тронул машину.
В Москве, с бомбой в рюкзаке и с ниспосланным сокровищем в сумке, Серж растворился в огромных водоворотах толпы, в автомобильных пробках, переполненных супермаркетах, чувствуя, что скрылся из глаз кавказских боевиков. Он обменял кипу долларов на русские деньги. В рекламной газетке нашел объявления о квартирах, которые сдаются на несколько суток.
Снял квартиру в районе Савеловского вокзала, уплатив холеному азербайджанцу положенную сумму. Закрылся изнутри на несколько замков. Стянул с плеч рюкзак, отложил в сторону сумку. Выглянул в окно, где по эстакадам, как по орбитам атома, мчались мерцающие корпускулы. И вдруг ощутил такую слабость, что его качнуло, и он тихо опустился на пол. Лежал на полу, и казалось, пол покачивается, как плот на волнах, его куда-то несет, и он отдавался во власть этому неведомому течению.
Он разделся донага и вошел в ванную. Шум воды из блестящего крана. Душистая пена шампуня. Чистейший кафель стен. Он лежал, отмокал, натирался розовым мылом, растворяя в воде все кровавые коросты, гарь взрыва, больные шлаки изнуренной плоти. Ему казалось, вода уносит все чудовищное время, которое довелось ему пережить, и его очищенное и омытое тело больше не будет страдать и бояться. Взрыв разорвал череду его несчастий, бесчисленные погони отстали, и его след для них затерялся.
Он спал, и ему виделись сны. Посреди комнаты парило цветущее деревце персика, как душа Раджаба. На столе стояла мраморная голова Зары, с глазами белыми, без зрачков, как у античной скульптуры. Под потолком, похожий на павлинье перо, проплыл звездолет, которым управлял Лукреций Кар.
Утром Серж достал из кармана своей измызганной куртки аккумулятор телефона, служившего взрывателем бомбы. Сим-карту, которую извлек из мобильника. Скомканный лепесток бумаги с телефоном проститутки Анжелы, от которой тянулась хрупкая ниточка к ненаглядной Нинон. Все это и еще несколько мелких монет он разложил на столе. Облачился в одежду, в которой прошел огни и воды. Набил карманы рублями и долларами и вышел в город.
Было туманно и сыро. Пришли первые мартовские оттепели. И туман, опустившийся на город, воспринимался как покров, делавший Сержа невидимым для врагов. Он выкинул в мусорный бак малиновую повязку китайца Сена и его ременную плетку.
Первым делом посетил парикмахерскую, где немолодая прилежная мастерица долго колдовала над его головой, превращая седые скомканные волосы в модную прическу, а неопрятную клочковатую щетину – в изысканную бородку и артистические усы. Серж смотрел в зеркало на свое неузнаваемое лицо, впалые щеки, тонкие складки в уголках губ, и глаза, когда-то сияющие, лучистые, исполненные обожания к миру, теперь настороженно, жестко мерцали, отливая синевой вороненого ствола.
Он прошелся по самым дорогим и модным бутикам, купив изысканные английские рубахи и шелковые французские галстуки. Итальянский – серый, в легкую полоску – костюм делал его похожим на завсегдатая закрытых аристократических клубов. Мягкой шведской обуви на непромокаемой подошве была не страшна мартовская московская слякоть. Длинное пальто с тонкой лентой бобрового воротника прекрасно гармонировало с темной шляпой, из-под которой выглядывала седина и строго смотрело его молодое аскетическое лицо. Старую одежду и изношенную обувь он сложил в пакеты и оставил в углу пассажа, за мусорной урной, как змея оставляет за камнем сброшенную кожу.
По Интернету он нашел дельца, изготовляющего фальшивые документы, и к вечеру стал обладателем паспорта на имя Сергея Александровича Молошникова, что подтверждалось фотографией седовласого молодого мужчины и гербовой печатью.
Он посетил салон электронных товаров и купил мобильный телефон и две сим-карты, одну для своего телефона, другую – для взрывателя бомбы. Он не знал, для чего ему бомба. Окружавший его преступный мир его самого считал преступником. Он с этим соглашался. Он был преступник, вооруженный и очень опасный.
Глава двадцать первая
Он позвонил проститутке Анжеле. Ему ответил все тот же голос, полный пленительных интонаций, суливших доступное блаженство. Серж попросил о свидании и получил приглашение. Анжела обитала в доме у ВДНХ – и уже через полчаса открывала Сержу дверь.
– Проходи, мой дорогой, – говорила она, вводя Сержа в небольшую комнату, где все пространство занимала кровать.
В полумраке на стене виднелась фотография голой женщины. В комнате пахло дешевыми дезодорантами, сладковатыми кремами и парной плотью, как в мясных рядах. Сама хозяйка, немолодая, с обнаженными шарами грудей, в полупрозрачной грации, не скрывавшей складок живота, в темных чулках, оставлявших открытыми голубоватые бедра, ластясь к Сержу, стала стягивать с него пиджак:
– Ты на часок или дольше?
Серж положил на туалетный столик двести долларов:
– Пришел поговорить с тобою, Анжела.
– Бедненький, тебе и поговорить, видно, не с кем. Мужчину надо выслушать, обласкать. Анжела и слушает, и ласкает.
Она ловким обезьяньим движением схватила деньги и спрятала в глубину стола. Улыбалась радушно заученной искусственной улыбкой, одинаковой для всех приходящих мужчин. Придвинулась к Сержу своими сдобными, как караваи, грудями.
– Ты откуда? – спросил Серж.
– С Кубани. Настоящая казачка. – Она повела полными плечами, провела большой теплой рукой по щеке Сержа.
– Как же в Москву попала?
– Целая история, миленький. Мы с мужем в селе живем. Он у меня фермер, землю обрабатывает, скот держит. Набрал кредитов, а кризис случился, отдавать нечем. Вот-вот придут и опишут все добро. А у меня соседка была, которая в Москву ездила на заработки. «Поедем, – говорит, – со мной. Я тебя на работу устрою в богатый дом няней». Я и поехала. А как приехали, она и сказала, какой богатый дом и какая няня. Не возвращаться же? Я и работаю, деньги мужу отсылаю.