Русско-турецкая война: русский и болгарский взгляд. 1877-1878. Сборник воспоминаний
Шрифт:
Нашел полковника Артамонова и спросил его, почему, если не было достаточно войск, пустили вперед такой малочисленный отряд в такую пространную равнину, какой является Старозагорская? Полковник Артамонов по-русски мне ответил, что это не наше дело. Я задержался в Тырново, встретился и с полковником Иваном Бобрековым. У него там, в винограднике, была дача. С Бобрековым были и другие офицеры, не помню кто, но среди них Бобреков настаивал на создании чет и отправке их в Балканские горы. И только 31 июля мне из главной квартиры разрешили собрать не больше 100 человек и охранять независимость моего народа с обязательством следить за турецкими войсками по числу и движению – куда идут, с какими орудиями и прочее.
Только увидев свидетельство в своих руках, я тотчас же сказал Петру и Дянке:
– Собирайте соколов сейчас и пойдем же к Елене!
Но в этот момент мне дали приказ
255
Разград – город в Болгарии, между Тырговиште, Русе, Велико-Тырново и Добричем.
256
Раден Леонель Федорович (1822–1878) – барон, российский военачальник, генерал-майор, в русско-турецкую войну 1877–1878 гг. – начальник 13-й кавалерийской дивизии. В конце 1877 г. заболел и скоропостижно скончался в деревне близ Велико-Тырново в начале 1878 г. П. Хитов ошибается в номере.
Прибыл туда и вижу близ Кесарово на равнине расположены полки – так остановились, как их и оставили вначале. Я сказал старому генералу Радену, какова моя миссия, чтобы он дал мне записку, дабы я легко прошел через его отряд, поскольку ныне я провозглашен турецким шпионом. Генерал засмеялся и выдавил из себя: «Ничего, Панайот Иванович» [257] , а потом стал жаловаться, что не мог узнать, что в Осман-Пазаре. Я сказал ему, что отправил туда человека и, как только он вернется, извещу главный штаб о результате. Двинулся по дороге из Кесарово к селу Водицы или Водица, близ Паламарицы.
257
В оригинале: «Ничево Панайот Иванович».
Дорога шла вдоль реки. Было большое село рядом с речкой. Новое село, вроде называлось, – весьма большое, с хорошими корчмами, кафе и небольшим количеством солдат, около ста человек. Как пошли по селу, вот одни вооруженные болгары из одной корчмы кричат:
– Эй, стойте! Куда идете?
– Это не ваше дело! – ответил я им.
– Стойте! Никуда нельзя идти, пока не явитесь к офицеру.
– Где ваш офицер?
Подошел один из них, привел нас к офицеру, я же вытащил записку от генерала Радена и показал ему.
– Идите! – сказал офицер.
Село осталось позади нас, и уже ничего дальше не было: ни села, ни людей – пустая пустыня. Хороший лес, все дубовый, ни турка в нем нет, ни болгарина, ни солдата даже нигде не видно. Потеряли дорогу, не могли ее найти. В конце концов собрались на одной плоской возвышенности, пошли по лощинке к Водице. В селе Водице начальник отряда находился под командой престолонаследника Александра Александровича [258] . Начальник был поляком, забыл его имя. Разговорились с ним, и он мне пожаловался, что ничего не знает о турецких силах в Разграде и находится в плохом положении: авангард его – в Попово, левое крыло – за Садиной, а правое крыло не имеет связи с Кесаровским отрядом. Я ему сказал, что целый день потерял в лесу и не мог найти село Водицы, но нигде не видел ни одного солдата.
258
Будущий император Александр III.
Отправился в Паламарицу [259] . В Паламарице неожиданно увиделся с Дяковичем, который в 76-м году в сербскую войну сражался вместе с капитаном Райчо Николовым. Сейчас он был переводчиком при одном полковнике. Провел в Паламарице что-то около 3 часов, пока отдохнут кони, и отправился к Опаке. Там, застигнутый темнотой, нашел сельского попа, который также участвовал в предыдущих бунтах. Он мне рассказал, что Каравати из Разграда, который в Бухаресте был отдан в распоряжение русских полков, чтобы показывать дороги и местность, покинул полк, в который его назначили, и никто не
259
Село неподалеку от Тырговиште.
Я еще в Бухаресте поручил, пока не закрыта граница, некоторым людям отправиться в Турцию, чтобы извещать о турецких войсках, когда русские придут в Болгарию. Знал, что не всегда возможно пройти через турецкие посты и караулы, чтобы узнать, что у турок, и вернуться, потому, сказал себе, лучше каждый сейчас отправляется как может, да как придется ему бежать, принесет известия о турецких действиях. Но напрасно! Мне не пришлось воспользоваться такими известиями, и все злило, что хотя бы Каравати не со мной, мы вынуждены искать возможность узнать, что происходит в Разграде.
Встал утром и отправился в Садину через реку Лом. Поднялся на холм. Нельзя наглядеться на чудные сжатые снопы, один к другому составленные! Будто Господь нарочно дал это изобилие людям в этих местах – снопы такие, что их не поднять из-за тяжести зерен. Прибыл в село Садину, очень богатое село, и остановился у одного родственника, у которого была мыловарня. Расспросил его, есть ли какой-нибудь способ проникнуть в Разград, но он пожал плечами и сказал:
– Нет!
Тогда я миновал реку, которая течет через село. Напротив виднелся русский караул, а дальше за ним находились турецкие караулы. Я рассматривал местность и ломал голову: как теперь пойду в сумерках? Вернулся опять в Садину. Вот, следом за мной прибыл и Тома Кырджиев, тоже отправленный, из Бялы. Всю ночь мы строили планы, что сделать и как узнать, что творится в Разграде, но не смогли найти способ… Легли и хорошо поспали. К нашему счастью, в тот же вечер из Разграда бежали 15 болгар, и вот с утра они в Садине. Среди них был один парень около 26 или 27 лет отроду, очень развитой парень. Когда мы их спросили, как они смогли убежать, он рассказал, что турки заставили их строить укрепления, и не помнит, как они выбрались в темноте и дошли до Садины.
– Эй, расскажите, – спросил их, – как расположились турки в Разграде, сколько укреплений и сколько пушек?
Парень, молодой, но сообразительный, будто нарочно был отправлен рассматривать и описывать все, сообщил нам сколько таборов [260] турецких войск в Разграде, сколько арабских, на каком укреплении какие пушки и по сколько, будто мы ему сами поручили все описать.
Узнав то, что нам было нужно, Тома Кырджиев отправился в Бялу, я же – в Тырново. Прибыл в Тырново, передал донесение полковнику Артамонову и незамедлительно уже на следующий день отправился в Елену. Дянко отправился с ребятами. Но мой конь ушиб спину о седло, и пришлось ехать в Лясковец, оставлять коня у какого-нибудь друга, чтобы тот за ним присматривал, пока не выздоровеет, я же остался с маленькой лошадкой, которую купил в Свиштове. Мой приятель Калчо мне порекомендовал одного молодого парня – Костаки, прозвище которого я забыл, дабы тот шел со мной. Мы поторговались, сколько буду платить ему в день.
260
Табор – подразделение турецкой армии, примерно равное батальону.
И отправился я в Елену, где меня ждали юноши для того, чтобы сражаться.
Сербия, став княжеством, не имела никаких прав, кроме самых небольших. И нельзя было ничего путного сделать, хотя с 1812 г. она имела некоторые совсем ограниченные и небольшие права. Но в 1830 г. при помощи России Сербия стала княжеством. Сербский князь Милош Обренович [261] был хитрым человеком: уверял турецкого султана Махмуда, что он – самый верный его подданный, и в доказательство Милош убил храброго князя и первого лидера сербского народа в борьбе за свободу Карагеоргия. Убил он его в Смедерево, а голову отправил в Константинополь султану Махмуду, чтобы доказать, что он – его верный подданный.
261
Обренович Милош (Милош Теодорович) (1780–1860) – основатель династии Обреновичей, князь 1815–1839, 1858–1860 гг.