Русско-турецкая война: русский и болгарский взгляд. 1877-1878. Сборник воспоминаний
Шрифт:
28 июня узнали, что в Тырново прибыл великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий российской армией, в связи с чем мы все вместе отправились туда, чтобы его увидеть, и наше горячее желание исполнилось. Брат царя проводил на Марином-поле смотр российских войск, которые громогласно приветствовали его, и это глубоко нас тронуло. Громадная фигура великого князя была особенно внушительной. После смотра Николая Николаевича восторженно приветствовали тырновцы – мужчины, женщины и дети, – собравшиеся на Марином-поле, ведь в тот день был праздник, Петров день [270] . Но и без этого, в честь великого дела освобождения нашей отчизны, народное веселье и празднества продолжались несколько дней: повсеместно, куда прибывали русские войска, их торжественно встречали: наш народ дарил им цветы, выносили ковши вина, чтобы угостить, высказывая им горячую и глубокую благодарность, славя, желая побед в восторге от того, что и в нашу измученную страну пришли свобода и порядок, что наша мечта о политической самостоятельности сбылась.
270
Петров день – День святых Петра и Павла.
Радуясь увиденному в Тырново, находясь под впечатлением от торжества, вернулся я в Церова-корию;
21 июля я отправился из Церова-кории в Габрово. Добравшись до Дреново, я заглянул к Христо М. Златоустову, с которым вместе учился. Он сообщил мне тревожную новость, что два дня назад, 19 июля, русские потерпели тяжелое поражение под Старой-Загорой: турки напали на них, располагая значительными силами, и разбили, несмотря на то, что болгарские ополченцы бились там, словно львы. Они смогли сдержать напор турок до тех пор, пока мирное население не покинуло город, который потом сожгли войска Сулеймана-паши. В то время в Дреново начали прибывать раненые казаки из отряда герцога Лейхтенбергского [271] , большинство из которых были покалечены. Прибывали и беженцы из Старой Загоры и ее окрестностей. Картина была гнетущая и ужасная.
271
Романовский Николай Максимилианович, герцог Лейхтенбергский (1843–1891) – в русско-турецкую войну 1877–1878 гг. сначала командовал гусарской бригадой, а затем отрядом в составе отряда И. В. Гурко. За отличия произведен в генерал-майоры, хотя непосредственно его командование войсками вызвало немало нареканий.
22 июля со скованным болью сердцем я продолжил свой путь в Габрово. Дорога от Дреново полностью заполнилась беженцами из окрестностей Старой Загоры, которые отчаянно стенали о постигшем их несчастье. В Габрово также царила тревога от того, что турки приближались – все встало с ног на голову, как во время восстания в переходном 1876 г. (зверски подавленном башибузуками) и при свирепом и кровавом неистовстве Фазлы-паши в их городе тогда. После того как я пробыл там у своего родственника священника Мих. Маринова два дня и посетил раненых ополченцев, я уехал, находясь под впечатлением от их болезненных воздыханий, обратно в Церову-корию [272] .
272
В тот раз я отправился в Дреновский монастырь, ставший легендарным благодаря ратному подвигу, проявленному там год назад отрядом повстанцев попа Харитона и учителя Кира, и политый кровью этих дорогих нам героев. Игумен, отец Пахомий, хотя и был крайне обеспокоен неудачами русских за Балканами, а также восстановлением монастыря, настоял на том, чтобы я стал его гостем хотя бы на два дня. Он рассказал мне подробности истории того отряда, а именно: как он впервые отправился из тырновских сел Бела-Черковы, Мусины, Михалцы, Вишовграда и Дичина в Балканских горах, как после дня пути турки его заметили и начали преследовать. Как 29 апреля чета прибыла в монастырь, установив знамя в центре двора и заняв позиции – отряд составляло около 300 человек; как в тот же день турецкие войска и башибузуки осадили монастырь и на следующий день начали стрелять с двух сторон, восставшие юнаки отбивались; как 1 мая сигарета попала в порох, из которого несколько четников делали патроны, и часть из них пострадала, а стены того помещения были разрушены; как после этого отец Пахомий смог ночью сбежать в Дреново и, по совету тамошних чорбаджиев, отправился в лагерь командира отряда, и тот подверг его серьезным расспросам; как по распоряжению командира было отправлено письмо повстанцам с одним из жителей горных сел – Райко Полето из Лисичарки. Там им рекомендовали сдаться, но те отказались, и турки из-за этого начали стрелять по монастырю из пушек, но восставшие смогли убить артиллериста, который стрелял; как 7 мая – а именно до этого дня повстанцы храбро продолжали свою борьбу – из Шумена прибыл Фалыз-паша с войском, черкесами, башибузуками и двумя большими пушками и начал ужасно обстреливать монастырь, и его старые постройки загорелись. Но Бог помогал восставшим: Он, к всеобщему удивлению, в то летнее время послал на землю снег, продолжавшийся целую ночь, повстанцы смогли бежать в леса, а черкесы и турки, по недоразумению, кроваво бились между собой. Как на следующий день монастырь был ограблен и подожжен, и черкесы оделись в священнические одеяния, и как, наконец, турки отправились в окрестные села убивать и мучить жителей, в первую очередь священников. Отец Пахомий показал мне и место, где черкесами была зарублена его мать. После этого, рассказывал мне, как скалы около монастыря были усыпаны башибузуками, поднявшими такой вой и крик, словно это была стая волков или черных воронов. Так прошли мы с ним до ближайшей пещеры в скалах, из которой пробивалась и текла горная речка – интересный и прекрасный вид (Прим. авт.).
Димитр Душанов
«Понятно, русские снова придут сюда, но ведь они, скорее всего, опять уйдут»
Димитр Тачев Душанов (1837–1904) – болгарский просветитель, театральный деятель, переводчик и литератор. Родился 23 февраля 1837 г. в городе Казанлык в семье преподавателя. Учился в родном городе, в греческой школе в Одрине (Адрианополь), затем в «Великой школе нации» [273] в Куручешме в Константинополе. После Крымской войны в 1856 г. поступил писарем в контору Д. Добровича в Галаце (Румыния), а затем в Тулче (Молдова), где занялся активной общественной деятельностью. В 1860 г. вернулся в Казанлык, где основал читалиште «Искра» и работал учителем более 10 лет. В 1867 г. женился на сербской еврейке Рахиле Барак, в которой нашел понимающего единомышленника. Вместе они устраивали театральные постановки с учениками, таким образом положив начало городского театра при читалиште. Первой постановкой стала переведенная Душановым на болгарский комедия «Злая жена. Смешное представление в трех действиях» сербского писателя Йована Поповича. Позже, в 1872 г., была издана на болгарском сказка Криана Шмидта «Крашеные яйца к Пасхе».
273
Старейшая и самая престижная греческая православная школа в Стамбуле. Основана в 1454 г., через год после взятия Константинополя, Матеосом Камариотисом, скоро стала школой для «благородных» греческих и других православных семей Османской империи.
В 1869 г.
274
Каниц Феликс Филипп (1829–1904) – австрийский географ и этнограф. Совершил множество путешествий по Балканам, в печати активно выступал против турецкого владычества. Согласно его замыслу, в 1874 г. в Вене был основан Восточный музей, где обучались молодые болгары.
В то же время активно сотрудничал с газетами «Македония», «Цариградски вестник», «Право», «Турция», «Напредык», с журналами «Читалиште» и «Былгарска сбирка», публикуя там заметки, переводы, научно-популярные статьи. Д. Душанов – автор нескольких учебников и учебных пособий. После Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. остался в Восточной Румелии и в 1879–1880 гг. был назначен секретарем-начальником Хасковской префектуры. В 1878 г. удочерил осиротевшую племянницу своей жены Надежду, которая стала его единственным ребенком. В качестве представителя Восточной Румелии принимал участие в частных заседаниях Учредительного собрания в Тырново в феврале – марте 1879 г., на которых обсуждался вопрос национального объединения после Берлинского договора от июля 1878 г. В 1880 г. был назначен главой канцелярии при Дирекции народного просвещения Восточной Румелии и оставался на этом посту до соединения болгарских земель 6 сентября 1885 г. Тогда же опубликовал свой «Учебник по счетоводству» (1882 г.). После этого отказался переехать в Софию и занять там административную должность, предпочтя вернуться к преподавательской деятельности. В 1885–1887 гг. был учителем в Пловдивской женской гимназии и продолжал работу на литературном поприще. В 1889 г. после продолжительной болезни скончалась его супруга Рахиль, а в 1894 г. он ушел на пенсию.
В Пловдиве он сосредоточился на переводах с греческого и в 1895 г. опубликовал первые переводы песен «Илиады» Гомера в журнале «Светлина». В 1899 г. издал полный перевод «Илиады» и первый экземпляр с посвящением подарил князю Фердинанду. До конца века также опубликовал и несколько переводов песен «Одиссеи» в журнале «Былгарска сбирка», но в силу преклонного возраста и слабого здоровья не смог завершить перевод всего эпоса. Скончался в Пловдиве 15 августа 1904 г.
Настоящие мемуары впервые были опубликованы в следующем издании: Спомени. Писма и документи. Публицистика / Сост.: Ц. Нанова. София, 1989. Оригинал хранится в Болгарском историческом архиве при Народной библиотеке им. Ивана Вазова в Пловдиве под названием «Мои воспоминания о прошлом» («Спомените ми от миналото»). Перевод с болгарского А. С. Добычиной.
После 1895 г., Пловдив. Воспоминания Димитра Душанова об Апрельском восстании и Освободительной войне, озаглавленные «Мои воспоминания о прошлом» [275] .
ВСЕОБЩИЙ СТРАХ, КОТОРЫЙ ПОВСЕМЕСТНО РАСПРОСТРАНИЛСЯ после восстания, а в сущности, свирепство подавивших его башибузуков и регулярных войск, ужасная резня в Батаке, Перуштице, Батошево и в иных местах, заставляли негодовать и самых бесчувственных; зверство и скотство, с каким они относились к беззащитным, угнанным в плен вдовам, девицам и молодым инокиням, заставляли даже самые нежные сердца биться в груди, горя и дыша отмщением. Они убивали и уничтожали всех подряд, и виновных, и невиновных, каждого, кто представал перед их взорами; пожары, мародерства и насилие были для них ничего не стоящим, обычным делом; ведь они имели дело с имуществом и семьями нечестивых гяуров [276] .
275
В личном архиве Димитра Душанова, который находится в Пловдивской народной библиотеке, среди других документов, выкупленных его внуком Димитром Деловым в 1935 г., фигурировала и рукопись «Моих воспоминаний из прошлого». Время написания воспоминаний не поддается датировке, но, по всей вероятности, его можно отнести к периоду после 1895 г., так как в одном месте Душанов пишет: «Все в тот же день, под вечер, из Стара-Загоры специально, чтобы увидеться с ними, приехал и покойный ныне старик Славейков…», а мы знаем, что П. Р. Славейков умер в 1895 г. Нигде не указаны намерения Душанова опубликовать свои материалы, но, судя по работе над текстом и внесенным правкам, прослеживается желание напечатать его.
276
Гяур – презрительное название иноверца у мусульман.
Плевненский каймакам Дели Неджиб и тамошний хаджи Челеби, на которых была возложена обязанность усмирить Батошевское восстание, зверски сжигали, немилосердно убивали, беспощадно грабили и обнажали и сладострастно насыщали свои скотские страсти; так что и дитя в утробе матери возроптало бы от этих зверей.
Будучи в то время учителем в Плевне, я не смел даже показаться в той части города, в которой бушевали эти вандалы; меня бросало в дрожь, каждый раз когда насущная надобность заставляла меня выходить за чем-то на рынок и нужно было идти мимо постоялого двора, который держал этот зверь. Для него не было никого, кто бы был так верен падишаху и его стране, кроме его свояков Цангиди и Тодораки – Клеантовых зятей [277] , и двух «огречившихся» болгар – одного из Копривштицы, другого – из Сопота, где те промышляли оптовой торговлей тканями.
277
Очевидный намек на персонажа пьесы Ж.-Б. Мольера «Тартюф».
Благодаря этому они, или обладая врожденной совестью, или преследуя свои интересы, спасли многих от виселицы. Достаточно было им лишь заступиться за кого-то перед этим зверем, всегда изображавшим из себя «душу нараспашку», миролюбивого человека, который лишь печется о своем деле, и он легко мог спастись, отделавшись лишь неприязненным взглядом в свою сторону или отпущенной вслед варварской руганью.
После разорения Батошево они, и в особенности Дели Неджиб, притащили с собой воз награбленного и мешки серебра, церковную утварь и разные деревенские женские украшения. А у Челеби несколько месяцев жили две молодые инокини и несколько плененных девиц. Их искали повсюду и нигде не нашли – живы ли они, убиты ли они, никто не знает, по крайней мере, я и сейчас не знаю, удалось ли им вновь увидеть белый свет.