Русуданиани

Автор неизвестен

И [тот] рассказал все и еще сказал: «Я не был с Завом в дни испытаний, испытания мой хозяин претерпел в одиночестве и сам расскажет вам об этом. Я сопровождал его в радости и веселье и об этом могу поведать. Но трепещет от страха перед вами ваш сын, и, пока не получит он от вас фармана о прощении и позволения предстать перед вами, пока не прибудет к нему ваш визирь, не приедет он сюда». Засмеялся царь [Зостер] и сказал: «Брат мой, у Зава голова полна ветра по молодости лет, а я от старости лишился прежней силы и разума. Я не могу поехать к нему. Пока теплится свет в моих очах, пусть поспешит он предстать предо мной, иначе дни мои истекут и останусь я, жаждая встречи с ним. И визирь мой не молод, чтобы мог к нему бежать. Пройдет год, пока доберется

он до Египта. Так неужели нe увижу я его до тех пор?» Закручинился тут царь Зостер. А гонец отвечал ему: «Зачем хмуришься, царь! Ты думаешь, Зава не тяготит разлука с вами и не стремится он увидеть вас? Клянусь вашим царством и солнцем вашего нового государя, что велика его печаль от разлуки с вами и не выдержит он долго, чтобы не явиться сюда, но сказал он мне: «Я столько огорчений доставил своим родителям, что не подобает мне бесстыдно являться к ним, не испросив прощения». Пусть царь велит послать к Заву сына какого-нибудь вельможи. Я пойду с ним и поскорей приведу вашего сына, светило всей земли».

Обрадовался царь Зостер и тотчас велел устроить пир, и раздались звуки веселья и радости. Три дня ублажали гонца певцы и музыканты. Потом пожаловал ему царь богатый город, сто рабов и невольниц, сто мулов, нагруженных товаром, сорок коней в золотой сбруе, тех, что быстрее ветра, и сказал: «Сейчас пусть будет так, а когда увижу я своего сына, сделаю тебя старшим в моем дворце и во всем царстве». Гонец поклонился до земли и благословил царя. Поспешил он к Заву, взяв с собой сына старого визиря.

Здесь египетский царь провожает Зава домой

Через три дня после того как Зав послал гонца в Китай, к своему отцу, египетский царь открыл двери древних сокровищниц и велел вынести оттуда престол, венец, драгоценности — все, что подносили Заву на свадьбу, он счел собственностью Зава и дарами не посчитал. А также велел вынести китайскую парчу, шелк и камку, шатры и паланкины, пышные покрывала, престол, осыпанный самоцветами и жемчугами, высотой в сорок шагов, а ширины такой, что четыре тысячи человек могли сесть пировать. Стоял он на восьмидесяти колоннах, над каждой колонной светились драгоценные камни, словно свечи темной ночью.

Если бы поставить этот престол на огромном поле, то в поле стало бы светло как днем от сияния драгоценных камней. Покрывало престола все было усыпано драгоценными жемчужинами, на престоле лежали два венца, сияющие, подобно солнцу, драгоценная корона, фата и свадебный наряд, невиданные оком человеческим, две шубы, платья и пояс, осыпанные драгоценностями. Сто слонов — попона парчовая, бубенцы золотые — нагрузили жемчугом и магрибским золотом [18] . Десять тысяч верблюдов навьючили атласом и шелком, шитым и не шитым, парчой, шубами, усыпанными самоцветами, на собольем и горностаевом меху, которым не было числа.

18

Магрибское золото — золото, которое попадало на Ближний Восток, а также в Грузию из стран Магриба (Северная Африка). Упоминается уже в памятниках эпохи Руставели.

Пригнали десять тысяч мулов, навьючили на них кувшины для вина и шербета, кубки, чаши, блюда, скатерти, расшитые золотом и самоцветами. Десять тысяч коней нагрузили сокровищами. Собрали тридцать тысяч коров, сто двадцать тысяч овец, заклеймили для него тысячу двести арабских скакунов с золотой уздой и драгоценным седлом, тех, что птиц обгоняли.

Привели сто красивейших девушек в дорогих украшениях, сто юношей, опоясанных золотыми поясами и в золотых надрагах. Доставили множество китайского мускуса, амбры и всяких благовоний, столько, что их обилия не выразишь человеческим языком.

Все это царь египетский послал Заву и велел передать ему: «Сын мой возлюбленный, свет очей моих! Не погнушайся скромности сих даров. Я только затем и живу, чтобы доставлять тебе удовольствие.

Если дозволишь прислуживать тебе, то Египет будет верен тебе, как Китай и Мисри будет стоять перед тобой склонившись, словно твой раб».

Как доставили [эти дары] Заву и передали слова египетского царя, поклонился он до земли, выразил великую благодарность царским посланцам и молвил так: «Мне очень стыдно, великий царь, что я так обременил тебя, и знает бог, что совсем не для того явился я в твое царство. Велика была в сердце моем любовь к тебе и твоему сыну, поэтому я не удержался и вернулся в вашу страну. Теперь, чтоб не обижать тебя, принимаю я эти роскошные дары. Отныне не мыслю я своей жизни, престола и венца без вас. Ты — отец мой, а Мисри — мой старший брат. Я — твой младший сын и покорный слуга».

Затем Зав одарил гонцов столькими сокровищами, что унести все было им тяжело и не желали они больше ничего. Они поблагодарили его.

Потом прибыл Мисри и поднес Заву пятьсот белых коршунов, пятьсот соколов и пятьсот ястребов и всех охотничьих птиц по пятьсот штук, таких красивых и богато украшенных, что ничего более прекрасного око человеческое не видело, с золотыми насестами и жемчужными клобучками. И молвил Мисри: «От путника, проводящего свои дни в странствиях, не может быть лучшего дара, а дворца у меня нет».

Засмеялся Зав и ответил: «Ты что, на царя жалуешься? Нет в том вины царя, отца твоего. Господь так порешил твою судьбу! А я сам сведу тебя, лев-витязь, с солнцем безоблачным».

Услышав такие слова, Мисри расцвел, как райский цветок, озарился великой красотой, упал перед ним, сровнял свое лицо с землей и молвил: «Ты — повелитель мой от бога. Вторично вернул ты меня к жизни, развеял печаль души моей и избавил меня от беды. Пусть таким же безбедным будет во веки веков твое царствование, пусть твоей мудростью освещается страна, о безупречный и светлосердый Зав!»

Предстал Мисри перед своим отцом с радостным ликом и доложил ему обо всем. Он тоже остался доволен. Встали они и вместе — отец и сын — пришли и хотели целовать Заву колени. Зав, узнав о прибытии царя, вышел ему навстречу. Царь склонился до земли и хотел обнять колени Зава, но Зав отскочил и не позволил этого, потом наклонился сам, одной рукой поднял царя, другой — царевича, поцеловал в лицо и сказал так: «Не делай этого, о царь! Хотя бог и наградил меня величием, все равно я еще молод и неразумен, брожу по свету, а ты награжден венцом и престолом, и много лет неколебима твоя власть. Отчего же возносишь меня над собой?»

Потом они сели на престол и потребовали угощений. С того дня торжества и пиры продолжались. И пожаловал царь войску Зава множество даров. Зав распрощался, как подобало, с царем и царицей, обнял их, сладко поцеловал, и стали они проливать реки слез, разлучаясь.

Мисри последовал за Завом, шли они двадцать дней и подошли к тому большому лугу, [где Зав встретил трех змеев]. Велел Зав дружине спешиться и приказал привести своего вороного коня. «Кроме меня, здесь никто воды не найдет», — [сказал он]. Сел он [на коня] и никому не позволил следовать за собой. Подъехал он к роднику и спрятался за небольшой горкой, что стояла у родника, где он увидел змеев. Смотрит, опять те три змея, и думает: «Они снова здесь, вестники мои, может, еще что-то они знают». Подкрался и стал слушать. Сказал Белый [змей]: «Что же с тех пор не видели мы ничего, чтоб друг другу рассказать?» Черный отвечал: «Я и в тот раз ошибся, что неосмотрительно рассказал обо всем и подслушал нас тот негодник, сын китайского царя, и весь свет он завоевал. Оказывается, он наделен колдовскими чарами, иначе как он мог забраться в наши владения и уйти отсюда невредимым!» Сказал Белый [змей]: «Клянусь твоей головой, я тоже удивился, когда увидел в Индии воду, но как мог человек проникнуть сюда?» Красный [змей] молвил: «Хоть бы встретиться мне с этим хитрецом, я бы поглядел, на что он годен!» Черный положил голову на Белого и сказал так: «Он теперь здесь поблизости, нападем на него втроем этой ночью и поглядим, что он за молодец!»