Русуданиани
Шрифт:
Целую неделю длились свадебные торжества, такой был пир, что не видело ничего подобного око человеческое и никто не слыхал о подобном.
Прошла- неделя, и Зав послал к обоим царям гонцов с такой просьбой: «Богу известно, как тяжело мне расставаться с вами, но ныне желание сердец ваших исполнилось и судьба ваша повернулась к добру. Тревожусь я о родителях своих, оставшихся в одиночестве. А вдруг не выдержат они чрезмерной печали, и города, оставшиеся без заступника, разорит враг. Я думаю, что и вас такое известие огорчит. Пойду я погляжу на свои владения и порадую старых родителей благой вестью. А после, когда бы вы того ни пожелали, я всегда рад предстать перед вами».
Выслушали гонца Настур с Навшадуром, опечалились, не хотелось им Зава отпускать, но делать было нечего, и начали они готовить приданое Маврид, выносить все на площадь и составлять перечень сокровищ. Велел Навшадур водрузить на спину слона богатый престол из цельного
Нагрузили триста слонов драгоценностями и украшениями для царицы, такими, что ум мудреца не мог всего постигнуть, а глаза видевших поражались всему.
Двести слонов нагрузили дорогими скатертями, посудой — кувшинами, чашами, блюдами. Пятьсот верблюдов навьючили драгоценными камнями и тканями — парчой, шелком, камкой, атласом; двести слонов — коврами, шатрами, покрывалами, расшитыми золотом и жемчугами.
Отрядили триста прислужниц, родовитых, нарядно одетых, триста рабов, опоясанных золотыми поясами, сто невольниц, тысячу скакунов с золотой уздой, несчетные стада коров, овец. Ко всему этому присовокупили опись приданого.
Оседлали триста жеребцов, объезженных арабами, упитанных, гладких, тех, что ветра быстрее, с золотыми удилами, сто слонов нагрузили боевыми доспехами, триста верблюдов навьючили драгоценностями, дали триста венцов, поясов, а также в изобилии еды и питья на дорогу. Все это подарил зятю Навшадур. Передал ему пятьсот родовитых отроков в услужение и сказал так: «Без тебя не быть престолу моему и казне! Без тебя мне не жить. И пусть не забывает меня твое доброе сердце!»
Как только ушли слуги Навшадура, явились визири царя Настура и доставили три дворца из драгоценных камней, которые трудно описать человеческим языком. Каждый стоял на тысяче слонов — один бирюзовый, другой рубиновый и третий изумрудный, под прекрасными балдахинами, расшитыми золотом и жемчугами. Внутри [каждого из дворцов] поставили престол из драгоценных камней, возложили венец, царям подобающий, но красоты всех этих даров не было видно, ибо прелесть Зава и Маврид затмила солнечный свет. Тысяча слонов была нагружена шатрами и коврами, как следует по царскому закону и обычаю, снаряжением для битвы и охоты. За ними следовали пятьсот верблюдов с золотом и серебром, триста слонов с царскими одеждами, тысяча мулов со сластями, яствами и благовониями, пятьсот скакунов, летящих, подобно птицам, в дорогом уборе, пятьсот юношей в золотых надрагах, опоясанных золотыми поясами, две тысячи коров, пять тысяч овец, а других даров и вовсе не перечесть! Преподнесли все это Заву и доложили: «Царь Настур, жаждущий быть вашим рабом, с великим страхом осмеливается послать эти скромные дары, ибо голова его и душа куплены твоей кровью. Нынешние дары наши недостойны царя. И мы просим ваше царское величество не гневаться, а после одарит тебя царь Настур так, как ты заслужил. Это дары от его бедности, и не могут они соперничать с богатством, добытым твоим мечом!»
Засмеялся Зав и воздал хвалу и благодарение послам: «Не хочу ничего, кроме вашего благоденствия. Не я, а создатель освободил ваш город от злодея. Престол ваш неколебим вашими усилиями, и сердца ваши пусть вечно пребывают в веселье. А мне, кроме вашей радости, ничего не надо».
Потом поднесли дворец царевне Маврид: пол в нем был из чистого золота, стены — из лала и бирюзы, потолок — изумрудный, трон — из красного яхонта под желтым яхонтовым пологом, а венец — из чистого алмаза. Пригнали сотню верблюдов с одеждой и уборами, сотню мулов с парчой и шелком, сто слонов, нагруженных покрывалами, скатертями, утварью и постелью. Отдали Маврид в услужение сорок рабов и тридцать прислужниц, приготовили в дорогу еды и питья в изобилии. А также отправили с караваном искусного мастера, который сумел бы в пути тот дворец-шатер разбить и все приготовить.
Когда визири сказали обо всем этом Заву, просил он их передать Настуру и Навшадуру такие слова: «Пусть снизойдут цари и отведают у нас хлеба-соли. Сегодня Маврид окажет им гостеприимство, и мы отправимся в путь. А теперь поглядите на приданое, которое оставила Маврид царица, матушка ее луноликая, с душой сияющей».
И вынесли из пещеры все приданое, от тяжести и обилия сокровищ содрогались горы, и земли под всеми богатствами не было видно.
Забили тут музыканты в барабаны, загудели в трубы, и все двинулись в путь. Зав пошел вперед и украсил просторные палаты, поставили три бесценных престола и сверху возложили венцы из сверкающих камней. Выставили множество чар и кубков, отягченных драгоценными камнями, кувшинов для вина, золотой и серебряной посуды без числа. Подготовив все к пиршеству, Зав вывел царевну Маврид, усадил ее на престол и сказал ей: «Сегодня тебе надлежит принять царей с царицами». Сели знатные вельможи, и Зав вышел и пригласил царей и усадил каждого на его престол, поднес им множество чудных яств, и начался пир. Заиграли музыканты на
Потом убрали со столов, и сказал Зав жене: «А теперь надлежит тебе показать твою сокровищницу и одарить царей». Встала прекрасная Маврид и пошла впереди дяди и брата. От двадцати сокровищниц ключи вручила брату, от десяти — дяде и сказала: «Я выросла узницей в пещере и не умею подносить дары царям. Это милость моей матери-царицы, и я не знаю, клянусь вашим царским величеством, что там. Лишь бы оказалось это достойным вашего безоблачного взора. А если нет — не обессудьте!» Обняла она брата и поцеловала его устами, подобными розе. Он стал благодарить ее: «Солнце ясное, свет очей моих! Пусть не знает твое сердце огорчений! Пусть радостным будет твой путь, пока в моем сердце живет любовь к тебе».
Повернулась Маврид и вручила ключи от пяти сокровищниц царице — супруге Настура. Пошли за ней оба царя и царица, и показала она им свое приданое. От себя поднесла она по венцу царям и царице, дорогие уборы, запястья и пояса, разукрашенные камнями.
Увидели они сокровищницы Маврид и удивились обилию и красоте всего. Сверх того, что она им поднесла, еще оставалось в два раза больше. Удивлялись все: откуда столько сокровищ и как они доставлены сюда. Заплакал царь Настур и сказал: «Это не обиталище дэва поганого, тут была крепость — твердыня нашего рода. Когда мой дед построил город и украсил его крепостью, сказал он: «Зачем мне жить здесь, враги ниоткуда не грозят мне, и нет в душе моей страха, зачем мне покидать мой прекрасный город, пусть остается эта крепость, может, среди моих детей найдется кто-нибудь, кому она пригодится». Но никто не вспомнил про эти пещеры. А у меня появился такой грозный враг, что я даже не смог увидеть эту крепость. Сорок лет дэв поганый властвовал над нами и всех путников грабил, и все мои сокровищницы ему принадлежали, некоторые я своей волей отдал, некоторые он отнял силой».
Велели цари казначеям запечатать подаренные сокровищницы и послали за караваном верблюдов и мулов, чтобы увезти несравненные драгоценности. И сказал тогда Зав: «Пусть придут сюда горожане, знатные и незнатные, и заберут в пятикратном размере то, что у них награбил дэв». Пришли горожане, и столько всего пожаловал им Зав, что говорили они: «Мы унести больше не в силах!» Потом вельможам морского царя подарил он столько, что сокровищницы их наполнились до верха. Они тоже сказали: «Зачем нам столько?»
И сказала царевна Маврид: «Я не могу нарушить завет моей матери, и, если милостивы будут ко мне цари, пусть пожалуют мне верблюдов и мулов, чтобы увезти все это». Вызвал царь Настур слуг и велел нагрузить пятьсот слонов, тысячу верблюдов, две тысячи мулов и три тысячи лошадей. Царь Навшадур приказал доставить тысячу слонов, две тысячи верблюдов, три тысячи мулов, пять тысяч лошадей, и нагрузили на них несметные сокровища царевны Маврид.
Когда приданое вывезли и пещера опустела, все засверкало так, будто кругом горели огни. О красоте такой языком не скажешь, и глазом ее не охватишь. Никак не могли понять, как все это устроено. Призвали многих мастеров, искусных и многоопытных, но и они ничего не поняли. Тогда царь Настур сказал: «Есть три старейших мастера, может, они знают». Пошли за ними и привели. От старости были они согнуты, подобно луку. Ввели их и показали [эту красоту]. Они сказали: «Мы трое были юношами, когда великий государь Баател привел мастеров и они сделали это, а мы были при них подмастерьями. Наши мастера изображали нам все на бумаге, а мы выполняли. Прошло уже семьсот лет [16] с тех пор, как мы это построили. Когда мы закончили и царь увидел, сказал так: «Ничего краше я не видел и не слышал, к добру ли это?» Привели многих ученых, звездочетов и приказали: «Узнайте всю правду — добром это закончится или злом?» Гадали они по звездам и сказали такое, чему до нынешнего дня нельзя было верить, а нынче мы [в этом] своими глазами убедились. Явились они к царю и доложили следующее: «Великий государь, достойный трона и венца, знак судьбы вашей высок, день долог и сердце исполнено радости, ибо вы в жизни своей дурного не увидите, потом и сын ваш будет счастливо править, но оставит все вами добытое и обретет другое царство.
16
Прошло уже семьсот лет… — здесь отголосок мифологических представлений о временной неограниченности жизни героев (например, в «Шах-наме» Фирдоуси Джамшид царствовал 700 лет, Зохак — 1000 лет и т. д.).