Русское масонство в царствование Екатерины II
Шрифт:
Основанная на этой системе политическая наука должна служить руководством действительной жизни всякого народа.
«Никакой народ не может быть счастлив, если он не управляем естественными законами, которые всегда к добродетели ведут.
Никакой государь не может быть велик, могуществен и счастлив, если не со правосудием царствует над благоразумным народом».
«Естественное общество» 1770-х годов теряет свое обаяние в 1780-х. Пугачевщина слишком хорошо показала, на какой зыбкой основе построено произведение натуры.
Властным выразителем новых взглядов явилась книга Сен-Мартена «О заблуждениях и истине»,
Книга Сен-Мартена была одним из наиболее ярких произведений мистической литературы; но помимо теософического своего значения она знаменательна своим учением о природе государства и общества: Сен-Мартен пытался разрушить систему естественного права, являясь предтечей целого направления политической мысли начала XIX века — Бональда и Ж. Де Местра.
Естественно-правовые учения о начале государства Сен-Мартен рассматривает в V главе своей книги.
«Политикам, которые больше прочих старались следовать течению натуры, — говорит он, — величайшее было затруднение согласить все общественные установления с начальными правилами правосудия и равенства, усматриваемыми в них. Как скоро сведали они, что человек свободен, то и вздумали, что он рожден быть независящим, и тотчас судили, что всякое подвластие противно истинной сущности его.
И так в самом основании, по их мнению, всякое правление есть погрешность, и человек не должен бы иметь над собою иного начальника, кроме самого себя.
Но как мнимая сия погрешность зависимости человека и властвования над ним везде непрестанно встречается их глазам, то не могли они удержаться от любопытства, чтобы не поискать происхождения и причины ее…
Одни вздумали, что проворство и сила вручили начальство повелителям человеков и что верховная власть основана токмо на бессилии попустивших себя покорить… Другим понравилось описать подробно насильственные или хитрые способы, которыми, по их мнению, основаны государства; они представили нам ту же систему в обширнейшем виде. Таковы суть тщетные умствования тех, которые полагали побудительною причиною сих учреждений нужды и суровость первых людей и говорили, что сии необузданные люди, живучи, как ловцы в лесах, делали набеги на упражнявшихся в земледелии и скотоводстве, желая пользоваться всеми выгодами их; что потом для удержания своего превосходства, насилием присвоенного и которое было точное угнетение, сии хищники власти принуждены были учредить законы и наказания. Таким образом, кто был хитрее, отважнее и замысловатее всех, остался, наконец, властелином и утвердил свое господствование.
Но тотчас и видно, что сие не могло быть первое общество; понеже предполагаются уже земледельцы и пастухи…
Некоторые думали поправить сию несправедливость, положа за основание всякого общества общее согласие и единодушное изволение неразделимых, из которых оно составлено и которые, поелику не сильны были каждый в особенности переносить опасные следствия естественной свободы и независимости подобных своих, принуждены были отдать в руки единого или нескольких людей права естественного своего состояния и обязаться соединенными силами подкреплять власть избранных ими начальников».
Однако «не требуется великого размышления, чтобы почувствовать, сколь трудно представить себе добровольное соединение целого народа. Чтобы мнения всех могли быть единогласны, надобно, чтобы все одинаково представляли себе побудительные причины и условия нового обязательства; а сего не бывало и быть никогда не может…
Кроме того, что надлежало во всяком члене утушить склонность к любоначалию или желание быть близким к начальнику, требуется еще соглашение бесчисленных мнений, которое никогда еще между людьми не встречалось, как о выгоднейшем образе правления, так и о всеобщей и частной пользе и о множестве других вещей, которые должны составлять статьи договора».
Кроме того, «в самой вещи добровольное общежительства учреждение есть столь же неправедное и безрассудное дело, сколько и несбытное; потому что в нем должен человек человеку вручить такое право, которым сам не обладает, то есть право располагать самим собою; и потому что когда отдает право, которого сам не имеет, то делает договор ничего не значущий, которому ни начальник, ни подчиненные не могут дать никакой силы, поелику не мог он связать ни того ни другого».
На место теории естественного права Сен-Мартен ставит свое теософическое обоснование происхождения власти и подчинения, святых царей и падших рабов.
«Чтобы решить вопрос, стоит только посмотреть на человека. Жизнь его не есть ли цепь непрерывных зависимостей?.. Одни попускают себя в порабощение и падают при бесчисленных камнях преткновения, которыми усеяна сия тина стихийная, другие мужественно и счастливо избегают оных.
И так должно сказать, что кто больше предохранит себя от оных, в том меньше обезображена будет идея начала его, и тот менее удалится от первобытного своего состояния…
Тот, кто предохранил себя… становится владыкою не только по самому делу и необходимости, но и по долгу. Он должен овладеть павшим человеком и не давать ему ни малой свободы в его деяниях как для удовлетворения законам начала его, так и для безопасности и примера общества: он должен употреблять над ним все права рабства и подданичества; права, столь же праведные и существенные в сем случае, сколько непонятные и ничтожные во всяком ином обстоятельстве…
Владычество сие не токмо нельзя почитать угнетением и притеснением естественного общества, но должно почитать его твердейшею оного подпорою и самым несомнительным средством к подкреплению его как противу злодейств членов своих, так и противу нападений всех его врагов.
Одеянный сим достоинством, поелику не может быть блажен иначе, как придержася крепко тех качеств, которыми приобрел он владычество, старается для собственной пользы устроить блаженство подданных своих…
Помощью света сего должен он иметь возможность обозревать вдруг и с успехом удовлетворять нуждам всех частей правления, знать твердо истинные начальные основания законов и правосудия, уставы воинского порядка, права частных людей и свои, равно как и то множество пружин, которыми движется государственное управление.
Также должен (истинный царь) иметь возможность устремлять взор свой и власть свою простирать и на те части государственного управления, которые ныне во многих державах не поставляются главною целью, но которые в том правлении, о котором мы говорим, должны быть крепчайшим узлом; то есть религия и излечение болезней. Наконец, даже и в художествах, к увеселению ли, к пользе ли служащих, не может он не наставить на путь и не показать истинного вкуса. Ибо светильник, счастливо полученный им, разливая повсюду свет, долженствует ему освещать все вещи и открывать связь оных…