Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

В 2004 г. в Москве небольшим тиражом (550 экз.) вышла в свет выдающаяся по своим достоинствам книга – «Душа России. Пятнадцать веков русской поэзии. Всеобщая энциклопедическая антология». В ней на тысяча трех страницах автор-составитель, поэт В.А. Ленцов, представил великую русскую поэзию «от былинных времен до наших дней». Среди двух тысяч поэтов, произведения которых помещены в этой антологии, Золотой век русской поэзии представлен девяносто девятью поэтами – от всеми любимого Александра Пушкина до мало кому известного Дмитрия Стахеева. В.А. Ленцов в предисловии к книге («от составителя») подчеркнул одну особенность Золотого века в нашей культуре: «…Величайшим завоеванием поэтов Золотого века – считаем то, что изо всех веков век девятнадцатый в сознание

людей вошел наиболее зримо, наиболее объемно, видимо, в наибольшей мере доступно сознанию мыслящего человека… Да, потрудились над этим и проза того времени, и драматургия. Но вскормила их духовно – поэзия… Если мы с вами, дорогой читатель, прочтя эту книгу, возьмем да и представим, что породила в вас поэзия Золотого века, все это вместе сложим, то мы вдруг ощутим, как поднимает нас могучая сила, как будто вырастают у нас крылья, и мы парим над трепетной Москвою той поры, над четким Петербургом… И всякий тогдашний житель их, кто молод духом был и был открыт добру, он вдруг становится нам с вами самым близким другом, хотя по сути – он наш прапрадед, но никогда он не состарится в восприятии нашем! Вот такие чудеса сотворяет поэзия! И наивысших высот в этом волшебстве достигли они, поэты Золотого века…»

А.С. Пушкин дал мощный толчок развитию поэзии XIX в., ставшей для русского народа источником вечной красоты, духовности и гармонии. Его творчество в XIX в. навсегда осталось маяком, на который равнялись все последующие поэты – и по уровню интеллекта, и по уровню художественного сознания, и по уровню версификационного мастерства. В обществе укрепилось понимание, что без хороших поэтов и литераторов наступает «беспробудный сон золотой посредственности», как сказал некогда А. Бестужев. Послепушкинская поэзия 40—90-х годов XIX в. – это особый материк, со своими разительными контрастами, драматическими сюжетами и величественными достижениями. Философ и знаток русской культуры И.А. Ильин писал: «Вряд ли есть еще один народ на свете, который имел бы такую поэзию, как русская; и по языку, и по творческой свободе, и по духовной глубине. Да – по глубине. Ибо силою исторического развития оказалось, что русский поэт – есть одновременно – национальный пророк и мудрец, и национальный певец, и музыкант. И в русской поэзии – открытой всему на свете – и Богу – и молитве – и миру; и своему – и чужому; и последней полевой былинке, и тончайшему движению души – мудрость облекается в прекрасные образы, а образы изливаются в ритмическом пении» [1] . Надо обращаться к русской поэзии. «Войти в ее воды, как в воды самой России, и внять ее словам, как глаголу России о ней самой» [2] . Главная особенность поэтов Золотого века состоит в том, что каждый из них, при всем удивительном разнообразии индивидуальностей и талантов, выполнял духовную миссию, которую создатели поэзии осознавали как служение отечеству, своему обществу и народу России.

Содержание, мотивы, жанры послепушкинской поэзии, так же как средства и способы словесно-художественного творчества, хотя и развивались под знаком классической пушкинской поэзии и других поэтов пушкинской поры 1-й трети XIX в., но все же с

течением времени видоизменялись, насыщались новым содержанием и ранее неизвестными формами. Заметно менялись литературные нормы и вкусы эпохи. Поэтическая стихотворная речь, как море, находилась в неустанном движении – приливах, отливах и возмущениях – в соответствии с теми новыми возникавшими направлениями, которые существовали и даже в какое-то время главенствовали в поэзии 2-й половины XIX в. Да, поэт учился у поэта. Но вместе с тем это были и конкретные личности, которые, с одной стороны, различались по своим взглядам и средствам самовыражения, а с другой – объединялись по неким социальным, психологическим и культурологическим причинам в группы, создавая школы, направления, течения.

Часто в учебниках по истории русской поэзии XIX в. творчество авторов рассматривается в отдельных главах, расположенных в хронологическом порядке по персоналиям: А.В. Кольцов; Ф.И. Тютчев; А.А. Фет; Н.А. Некрасов; А.Н. Майков и т. д. В предлагаемой вниманию читателей книге принят другой принцип изложения – по поэтическим школам, группам и направлениям. Так, в отдельных главах излагаются сведения о поэтике любомудров и славянофилов; рефлективной лирике; романтической лирике; демократической лирике; поэтике предсимволистов и т. д.

Вместе с тем внутри каждой главы рассмотрено творчество отдельных поэтов. Причем во главу угла ставилась задача познакомить читателя с самыми выразительными и характерными лирическими произведениями этих поэтов. Так, авторы стремились соединить общее и частное, органично показать индивидуальные различия в творчестве поэтов на фоне живых и динамических процессов развития искусства слова в XIX в.

Во 2-й половине XIX в. поражал фейерверк сверкающих поэтических дарований, которые нередко враждовали между собой. России нужны были и поэты «чистого искусства», открывающие красоту, гармонию мира, и поэты, отражающие драмы, трагедии, конфликты и несовершенства социальной жизни общества. Однако и тем и другим были свойственны

некие семантически целостные мотивы с определенным сюжетообразующим потенциалом. Таковы лирические мотивы и темы любви, красоты, родины, судьбы страны и народа.

Еще важнее другое. Глубокие корни общности миропонимания поэтов XIX в., открывающие всечеловеческое их единство, скреплялись великими идеями христианства. Идеи православия были характерны не только для философски настроенных религиозных поэтов типа А.С. Хомякова или B.C. Соловьева, но и гораздо глубже – для личного морального сознания многих поэтов XIX века. Это проявлялось, в частности, в широкой поэтизации христианских идей в лирике, нередко – в религиозной ориентации авторов, в развитии некоторых тематических и жанровых категорий лирических произведений. Например, в пышном расцвете жанра стихотворной «молитвы». Вл. Личутин в статье «Цепь незримая…», опубликованной в журнале «Дружба народов», писал: «…размышлять о национальной культуре помимо истории православия – ошибка непростительная, и мы эту беду укореняли и, вместо того чтобы раскрыть, отмыть взгляд свой для постижения исторических основ, постоянно умножали пелены на глаза, чтобы не знать, не видеть очевидности существа».

В настоящей книге важно было сохранить духовный стержень, определяющий корневую культуру русской поэзии XIX в. Вот эти «мечты и думы» поэтов, так же как и объединяющие поэтов разные школы, группы и направления, рассмотрены в первом разделе.

Как писал Феофан Прокопович, «поэты прививают добродетели душе, искореняют пороки и делают людей, раз они избавлены от вожделений, достойными всякого почета и хвалы. И они делают это тем легче и успешнее, что стихи их в силу наслаждения, порождаемого размером и стройностью, охотнее слушаются, с большим удовольствием прочитываются, легче заучиваются, глубоко западают в души» [3] . Задача этой книги как раз в том и состоит, чтобы обратить внимание читателя на то, как важно научиться понимать поэзию и ценить ее. Этим во все времена начиная с древней классики занималась и занимается поэтика (греч. poietike – поэтическое искусство). Она рассматривает законы построения литературных произведений, в том числе стихотворных, и всю систему изобразительных средств, используемых в этих произведениях.

Поэтика родственна риторике, практически являясь ее продолжением, но на ином – художественном уровне. По мнению академика С.С. Аверинцева, «поэтику позволительно рассматривать как «инобытие» риторики, особо выделяемый внутри ее раздел» [4] . Риторика учит приобретению твердых навыков в многочисленных формах прозаической речи, причем с целью активного ее воспроизведения. Поэтика же не ставит задачей научить сочинять стихотворения, если объектом ее изучения избрана поэзия: «Poetae nascuntur, oratores giunt» – «Поэтами рождаются, ораторами становятся». Но она учит понимать поэзию, т. е. способности постичь, осознать смысл и значение стихотворного произведения, ориентироваться в его композиции, оценить глубину его мысли, силу чувства, красоту поэтической речи. Без этого трудно себе представить образованного человека.

Интересно, что на протяжении длительной истории обучения искусству речи преподавание риторики и поэтики шло рука об руку. Так, об истории поэтики обычно пишут, начиная с древнегреческого ученого-энциклопедиста Аристотеля (384–322 г. до н. э.), который создал два классических труда античной эстетики – «Риторику» и «Поэтику». Вначале преподавалась риторика как дисциплина более широкого содержания, а затем поэтика как дисциплина более специализированная, созданная в древнейшие времена прежде всего применительно к поэзии. Аристотель свою «Поэтику» начал так: «Мы будем говорить как о поэтическом искусстве вообще, так и об отдельных его видах, о том, какое приблизительно значение имеет каждый из них, и как должна слагаться фабула, чтобы поэтическое произведение было хорошее; кроме того, о том, из скольких и каких частей оно состоит, а равным образом и обо всем прочем, что относится к этому же предмету» [5] .

В России основоположник просветительства Феофан Прокопович (1681–1736), талантливый ученый, поэт и теоретик литературы времени Петра I, преподавал в Киево-Могилянской академии на латинском языке написанный им курс риторики «De arte rhetorica librix» и вслед за ним курс поэтики – «De arte poetica». Этой же традиции преподавания курса риторики, а вслед за ней и поэтики, следовали российские академики XVIII в., например А.С. Никольский, затем первый ректор Харьковского университета И.С. Рижский и др. Так, наряду со знаменитым тогда трудом – «Опытом риторики» (М.,1809), И.С. Рижский написал в продолжение темы об искусстве слова и «Науку стихотворства» (СПб., 1811). Книга была издана Академией и отмечена золотой медалью. Она представляла собой один из первых опытов систематического изложения поэтики на русском языке.