Русское время в Лондоне
Шрифт:
Когда я пытаюсь объяснить своим студентам прелести русской зимы, они неизменно приходят к выводу: у русских свои причуды. Моя любимая история относится к студенческим временам, когда градусник с утра показывал минус сорок два и администрация университета разрешила нам оставаться дома. Такое случилось на моей памяти впервые – школы частенько закрывались при температуре ниже минус двадцать, но университеты работали всегда. Наверное, им пришлось учесть, что в такой мороз общественный транспорт работает плохо и многим студентам придётся подолгу мёрзнуть на остановках. Трамваи и троллейбусы и вовсе не отапливались. Я жила в пятнадцати минутах ходьбы от университета и, ни минуты не сомневаясь, натянула на себя всю имеющуюся одежду и отправилась на занятия. Мною двигала вовсе не жажда знаний, я просто хотела ощутить, что такое сорок градусов мороза. Двойные штаны, двойной свитер, меховая шапка и шуба – и я в отличном настроении добралась до универа, блестяще выступила на семинаре, подала себя в выгодном свете – и получила разрешение писать дипломную работу на тему своего выступления.
«Всё, что вам нужно – это купить тёплую одежду на натуральном меху, а потом вы можете наслаждаться отличным солнечным деньком, свежим морозным воздухом, хрустящим снегом и узорами на окнах», – заявляю я студентам, но они смотрят на меня с большим сомнением. Мне становится немного стыдно, потому что я сама езжу в Россию исключительно летом, и у меня давно нет тёплой зимней одежды в гардеробе. В рамках моей «российской программы» мне надо быстро и эффективно обежать дюжину знакомых и переделать дюжину дел – и потому совершенно не нужны заносы на дорогах, нелетающие самолеты и неотапливаемые трамваи. Я никогда не могу найти желающих за компанию со мной взять напрокат коньки или лыжные ботинки, а вот искупнуться в озере и пожарить шашлыки на даче – совсем другое дело.
Осенью двое из моих студентов уехали в Россию работать по контракту, и я дотошно обсуждала с ними особенности русской зимы и список необходимой одежды. А потом расстраивалась – весь декабрь в Москве была нулевая температура, и они так и не прочувствовали, что такое русская зима.
Впрочем, один из них сообщил, что уже встал на коньки в парке Горького через месяц после прибытия. А второй купил билеты в Сочи, чтобы покататься на лыжах с олимпийских склонов. Я была в шоке от такой быстрой адаптации, ведь англичане не привыкли к конькам. Но моя знакомая из британского посольства в Москве рассказала: британские экспаты неплохо приспособились к русским реалиям и даже придумали новую игру на льду, которая называется брумбол (от слова «broom» – метла). В советские времена, когда сотрудникам западных посольств не разрешали выезжать за пределы московского городского центра, они решили для развлечения и разминки гонять мётлами мяч на льду. Под это дело залили каток перед резиденцией британского посла, позаимствовали у дворников мётлы, обрезали с них ветки и обмотали изолентой. Игра стала настолько популярна, что к ней подключились сотрудники других посольств и британские контрактники, прозябающие в Москве, а расписание переговоров и официальных встреч стали составлять с учётом брумбольных матчей. Все англичане, которые могли балансировать на льду, участвовали в матчах, а недавно приехавшие радостно осваивали новый вид спорта.
Услышав о достижениях своих теплолюбивых студентов, я поняла, что мне и самой пора на заснеженные просторы родины. В этом году на работе случилось затишье, и я решила отправиться домой, чтобы пройтись по свежему снегу и вспомнить, что такое мороз минус двадцать. За последние десять лет я ни разу не ездила в Россию позже сентября и поняла, что ужасно соскучилась по русской зиме. Английская меня вконец разочаровала в этом году. Не успела я высадить зимние цикламены на балконе и обновить новое пальто с фальшивым меховым воротником, как минусовые температуры закончились, во дворе распустились вишни, а в соседнем парке вылезли нарциссы.
«Не будет в этом году зимы, – рассудила я, – затяжная осень плавно перешла в весну, и я так и не купила сапоги». Попробуй теперь вдохновись на подобную трату, когда весь декабрь успешно проходила в осенних туфлях. «Глобальное потепление», – рассудил муж и приобрёл мне билет до Екатеринбурга. Сообщив всем знакомым, что еду праздновать русскую зиму, и словив несколько завистливых взглядов от коллег, я объяснила непонимающим студентам, что русская зима – это не только тридцатиградусный мороз и метель, но также отличные солнечные деньки, когда и на лыжах хорошо прокатиться, и на коньках, да и просто прогуляться по хрустящему снежку. Они покивали, но не поняли моего энтузиазма. Я отправила родителям наказ встречать меня в аэропорту с меховой шапкой и зимними сапогами и наготовить холодца и селёдки под шубой (и то, и другое лакомство муж есть отказывается, потому сама не готовлю).
Наш областной город зимой не впечатляет – сугробы жмутся по обочинам дорог грязными комками слежавшейся ваты, индустриальные трубы дымят в морозном воздухе. Народ переживает, что скоро построят ещё один металлургический комбинат и город будет неразличим из космоса. Тем не менее, цены в этой чёрной экологической дыре по три-четыре миллиона за квартиру при средней зарплате тридцать тысяч. И спрос на новое жильё неуклонно растёт. Люди выбиваются из сил за своё право получить крохотное окошечко в муравейнике на шестьсот квартир, а мне так тошно от одного вида этой двадцатиэтажки. Из-за плюсовых температур все машины, включая такси, такие грязные, что в них страшно садиться. Зато девушки продолжают щеголять в высоких сапогах на шпильках, ярких модных пальто и меховых беретах, украшая своим видом улицы мегаполиса. Вот ради этого стоит посетить Россию. Вряд ли в наших прогрессивных англичанках когда-нибудь пробудится желание так одеться. Да и с очаровательным зимним беретом при возвращении в Англию пришлось расстаться – не примут меня в натуральном меху на моей новой родине.