Ружья Авалона
Шрифт:
– Правильно, – согласился я. – Перенесем войну на их территорию.
– Беда-то вся в том и заключается, что это теперь их территория, – сказал он. – Они теперь знают ее лучше, и кому ведомо, какие силы способен враг призвать себе на помощь?
– Надо просто убить рогатого, и все рухнет, – ответил я.
– Может быть. А может, и нет. Возможно, ты сумеешь справиться с ним, – сказал Ганелон. – Сумел бы я – не знаю, разве что повезет. Он слишком подл, чтобы так вот запросто умереть. Я полагаю, что все тот же, каким был
– Знаю, – сказал я.
– Я тоже, – согласился Ланс.
– Ланс, а не поступить ли нам, как подсказывает наш друг? – спросил Ганелон. – Не следует ли нам атаковать?
Тот хотел было пожать плечами и уклониться от ответа, но передумал.
– Да, – ответил он. – Они едва не одолели нас, когда умер король Утер. А теперь мы не нападаем, потому что боимся поражения. О, конечно, победа достанется им нелегко, мы нанесем врагу тяжкий урон. Но, я думаю, они пересилят… Посмотрим, что там у них, хорошо все обмозгуем, а потом решим, готовиться ли к нападению.
– Хорошо, – сказал Ганелон. – Меня уже тошнит от ожидания. Вернемся – напомнишь мне подумать обо всем еще разок.
И мы отправились в разведку.
Сперва мы ехали на север, потом выбрали удобное место и спрятались в холмах, откуда был виден Круг. Там, внутри, они поклонялись чему-то или упражнялись с оружием. Я прикинул – их было тысячи четыре. У нас – не больше двадцати пяти сотен. Были там и странные летучие, ползучие и прыгучие твари, издаваемые ими звуки разносились повсюду. Но сердца наши не дрогнули. Угу, как же.
Все, что мне требовалось – несколько минут с глазу на глаз с их вожаком, и так или иначе, все будет решено. Все, полностью. Я не мог сказать об этом друзьям, но правда была именно такова.
Дело в том, что я-то и был виноват во всем этом, хотя бы частично. Круг – моя работа, мне от него и избавляться, если сумею.
А уверенности в этом у меня не было.
В страдании, ярости, ужасе и муке вызвал я это проклятие к жизни. И на всех землях отразилось оно. Такова цена кровавого проклятия принца Амбера.
Мы следили за Стражами Круга всю ночь, а утром уехали.
И решили – атаковать!
На обратном пути нас никто не преследовал. А когда мы вернулись в Твердыню Ганелона, то засели за планы. Наши силы были уже в отличной форме, и мы решили атаковать как можно скорее.
Лежа рядом с Лоррейн, я сказал ей об этом. Она должна была знать. Я мог унести ее отсюда в Тень этой же ночью, если бы только она согласилась.
Но Лоррейн возражала.
– Я останусь с тобой, – сказала она.
– Хорошо.
Я не раскрыл ей, что все будет решено моею рукой, но, похоже, она догадывалась об этом и по какой-то причине верила мне. Я бы не верил, но в конце концов, это ее право.
– Ты знаешь, чем все может обернуться, – предупредил я.
– Знаю, – отвечала она, и было ясно, что действительно знает.
Потом мы занялись кое-чем еще, а позже – уснули.
Ей приснился сон.
Утром Лоррейн сказала мне об этом.
– И что же ты видела? – спросил я.
– Предстоящую битву, – объяснила она, – и ты бился с рогатым.
– И кто победил?
– Не знаю. Только пока ты спал, я сделала кое-что полезное для тебя.
– Лучше бы ты этого не делала. Обычно я сам о себе забочусь.
– А потом я увидела свою смерть.
– Давай-ка я заберу тебя отсюда в укромное место.
– Нет, мое место здесь, – твердо заявила она.
– Я не собираюсь лишать тебя свободы, – сказал я, – просто мне по силам спасти тебя от привидевшейся во сне судьбы. Поверь, для меня в этом нет ничего сложного.
– Я верю тебе, но никуда отсюда не уеду.
– Чертова дура!
– Я хочу остаться.
– Ну, как хочешь… Слушай, а может, мне послать тебя на Кабру?
– Нет.
– Проклятая дура!
– Я знаю. Я люблю тебя.
– Глупая, правильно надо говорить: «Ты мне нравишься». Помнишь?
– Ты справишься с ним, – сказала она.
– Иди к черту! – ответил я.
И она тихо заплакала и не могла успокоиться, пока я не утешил ее еще раз.
Такова была Лоррейн.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В то утро я задумался обо всем. И о своих братьях и сестрах, словно об игральных картах, что было мягко говоря неверно. Я вспомнил клинику, где очнулся, вспомнил, как прошел Образ в Ребме, о Мойре, которая сейчас была, должно быть, с Эриком. Я подумал о Блейзе, о Рэндоме, Дейдре, Каине, Джерарде и Эрике…
Разумеется, это было утро битвы, наш лагерь стоял в холмах у Круга. Несколько раз на нас нападали – это были небольшие партизанские стычки. Истребив нападавших, мы следовали дальше. Достигнув заранее намеченного района, мы разбили лагерь, расставили стражу и отправились отдыхать. Наш сон не потревожил никто. Я проснулся, размышляя, неужели все сестры и братья думают обо мне то же, что и я о них. Это было бы грустно.
Уединившись в небольшой рощице, я налил в шлем воды, взбил пену и сбрил бороду. А потом, не торопясь, оделся в свои поношенные цвета. Теперь я вновь был тверд как камень, черен как земля, и суров как дьявол. Сегодня – тот самый день.
Я надел кольчугу, шлем, надвинул забрало, перепоясался, сбоку пристегнул Грейсвандир. Потом заколол плащ на шее булавкой в виде серебряной розы.
Тут за мной явился посланец известить о том, что почти все готово.
Я поцеловал Лоррейн, которая все же настояла на том, что будет здесь. А потом уселся на свою чалую по кличке Звезда и отправился вперед.