Ружемант 3
Шрифт:
Что верно, то верно. Многое вставало на свои места: Щебекин же говорил мне, что ИИ-ассистент не является искусственным интеллектом, лишь созданной мозгом аватарой. Знает не больше того, что знаю сам, если отрубить ее от архивов. Каждый раз, что она спорит со мной — флуктуации мозга, тот самый глас сомнений и внутреннего голоса…
— Но голова должна быть живой. Нейрочип погибает вместе с мозгом носителя. Потому лучший вариант — пленные. ЦРУ и выдало ему санкцию на проведение операции.
— Что мешает провести такой же эксперимент самим?
— Чтобы это осуществить, нужно знать, что именно делала Бейка. Не думаешь же ты, что достаточно было уложить тебя баю-бай с десятком-другим оголодавшим до мужского внимания девиц?
К своему стыду, именно так и думал.
— Прошу, не мешай сейчас. «Копью» нужна тонкая настройка, не хочу, чтобы весь риск был даром.
Повержено поднял руки, сел на пол.
Огладил мятые останки старого друга. Когда-то над ним работал Макмамбетов по личному заказу Бейки.
Вспомнилось, как до отъезда он попросил помощи с подарком императору. Получилось же из заготовки сделать чудо?
Почему бы не попробовать сейчас?
Дерзкая мысль обескуражила: в самом деле, что мешает? Попытался вспомнить, что делал тогда.
Мутаген сероватой дымкой соткался на ладони, заклинание жаждало искажать и портить пушки.
Больше, чем есть, «Янтарь» уже не испортить. Сглотнул, провел по поверхности, на миг представил, что хочу сделать — и провалился во мглу…
Кровавый, жуткий бой впереди. Боевой клич тысячи глоток. Тела, лоснящиеся от пота и масла, почти обнаженные, с копьями и кривыми клинками наперевес.
Тяжелые щиты идут стеной прямо на них молча, зловеще, неотвратимо.
Железная черепаха щерится клыками копий. Ветер играет со щетиной оперенья шлемов.
Это не конец, только начало.
По самое колено в крови. Чужая жизнь стекает красным ручьем с клинка. Небрежно обтереть о труп лежащего человека, вознести над головой — и вперед! Вперед!
Война не терпит недомолвок. Ненависть, злоба, отчаяние и ярость точат клинки, говорят друг с дружкой звоном мечей.
Кладбище людских ожиданий. Огненный, пышущий заклятиями камень вспарывает мрак небес, стремительно бросается к земле. Чародейский жар слизывает бойцов, что корова, не оставляя даже пепла. В распахнутой настежь блестящей, словно стекло, воронке хламом лежат порушенные мечты, жизни, судьбы.
Скорбь о убитых быстро находит выход: смахнуть слезу, крепче стиснуть клинок, отомстить! Чтобы плакали теперь другие, чтобы больно уже им.
Война гогочет над жалким сопротивлением. Топчет кроху милосердия: посреди бойни человечности не ищут. Только теряют.
Лишь мгновения спустя осознаю, что война — это я. Я боевой клич, я вихрь клинков, я жажда крови. Я стервятники, что мрачно ждут тризны по убитым…
Неправильность во всем бьет по восприятию. Испорченная битва, гнутая, исковерканная. Острота клинков заменяется вязкой, тягучей резиной. Рев тысячи глоток — мышиным писком.
Спешу исправить. Рисую то, как вижу истинность сражения.
Хватаю чужую ярость горстями, завиваю резным, точеным стволом. Вороной блеск металла. Вихрь злости попадается под руку, стремится вырваться, умчаться прочь.
Ему уготована судьба вечность кружиться в коробе боезапаса. Щедро хватаю растраченные в мою честь жизни, жаром погибели сковывая, выплавляя твердость приклада.
Битва выравнивается, становится ярче. Не хватает густых красок. Богом, покопавшись в бороде, сыплю случайность с нелепостью на головы бойцов. Кто сказал, что в схватке решает опыт? Пусть удача правит бал!
Словно вишенка на торте, рисую силуэт мрачного жнеца, что ринется с холма за душами, стоит сражению уняться на миг.
Подчиняясь инстинктам, размахивая косой, он мчится в самую гущу, растратив терпение, и попадает в ловушку, становится убийственной точностью.
Мир схлопывается, становясь в одночасье крохотной точкой. Оставляет меня, затаившего дыхание, смиренно ждать, прежде чем вновь выплюнуть в суровую действительность.
По глазам режет яркой вспышкой, поломанное вновь становится целым.
Нет, не так.
Не целым.
Новым…
Пробуждаясь от витиеватого, образного морока я увидел перед собой нечто.
«Янтарь», некогда запечатлевший в себе алый жар схватки, с сегодняшнего дня желал зваться «Аресом».
Ириска мягким приглушенным гласом, словно боясь сглазить, читала характеристики.
«Арес», штурмовая винтовка 75 уровня.
Класс качества: шедевр
Классовое, может использоваться только ружемантами.
Все открытые способности ружеманта получают +1 уровень к значению, пока оружие считается основным и привязано к ружеманту.
Увеличивает все характеристики на 5 ед.
Все способности, зависящие от параметра «Удача» получают +5 % к шансу срабатывания.
Каждое третье попадание по врагу накладывает на его оружие ружеклятье 2 уровня.
Ярость ружеманта помимо взрывов имеет шанс в 5 % поджечь задетого взрывной волной противника.