Ружемант

Лисицин Евгений

– Сильный, красивый, вот только чуточку несдержанный. Не пади твой род на самое социальное дно, из тебя вышел бы отличный аристократ.

– Много знаете про мой род?

Она встала, подошла ко мне. Коснулась ладонью моего лица, заставила посмотреть ей прямо в глаза.

– Может быть, Потапов. Может, много, а может, и совсем ничего. Ты знаешь, почему оказался в этой комнате?

Отрицать было глупо, и я кивнул.

– Не стану спрашивать, кто первым затеял драку, но ты в одиночку раскатал троих. Я просмотрела твое личное дело. Ружемант, средний

по всем характеристикам. Ты был довольно дерзок, пару раз попался на воровстве в местных магазинах. Перебивался случайными заработками, в основном проигрывал былое состояние родителей. Пустой банковский счет, проблемы.

– И что вы хотите этим сказать?

Она выдохнула, словно ожидала от меня услышать что угодно, только не этот вопрос.

– Замухрышка. Серость. Сплошная головная боль для общества и города. Удивляюсь, как твоя служка не решилась сбежать от тебя. Эта кошкодевочка, как там ее… Даже у зверолюдов должно быть хоть какое-то достоинство. Многие бы на ее месте ушли, не желая перенимать на себя статус хозяина. Как думаешь, она сейчас жалеет о своем выборе? Ведь ничем другим твои приключения закончиться попросту не могли…

Мне было совершенно нечего ответить на этот выпад. Ее руки переместились мне на плечи, но я чуял, что легкий расслабляющий массаж в мгновение ока может обратиться в перелом ключицы.

– Лишился дара речи? Как это мило! Можешь звать меня товарищем Бейкой, я не обижусь. Это не моя фамилия и даже не имя, но какая разница?

Коготь перчатки вдруг лег на цепь наручников и перекусил ее, словно нитку.

– Здесь же карцер. Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы виться вокруг меня, словно змея?

– Словно змея? Какое… смелое сравнение, товарищ Потапов. На первый раз я прощу вам вашу дерзость. Но вы правы, я здесь не для того, чтобы мило болтать о прошлом. Ты не зачинщик драки, но вышел из нее победителем. Жизнь крайне несправедлива к сильным людям, скорее всего, тебя запишут в виновные. Запись, конечно, тщательно отсмотрят, но какой вывод сделают командиры? Что ты легко прибегаешь к насилию. Добавим указанную в бумагах крайнюю неблагонадежность и получим неспособного выполнять приказы бойца. Кто захочет брать такого к себе? А ведь если в течение трех дней на тебя так никто и не обратит внимание, то… пуф. Стенка.

Я прищурился. Мне вспомнилось, что сказал здоровяк. Второй день для него был практически приговором. Вот тебе дальше расстрела не ушлют.

– Так, значит…

– Да-да, малыш. Правильно думаешь. Напавшая на тебя троица оболтусов – отказные. У них характеристика не лучше твоей, и они здесь уже второй день. Думается мне, никто их так и не приберет даже на пушечное мясо.

Про такое мне СанСаныч не рассказывал. Да и Инна помалкивала. Провожала, будто верила, что я в скором времени вернусь домой: не сегодня, так через неделю…

– На твое счастье, товарищ Бейка решила проверить, есть ли кто хороший в столичных сборных пунктах.

Она ловко взгромоздилась на стол. Тянущийся со спины хвостик красной молнии казался

неуместным атрибутом на ее форме.

– У меня есть для тебя предложение, от которого ты можешь отказаться и отправиться кормить червей ровным счетом через три дня. Или ты умнее, чем кажешься, и я заберу тебя с собой. В батальон охраны.

– Батальон охраны?

Она принялась рассматривать свои механические ногти, даже не глядя на меня.

– Да, слышал когда-нибудь о таком? Думаешь, Москва и прочие города у самой линии фронта просто так стоят себе? Враг милосерден и не трогает их лишь потому, что «ценит человеческую жизнь превыше военных амбиций»?

Я не слышал вражеской пропаганды, но мог с точностью сказать, что именно такими лозунгами она и манипулировала.

– Мы уничтожаем те отряды противника, что умудрились просочиться за линию обороны. Кто-то из них прошмыгнул, прорвавшись через стройные ряды наших бойцов, ну а кто-то умудрился облететь их поверху и не привлечь внимание радаров ПВО. Такая ли в самом деле большая разница, откуда они берутся?

Лично для меня – никакой, но я все еще сохранял молчание.

– Понимаю, Потапов. Не так просто принять то, что я предлагаю. В прошлом – благородный род. Твой отец герой, больше скажу: он был моим кумиром. Мы зачитывались в детстве рассказами о его подвигах, хоть сейчас и понимаем, что не меньше половины из них – выдумка. И вместо того чтобы предложить тебе биться бок о бок с элитными частями, мы хотим пихнуть тебя в самый позорный угол. Но ты подумай сам: ты гражданин девятого класса. Конечно, есть бездомыши. Их зовут десятым неприкасаемым, но ты же не хочешь совсем опуститься до их уровня? Может быть, если ты откажешь мне, кто-нибудь из командиров и в самом деле рассмотрит в тебе что-то стоящее и заберет на фронт, но я чувствую, что… нет.

Она печально покачала головой и тут же обернулась ко мне.

– Ну как? Согласен?

Блефует, понял я. Врет и не краснеет. Не угрожает, но запугивает.

С другой стороны, откуда мне знать? Я в другом мире. По закону жанра на меня должны падать ништяки прямо с неба, но… здесь все как-то по другому. И не факт, что оно изменится к лучшему.

Стенка и расстрел через три дня заполонили собой разум, предлагая соглашаться сейчас и не ждать. Судьба улыбается лишь однажды…

Вспомнилась строчка из песни: «у судьбы характер лисий и глаза невинной серны, то не выловишь шальную, то вдруг ластится сама».

Глава 4

Товарищ Бейка выбрала меня и только меня.

С ней пытались спорить: я видел, как толстомордый капитан что-то втирал ей, размахивая руками в мою сторону, но у нее при себе оказался волшебный документ. Едва глаза капитана пробежались по написанному, как он тут же покрылся холодным потом. Побледнел и отступил.

Хороший мальчик.

Я с подозрением смотрел на тяжелый, вонючий грузовик. Командующая Бейка, прежде чем запрыгнуть в салон на пассажирское место, загнала меня в будку кузова и захлопнула дверь.