Русское тайнобрачие
Шрифт:
Он было опять смеяться, но я говорю:
– Нет, ты, ангел мой, не смейся, - это дело серьезное.
– И рассказал ему все дело.
– Понимаешь ли, - говорю, - что этого ни в какой конклав нельзя пустить, чтобы кто-нибудь не пострадал, а зачем страдать, когда ты по-генеральски - один все дело поправить можешь.
– Каким манером?
– Просто - повели, да и баста, на то ты начальник.
– Я выгнать его, - говорит, - могу, но принудить его жениться не имею права.
– Тпру, тпру, тпру, - отвечаю, - остепенись. Что ты это
– Что же я буду кричать?
– Да что хочешь, то и кричи - только посердитее. Но если заметишь, что он отвечать хочет, вот этого не допускай, - топни и скажи: "молчать".
– И с тебя этого будет довольно?
– Совершенно, мамочка, довольно. Только, пожалуйста, посердитее, и чтобы не смел отвечать.
– Изволь, - говорит, - уважу, - и с этим позвонил, а мне добавляет: Пойди там, за ширмой, посиди, покури, послушай, что выйдет. Я йи за что не ручаюсь.
– Да тебя, - говорю, - никто и не просит ручаться, только сделай свое начальническое дело добросовестно, - накричи.
Ну, он и действительно сделал все это очень хорошо: как тот вошел, он сразу его афрапировал. Все жестокие хитрости сентиментального обхождения откинув, прямо ему сочиненною мною докладною запискою мимо носа на землю швырнул.
– Знаете ли вы, - спрашивает, - какая женщина это пишет?
И чуть тот было только рот разинул, чтоб сказать: "знаю", - он как крикнет:
– Молчать! Почему вы на ней не женитесь? Но прежде чем тот ответил, я ему через ширму пальцами махнул, он - опять крикнул:
– Молчать! Я знать ничего не хочу! Слышите?
– Слу-слу-слу-ш-ш-шаю.
– Завтра мне чтобы брачное свидетельство было. Слышите?
– Слу-слу-слу-ш-ш-шаю.
– Вон! и до тех пор на глаза мне не сметь показываться. Слышите?
– Слу-слу-слу-шаю.
– Деньги на свадьбу есть?
– Нет.
– Вспомоществование дам, а пока... Батюшка!
– зовет меня, - пожалуйте сюда.
Я вышел.
– Извольте взять, - говорит, - этого соблазнителя: он девицу соблазнил и должен немедленно быть с нею обвенчан. Прошу вас исполнить это и завтра же прислать мне его брачное свидетельство.
– Слушаю-с, - отвечаю.
– Извольте, молодой человек, идти и приготовьте разрешение начальства. Я за ним зайду.
Тот вышел, а генерал спрашивает меня:
– А что, каково я кричу?
Я его в обе щеки чмокнул и говорю:
– Умник! умник! но теперь доверши свою работу: сплавь их отсюда.
– Куда?
– Назначь его куда-нибудь в провинцию отдельную должность занимать.
– Это для чего?
– Да он там успокоится и с простыми людьми в разум придет.
И в этом успел. Так я их в один день развел, а на другой день обвенчал, с малым упущением по числу оглашений, и свидетельство выдал, а через неделю и на службу их выпроводил. Он с большим развитием ничего и понять не мог. Однако пробовал меня пугать.
– Вы отвечать, - говорит, - будете.
– Ну, это, мол, не твое дело: мне начальство приказало венчать, а я власти покорен.
Так он и сейчас настоящим образом всего не понимает, а живут, судьбою довольны и назад не просятся, - думают небось, что они в самом деле законопреступно обвенчаны, да, чай, и акушерки боятся.
– А что же, акушерка не приходила?
– К кому?
– К вам.
– Как же, приходила. Я ее к певцу отправил.
– И после не видали?
– Нет, видел один раз у пристава на крестинах.
– Что же она: сердилась?
– Н-н-нет. Поискала вчерашнего дня и увидала, что она дура.
"Отличную, - говорит, - батюшка, ваши духовные со мною штуку сыграли".
"А что такое?"
"Да то, что я по их милости все равно как будто вместо кадрили вальс протанцевала".
"Ну, что делать, когда-нибудь утешитесь, вместо вальса кадриль протанцуете". На кого же ей сердиться?
– Просто невероятное!
– Вот то-то и есть. А поведите-ка все это через настоящие власти какая бы кутерьма поднялась, а путного ничего бы не вышло: потому что закон и высокое начальство, стоя превыше людских слабостей, к глупости человеческой снисхождения не могут оказывать, а мы, малые люди, можем, да и должны. Дурачки, да наши. Что ж их хитрецам в обиду давать? Надо их пожалеть. Поживут с наше - и они обумнеют, - тоже людей жалеть будут. Но довольно мне вам эти сказки сказывать. Я уж очень разболтался, пойду посмотрю, что мне в мотье написали.
– Да, - говорю, - это и впрямь все отдает сказками.
– Сказки, сударь, и есть, сказки. Живи да посвистывай... "Патока с инбирем, ничего не разберем, а ты, дядя Еремей, как горазд, так разумей".
Собеседник мой подал мне руку, которую я придержал и спросил:
– Но неужто же у нас никто не может помочь вместо всей этой городьбы прямую улицу сделать?
– А об этом нам еще ничего не известно. Впрочем, никогда ни в чем не должно отчаиваться: одна набожная старушка в детстве меня так утешала: все, говорила, может поправиться, ибо "рече господь: аще могу - помогу". Где она это вычитала, - я тоже не знаю, но только она до ста лет благополучно дожила с этим упованием, чего я и вам от души желаю.
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по назв. на стр. 662 изданию, стр. 457-509. Впервые в газете "Новости", 1878, 16 декабря, 1879, 5 января, э 4, 9 января, э 7, 15 января, э 13, и 28 января, э 28. Перепечатано в издании: "Мелочи архиерейской жизни", СПб., изд. 2, вновь автором пересмотренное, исправленное и значительно дополненное, с тремя приложениями, изд. И. Л. Тузова, 1880, стр. 237-296.
Столичный протоиерей.
– По указанию А. Н. Лескова, здесь подразумевается священник Иоанн Образцов, настоятель храма Спаса на Сенной в Петербурге (А. Лесков, Жизнь Николая Лескова, стр. 299, сноска).