Русуданиани
Шрифт:
Как услышала это моя мать, вылила на голову посланцу Барзина грязь, связала ему руки, рот ему наполнила непотребным и так отправила обратно. Никакого другого ответа, кроме следующего, послу не дала: «Если он [Барзин] помешался, то как ты смеешь предлагать мне такое! Даже если бы богом посланный мой супруг умер сто лет назад, я бы его могилы не покинула, а живого я его не оставлю, даже если ангел с небес спустится, чтобы жениться на мне. Какой же ответ тогда дам я богу в судный день?»
Как вернулся к Барзину его опозоренный посланец, потемнел он, как адский дым, вознамерился даже напасть на нас, но отец ваш и он заключили договор, и он не осмелился его нарушить. Охваченный злобой, пригнал он пятнадцать могучих дэвов с войском, чтобы охраняли они все дороги, пока тот договор действует, и не дали нам ускользнуть.
В ту пору разгневался на нас господь, и отец мой преставился. Матушка осталась беременной. Горожане надеялись: может быть, родится мальчик. Когда наступил несчастный день моего рождения и я появилась на свет, мое рождение
Еще раз гневно взглянул на нас господь, мало ему показалось моего сиротства. Почувствовала матушка свою кончину, призвала меня к себе и сказала: «Дочь моя! Хотела я, чтобы не пропали мои материнские заботы о тебе и чтобы смертью отца твоего закончились бы мои злосчастия, мечтала я сделать тебя царицей, как тебе и подобает, но коварная судьба не удостоила меня этого, и отныне ты сама позаботься о себе, чтобы не стать добычей дэвов и колдунов; ключи пусть хранятся у тебя. Один конь был у меня на тот случай, чтобы если станет невмоготу, сесть на него — и тогда не угнаться за мной ни дэву, ни человеку, ускакала бы я в свою страну. Теперь я отпустила того коня в поле, а его недоуздок спрячь так, чтобы никто не сумел у тебя его выкрасть. Пока не увидит этот конь свой недоуздок, ни один человек не сможет его поймать. Когда появится твой избавитель, или властелин Желтого города, этот недоуздок отдай ему, не стыдись и не стесняйся. Знай, что того, кто сядет на этого коня, никакой воин не одолеет, и он отомстит за меня прислужнику дьявола — Барзину!»
Ныне на Барзина, идущего по следам сатаны, разгневался господь, и Желтую скалу заняли пятнадцать могучих дэвов, обосновались они здесь, осмелели и не желают ему подчиняться. Божьи люди в страхе перед ними исчезли, и прекратилось богослужение. Вместо их пения и молитв слышны крики и вопли дэвов. Я день и ночь пребываю в страхе перед дэвами, боюсь, что похитят они меня и я стану утехой для нечистой силы. Не только о себе я тревожусь, но и о том, что не выполнила я завещания моей государыни-матушки. Если не послушаюсь я ее, грех за многие погубленные души падет на меня. Теперь выслушай меня. Если хочешь овладеть этим городом и крепостью и возьмешься изгнать поганых дэвов, я отдам тебе недоуздок от моего коня. И если ты победишь — не думай, что неволю я тебя. Для себя я найду пристанище, и ничего мне не надо иного, как только избавления от вечного страха. Если же нет, не подвергай себя опасности из-за моих слов, поберегись! Барзин всякий день навещает табун и старается изловить того коня, чтобы расправиться со мной».
Как прочел Хосро это письмо, так преобразился, что, если бы вы увидели его, сказали бы, что это уже не он. Расцвел он какой-то особенной красой, лик его заалел, как сад роз, глаза засверкали. Поцеловал он письмо [Кетеван] и положил за пазуху. Завар заметил: «Если с письмом, принесенным собачонкой, ты так поступил, то что бы ты сделал, если бы его принесла красивая девушка?» Хосро ответил: «Я удовлетворен этим письмом, а красивая девушка пусть тебе принесет письмо». Пока собачонка сидела на луке седла, царевич написал ответное послание: «Солнце безоблачное и луна, освещающая тьму, богом ниспосланная для просветления моей души, явившаяся благовестницей для моего сердца! Я только для того и прибыл сюда, чтобы узнать о тебе. С тех пор как на мое сердце, пылающее любовью к тебе, ты пролила целительный бальзам и устами, дающими бессмертие, даровала мне целебное снадобье, не опасайся более ни дэвов, ни этого драконова отродья, Барзина. Мне некогда писать длинно. Поскорее избавь меня от забот об этом коне, он пять дней и ночей заставляет меня скакать по полям, пришли мне тот недоуздок, и, когда я истреблю дэвов, омою руки в крови Барзина и явлюсь к тебе поправшим врагов, тогда и отвергнешь меня, а сейчас не стоит зря тревожиться».
Сложил [Хосро] письмо, привязал к той же собачонке и сказал так: «Ступай и поскорей принеси ответ». Как сказал он это, спрыгнула собачонка с седла и умчалась быстрее ветра, мы только и услыхали что ее лай. Прибыли мы в свой стан, спешились, Хосро сел пировать. Стали мы расспрашивать его о письме. Рассказал он нам и о нем, и о своем ответном послании. Огорчились мы в душе, но поделать ничего не могли. Начали мы веселиться и шутить. Тут явился один черный раб, и, пока он не подошел к Хосро и не поднес ему недоуздок, мы ни о чем не догадывались. Доложил [негр Хосро]: «Дэвы гневаются из-за вашего пребывания здесь и стерегут все проходы — не впускают и не выпускают никого, выжидают: сначала пусть с Барзином рассчитаются пришельцы, а после мы примемся за них». Хосро спросил его: «Как же ты выбрался оттуда, если они никого не выпускают?» Тот ответил: «Я воспитан в стране франков и владею таким искусством, что повсюду могу войти и выйти так, что, если я того не захочу, никто за мной не уследит, кроме моей повелительницы. Много раз я бывал в Желтом городе и в городе царя морей, а знает ли меня хоть один человек?»
Нам приход этого негра еще меньше понравился: какого добра можно ждать от чародея? Но мы молчали из страха перед Хосро. А он так возрадовался, будто всем миром завладел, и обратился к рабу с такими словами: «Хоть бы на сегодня мне твоим искусством овладеть!» Тот на это отвечал:
В ту ночь раб отбыл, а мы веселились до утра. Как только разгорелась заря, черный раб возвратился и доложил: «Когда я сообщил горожанам о скором освобождении, они возблагодарили господа, что объявился их покровитель и защитник. А я направился к Барзину, проник к нему. Он увидел ваше войско и вернулся, теперь в великом гневе собирает войско, чтобы идти на вас походом, и завтра утром непременно будет здесь».
Эти вести только придали бодрости Хосро. Начали и мы готовиться к завтрашнему бою. А тому рабу царевич велел: «Ступай скорей и добудь мне сведения о Барзине: какой он воин и каким оружием лучше владеет, с левой или правой стороны ждать его?» Отвечал негр: «О чем ты говоришь, царь, благословенный богом! Зачем мне идти за такими вестями, я много раз видел Барзина: равного ему воина на всем свете нет. С чем его сравнить?! Ростом он выше кипариса, широкоплечий, восседает на коне величиной с гору. Панцирь его — львиный, среди войска он сияет, как солнце, размером он — с гору Бустен [49] . Если кто увидит его в гневе, разум потеряет. В руке он постоянно держит булаву, на суше от него прячутся тигры, а в море — крокодилы. Его удара никто не выдерживает, а если возьмется за аркан, то слона подхватит, как птичку. Что с ним может сделать борющийся против него?! Если ты утомишься, сражаясь с дэвами, то как же потом с ним справишься?»
49
Гора Бустен, Бестанская гора — гора Бесутун в Иране, с которой связаны многие легенды.
Как услышал Хосро такую хвалу и заметил, что мы огорчились, а лица наши цветом уподобились сандалу, разгневался он на того раба и сказал: «Ты не человек, а каджи, ты настоящих богатырей не знаешь, потому и восхваляешь Барзина. Ты мне только сведения о нем добудь, а каков он герой — я сам тебе покажу!»
Тем временем рассвело, и солнце, мир украшающее, расстелило желтые покровы. Хосро умыл лицо и руки, вознес молитву господу, сел на коня, и мы двинулись. Прибыли к табуну. Хосро поднял руку вверх и показал коню недоуздок. Пробежал конь мимо него и, как тот недоуздок увидел, остановился. Тогда Хосро соскочил с седла и поймал коня, надел недоуздок и велел черному рабу: «Принеси его сбрую!» То, что Хосро поймал коня, такую надежду вселило в нас, как будто никакие испытания нам больше не предстояли. Было у нас большое веселье.
Но тут мы увидели, как подошло такое большое войско, что нельзя было счесть знамен и стягов. Звуки труб и барабанов достигали неба. Стали по ту сторону они, а по эту сторону — мы. Барзин и в ту ночь выслеживал волшебного коня. Не найдя его на месте и увидев его потом у Хосро, поутру прислал он посредников: «Если хочешь мира и спокойствия, верни мне этого коня, и разойдемся, иначе никто, кроме смерти, нас не рассудит». Хосро послал ему такой ответ: «Если бы я пришел в твои владения и взял твою лошадь, бог свидетель, я должен был бы или вернуть ее, или держать перед тобой ответ, но я прибыл в мои наследственные владения, увидел свой собственный табун, поймал одну лошадь, тебе-то что за дело?! Это тебе следует с миром отправиться отсюда, я же — на своей земле». Снова отрядил послов Барзин: «Если этот конь твой, почему твой отец до сих пор не забрал его? Дурные речи ты ведешь, а ведь ты единственный сын у матери, не дай мне пролить кровь, оставь мои владения!» Хосро опять ответил: «Если ты не сильнее, то и не слабее моего отца. Если тебе принадлежит тот конь, отчего же ты сам, такой храбрец, не изловил его? Отринь мысли о том, что живой я от тебя отступлюсь и обрадую тебя тем, что позволю сесть на этого коня. Я за свои земли и богатства пойду на смерть, но ты зачем утруждаешь себя, зачем зря хлопочешь? Или, может, надеешься, что тебе никто не сможет дать отпор?»
Чего тянуть рассказ, долго они пререкались — с той и с другой стороны, но дело их не могло решиться без кровопролития. Порешили назавтра повстречаться в бою. Началась подготовка в обоих войсках. Пришел черный раб Кетеван и принес сбрую для того несравненного коня, достоинств которого языком не выразить. Более того ничего не могу сказать: каков был конь, таково же было его снаряжение. Радовался Хосро, а с ним и все войско. Обратился я к Хосро с такой речью: «Как знака победы уже достаточно и того, что во вражеском стане нет равного тебе богатыря и коня, подобного твоему коню. Думаю, что и оружие твое не подведет тебя и воинам твоим не занимать отваги, чтоб охватить огнем твоих недругов!» Поблагодарил меня царевич: «Ты являешься хребтом и опорой моего войска, от тебя зависит исход битвы, что знали бы без тебя о ратном деле я или мои воины!»