Русско-японская война. В начале всех бед
Шрифт:
В России же поднялась антианглийская волна. Многие русские не без основания полагали, что Япония никогда не осмелилась бы выступить против России, если бы за ее спиной не стояла Британия, загребавшая жар чужими руками. Куропаткин и его штаб полагали, что инцидент с рыбаками вызовет войну Петербурга с Лондоном. Лорд Брук (корреспондент агентства Рейтер) писал, что «в целом большинство русских приветствовало бы войну». Очень многие русских полагало, что англичане на самом деле послали торпедные лодки против Второй эскадры. Русская пресса размышляла о том, что в ходе всей войны, действия боевых кораблей противостоящей стороны были слишком квалифицированными, чтобы не заподозрить участие в них англичан. «Даже если Великобритания может рассчитывать на численное превосходство на морях, и если она будет угрожать применением силы с неоправданной мстительностью, мы должны помнить, что не в характере
Лорд Брук всерьез размышлял, что ареной войны двух держав, скорее всего, будет северо-восточная граница Индии». Пехотный полковник сказал ему, что «для России будет нетрудно изгнать Англию из Индии».
Читая английские донесения, мы узнаем о том, что на самом деле англичане высоко оценили эскадру Рожественского: люди сыты, офицеры умны. Указывалось на неопрятность некоторых кораблей, но подчеркивали общую боевую силу. Нужно сказать, что уже тогда, в начале великого перехода экипажи кораблей чувствовали себя несказанно утомленными постоянными туманами и неистребимым чувством опасности. Лишь на подходе к Испании солнце развеяло и облака и сплин. Но не надолго. Под давлением англичан испанцы отказали в продаже угля, а немецкие корабли могли дать лишь часть необходимого топлива. Рядом ходила британская эскадра. Рождественский вышел на берег в бухте Виго.
Он, к его счастью, не знал еще о той буре, которую породили не в меру ретивые артиллеристы. Он не знал, что творится в умах англичан, провожавших глазами флот у скал Дувра. Когда адмирал Фелькерзам решил заправиться у Брайтона, корабли британского флота начали разводить пары. В боевой готовности был Гибралтар. Инженер Политовский пишет жене: «Вот он, туманный Альбион. Я размышлял об этом клочке земли — столь могущественном, столь богатом, столь гордом и столь враждебном в отношении нас». Умный Политовский, видимо, сам не знал насколько велика нависшая над русским флотом опасность. Британская пресса назвала корабли Рожественского «эскадрой бешеных собак». Первый морской лорд Бересдорф сообщает в Лондон, что готов сразиться с обеими частями русской эскадры, и той, что стоит в Виго, и той, что уже в Танжере. «Я уверен в мастерстве артиллеристов Флота пролива. Я готов начат обстрел кораблей в Танжере четырьмя линейными кораблями с расстояния в 5000 или 6000 ярдов. В текущих обстоятельствах это было бы рыцарственно. Если же русские корабли покажут силу, я введу в дело все восемь линкоров Флота пролива. После Танжера я обращусь к Виго». Неожиданностью для лорда Бересдорфа было то, что Рожественский покинул испанский порт раньше, чем предполагалось, спеша ко второй половине эскадры — в Танжер. И все же — у русских были 11 линкоров, три крейсера три миноносцы и три торпедных катера. Англичан, тем не менее, подняли «Синий Петер» — флаг, означающий немедленное отбытие.
Царь Николай и король Эдуард были готовы начать войну; счастливее всех чувствовал себя Вильгельм Второй. Он писал царю, что британская опасность «должна быть встречена Россией и Германией вместе, что напомнит и Франции ее союзнические обязятельства… Хотя Делькассе (министр иностранных дел. — А.У.) и англофил, но и он понимает, что британский флот не способен прикрыть Париж». Французы действительно оказались в сложном положении. Если они не помогут России сейчас, то как они могут рассчитывать на русскую помощь в свой трудный час? Делькассе боялся неосторожного шага англичан, способного спровоцировать взвинченных русских. Русскому послу Нелидову Делькассе говорит: «Абсолютно существенно было бы немедленно извиниться. Британский флот может получить боевой приказ в любой момент». Нелидов, чей сын плыл офицером у Рожественского, сказал, что Россия возмущена. Англия преднамеренно враждебна. Лондон просит невозможного — наказания Рожественского. Тот в двух телеграммах упоминал некий таинственный торпедный катер в Северном море.
Переговоры между Лондоном и Петербургом шли с огромными трудностями. Царь вышел из сложного положения предложением передать дело в международный суд в Гааге. Кайзер же почти открыто предлагал царю военный союз. В этой ситуации Лондон решил отступить. Он согласился на международную комиссию адмиралов. Бересдорфа оповестили, что схватка с русскими откладывается. «Не следуйте за русскими всем флотом, пусть это делают только крейсеры». Корабли «хозяйки морей» загасили в Гибралтаре свои топки. Рожественский мог вздохнуть с облегчением.
Англичане сочли извинения «несколько недостаточными», но общественное возбуждение в Англии начало уже спадать. Была создана международная комиссия по расследованию обстоятельств инцидента, и Рождественский приказал своим офицерам содействовать ее работе. Россия заплатила 65 тысяч фунтов стерлингов в качестве компенсации семьям погибших. И все же десять крупных английских кораблей как бы конвоировали Вторую эскадру, отбывшую из испанского порта. Политовский пишет: «Они быстро собрались в боевой строй. Ужасный народ! Это вечные враги России. Они хитрые, могущественные на морях и агрессивные повсюду». Стоя на палубе, адмирал Рождественский и командир «Князя Суворова» Семенов наблюдали за британскими маневрами, будучи готовыми ко всему. Рождественский, указывая на скоростные маневры английских кораблей, спросил Семенова: «Восхищаетесь ими? Это настоящая эскадра. Это морские волки. О, если бы…» И адмирал начал спускаться в кают-компанию.
Испанский губернатор был в слезах, но помочь не мог. Большая толпа приветствовала русских моряков. Пришла телеграмма от царя. «В своих мыслях я постоянно с вами и моей эскадрой. Хотя у вас могут быть временные трудности в отношениях с этой дружественной нацией, я отдал приказ своим министрам разрешить эти противоречия как можно скорее. Россия смотрит на вас и Наша надежда и доверие неколебимы. Продолжайте свой поход с чувством этой уверенности».
Команда, заслушав текст, трижды прокричала «ура». Рядом стоял британский крейсер «Ланкастер». Его капитан посетил флагман русской эскадры и был очарован Рожественским, предложившим перейти с французского на английский. Все-таки морские офицеры всегда были элитой нации. Офицеры еще «остывали» — один из русских офицеров сказал, что «жаль, что войны с ними не получилось». Началась погрузка топлива, она шла всю ночь, и все покрылись слоем угольной пыли. А Рождественский в адмиральской каюте сочинял объяснение англичанам. «От имени всего флота мы приносим извинения за этот несчастный случай и выражаем искреннее сожаление».
В Виго Рожественский принял важное решение. Он уведомил французов, что не пойдет через Мыс Горн (чего хотели французы), а отправится огибать Африку, полагаясь на помощь во французских владениях. Рожественский знал, что страх перед кайзером принудит Париж быть более дружественным. Итак: Танжер в Морокко, немецкая Ангра Пекенья, французские Дакар и Либревиль, Сен-Мари на французском Мадагаскаре. Русский адмирал знал, что французы поделятся с англичанами, а те с адмиралом Того. Но Рожественский обязан был сотрудничать с французами — только они имели разведывательную сеть в Африке, способную предупредить о подходе японцев.
Вокруг Африки
На кораблях отметили десятилетие царствования Николая Второго. Дали большой обед. Адмирал Рождественский поднял тост. В продолжении были и тосты против «владычицы морей». На палубе играла музыка. Англичане наконец покинули русский флот, и моряки мечтали о выходе на берег в Танжере.
На кораблях устанавливался свой быт. Моряки были ближе друг к другу на малых судах, чем на крупных, где помещения для офицеров были больше, кухня лучше, общение непосредственнее. В восемь утра на всех кораблях поднимался андреевский флаг. На завтрак моряки ели хлеб с маслом и пили чай. Потом два с половиной часа тренировки, учебы, подготовки. Затем кук приносил обед на пробу капитану — мясные щи, хлеб и соль. В одиннадцать утра объявляли обед, который начинался с рюмки водки. После обеда следовал двухчасовой отдых. Затем получасовой чай и снова работа на корабле. В полшестого вечера все работ прекращались. В шесть ужин снова начинался с рюмки водки. Далее — свободное время и вечерняя молитва. То есть — восемь часов работы и относительно неплохое питание. Русский флот, собственно, привык к долгим плаваниям, но это было исключительным по долготе и драматизму.
Африку все увидели 3 ноября. Вся Вторая эскадра сгрудилась в бухте Танжера. Говорили о покупке Россией семи новых крейсеров. Они позже присоединятся ко Второй эскадре. Верные немцы (deutsche Treue) доставили уголь. Разгружали в тропический ливень и под русскую музыку. Подоспели судно-госпиталь (сто медсестер), доставляющее всем хлопоты судно «Камчатка» и судно-рефрижератор. Объявили о премии в 1500 рублей экипажу, который загрузится быстрее всех. Приз получил «Александр III».
Султан Марокко проявил исключительную любезность, призвав русских моряков стоять столько, сколько им необходимо. В Танжере предстояло деление флота на две части. Адмирал Фелькерзам на «Сисое Великом» возглавил ту эскадру — «Наварин», «Светлана», «Жемчуг» и «Алмаз», которая отправилась ближним путем, через Суэцкий канал. Сам же Рожественский повел остальные корабли дальним путем — через Африку. Место встречи — французский Мадагаскар. Европейская пресса вынесла это деление флота на две части в заголовки, и японцы узнали об этом немедленно.