Русуданиани
Шрифт:
Отвечали братья: «Зачем говоришь ты так, для чего нам пиры и утехи, если тебя они не радуют?» Потом улыбнулся старший брат и сказал: «Матери Зава, потерявшей единственного пятнадцатилетнего сына, больше твоего претерпеть пришлось». Сказала Русудан: «Был ли кто на земле, испытавший невзгоды, подобные нашим? Не дай господь, чтобы кто-нибудь еще претерпел столь страшные бедствия!» Отвечал ей снова старший брат: «Много чужих стран я посетил и от многих мудрецов узнал разные истории. Многое сам видел, многое от других слышал. Тяжкие невзгоды претерпевали и знатные люди и простые, но в конце покой и радость посылал им господь. Самые великие муки и испытания выпадают на долю царей – так было и будет. Царствование без бед и радость без горя – о таком не слыхал я даже от мудрецов, живших в старину. Вот послушай, я расскажу тебе историю, случившуюся давно, но сегодня, может,
Когда я покинул свою страну, долго шел по суше и по морю и занимался попутно своим делом. Исполнил я все поручения отца и решил возвращаться назад. Пригласил вельмож той страны, хотел устроить им пир и так распрощаться с ними. Сели мы и предались веселью и утехам. И стали рассказывать друг другу разные истории. Был среди нас некий старый купец, и молвил он следующее: «Нет на свете страны прекраснее Китая и царя лучшего, чем китайский царь, и города величественнее, чем китайская столица». Попросили вельможи того купца: «Расскажи все, что знаешь о том». И он отвечал: «Не знаю я больше того, что слыхал от своего отца. Нет на земле витязя прекраснее, чем Зав, и царя более могущественного, чем он». Я обиделся и сказал: «Не видя его своими глазами, а только слыша о нем, что же ты унизил всех остальных?» И сказали вельможи: «Если бы нашелся человек, который пошел бы в Китай и узнал все подробно, тогда посрамили бы мы этого купца». И решил я про себя пойти в Китай, но вслух этого не произнес. Мысль об этом запала мне в душу.
Я всю ночь не знал покоя, думая об этом. Как только занялось утро, я стал собираться в дорогу, оставил там же свою поклажу и слуг, навьючил постель на одного мула, взял одного слугу и пустился в путь. Шел я много дней и добрался до китайских пределов. Увидел я большую страну, со многими домами, городами и крепостями. Удивился я красоте и богатству той страны. Жалко стало мне себя, что хожу я по той стране бедным странником. Иду я грустный, а все спрашивают меня: «Кто ты, бедный чужестранец, иди поешь с нами, если голоден». Я не шел, не в силах побороть смущение, а они осуждали меня еще больше. Сказал я себе тогда: «Горе мне! Для чего растил меня мой отец? Отчего считал я себя для царей желанным, друзьями любимым и хваленым? До сих пор все мудрецы и ученые мужи хвалили меня и удивлялись моему уму и моей учености. Юноши оспаривали друг у друга право состязаться со мной в стрельбе на ристалище, а ныне любой может унизить меня. Зачем мне понадобилось увидеть Китай?»
Так я шел двадцать дней, не находя покоя от тоски. И не встретил человека, который развеял бы мою печаль и которому я мог бы раскрыть свое сердце. Все более тяжко мне становилось. Решил я возвратиться. Поглядел по сторонам, вижу: едет человек на муле в золотой сбруе в сопровождении двух рабов. Я, опасаясь, что и он будет смеяться надо мной, свернул с дороги. Но он, увидев меня, послал ко мне слугу: «Я вижу, что ты чужестранец, и хочу с тобой познакомиться. Приходи, попируем вместе». Я вначале не послушался этого человека и сказал: «Что это за страна, где не признают человека, не желаю я от вас ни пиров, ни утех».
Пошел слуга и доложил о том своему хозяину. Тогда пришел он ко мне сам и сказал: «Кто ты, брат, и почему гневаешься, неужели дурные люди обидели тебя?» Как увидел я его доброту, сердце мое немного успокоилось, и я сказал: «Попал я в страну невежд, и, разгневавшись на них, я забыл о приличии и встретил тебя неприветливо». И сказал он мне: «Не гневайся, брат, вижу, что человек ты знатный и достойный почитания, но не встретил ты равного себе, а с дурными людьми водиться тебе негоже. Прикажи, и сядем в тени».
Понравилось мне обхождение этого человека, и я пошел за ним. Привел он меня к роднику. Спешились мы, поели и отдохнули. Потом спросил я его: «Чья это страна и кто эти люди?» Отвечал он мне: «Те, кого ты видел, – охранники шатров и табунов знатного визиря». – «Так богат ваш визирь, – спросил я, – что на протяжении двадцати дней пути стоят его табунщики?» Он сказал: «Не двадцать, а сто дней ты будешь идти и видеть по пути принадлежащие ему стойла». И вспомнил я слова того купца и подумал: «Не лгал он, великая страна, оказывается, Китай». И спросил я у того человека: «Брат, а ты кем состоишь при визире»? Он ответил: «Я старший над табунщиками». И я сказал ему: «Я никуда не уйду, не повидав твоего патрона».
Шли мы долго, проходили города за городами, крепости за крепостями. И увидел я, что страна велика и прекрасна и нет на земле городов, равных тем городам. Привели меня в дом к визирю. Объявили ему о моем приходе. Сразу явился ко мне человек и пригласил с большим почетом. Приласкал меня визирь, расспросил: «Кто ты, сынок, из какой страны пришел?» Рассказал я ему о том, что со мной приключилось. Удивился он моему неподобающему виду и сказал: «Слышал я о богатстве и добродетелях твоего отца. Кто же отпустил тебя в путь одного?» Я ответил, что иду не из дому. «Был я в Хорасане[8] с войском в походе и услышал там от одного купца о могуществе и щедрости вашего царя, которого он назвал лучшим на земле. Я рассердился и, оставив свою свиту, тайно ушел один. Хотел видеть вашу страну и государя». Он сказал мне: «Сын мой, трудный путь ты одолел, много испытаний видел. Китай – большая страна, если хочешь увидеть все, за год не обойдешь. Если желает сердце твое, я расскажу тебе обо всем, что приключилось с нашими царями».
Поблагодарил я его, воздал ему достойную хвалу: «Расскажите так, как подобает добродетели вашей». Он сказывал мне – я же внимал ему».
ГЛАВА 1. ЗДЕСЬ НАЧАЛО ПЕРВОЙ ПОВЕСТИ О ЦАРЕ ЗОСТЕРЕ, СЫНЕ ЗОСИМЕ, И СЫНЕ ЕГО ЗАВЕ
Жил в Китае царь Зостер, великий и могущественный, богатый и ратному делу преданный, к бедным милостивый, сиротам и больным покровительствующий. Были у него сын по имени Зав и две дочери безупречного нрава, на которых было приятно глядеть. Не знал царь иных забот, кроме охоты и щедрых воздаяний. Когда его сын подрос и исполнилось ему пятнадцать лет, не делал он ничего и не вспоминал ни о чем, а только ходил по полям и долам и охотился. Таков был его обычай: одну ночь в неделю он отдыхал с родителями, утром вставал, ему подавали к столу жареного фазана или рябчика. Отведав пищи и выпив немного вина, Зав снаряжался на охоту, садился на коня и уезжал. Семь дней он охотился, не сходя с коня, без пищи и питья, не зная отдыха. На седьмую ночь возвращался домой и отдыхал, на восьмой день опять ел, пил и садился на коня. И снова семь дней носился по полям за табунами коней, а после раздаривал их.
На седьмую ночь он возвращался домой, отдыхал, ел, пил, а утром отправлялся играть в мяч: садился на коня и семь дней так гонял мяч, что и ночью с коня не сходил, никак угомониться не мог. Тужили родители, глядя, как ведет себя их сын, но не говорили ему ничего, не желая его обидеть.
Однажды, собираясь играть в мяч, Зав вдруг сказал: «Клянусь солнцем царя Зостера, давно не наведывался я в казну моего отца и не знаю, какими сокровищами он владеет. Пойду погляжу». Как услышали это казначей и его подручные, обгоняя друг друга, прибежали к царю с известием: «Сын ваш изволил попросить ключи от сокровищницы и хочет видеть казну». Обрадовался Зостер и повелел: «Заклинаю вас, ступайте проведите его по старым и новым хранилищам, да не пропустите ничего из богатств отцов и дедов моих, все мое имущество сыну моему возлюбленному покажите, не упустив ни большого, ни малого. Авось увлечется он созерцанием драгоценностей или приглянется ему что-нибудь, и хоть один день он проведет, не садясь на коня».
Пошли они и раскрыли двери десяти тысяч сокровищниц, таких, которых сам царь Зостер не видел, а виденному и добытому им самим и вовсе не было числа. Обошел это все Зав и осмотрел. Но не тронули богатства его сердца, и сказал он: «Знал бы я, что у отца моего такая малая казна, не пропустил бы я сегодня игры в мяч». Вышел он из сокровищницы и не взял ничего, кроме одного украшенного камнями чогана весом двенадцать литра и жемчужного мяча. Только собрался он играть, как подошел к нему слуга и передал повеление царя: «Иди ко мне, жизнь отца твоего, сядем за пир». Предстал Зав перед отцом с чоганом в руках и сказал: «Во имя солнца царского, сегодня я еще не играл в мяч, разреши мне поиграть». Огорчился царь и молвил: «Сын мои возлюбленный, зеница ока старого отца! Что же ты увлекся мирскими соблазнами и не изучаешь закона и порядка царствования? Я состарился, не могу ни воевать, ни страной управлять. Провел я свои дни в боях, не выпуская меча из рук, прибавил к стране моей большие владения и города, многих государей устрашил я своим могуществом. Ныне все они стали моими врагами, но не могут они расправиться со мной, ибо не исцелились еще от ударов моей палицы, и до смерти, думаю, будут меня страшиться. Но не сегодня завтра я умру. А ты даже рассказов о битвах не слыхал, а своими глазами их и вовсе не видел. О пирах и утехах не помышляешь и войском управлять не умеешь. Только знай коня по полям гоняешь. От голода силы твои убудут и мозг ослабеет, знания уменьшатся. Проживешь ты без сыновей, и враги легко тебя одолеют. Вот отчего кручинится сердце мое, а так – я не против твоих игр».