Ружья Авалона
Шрифт:
Повернув направо, опять выехали под солнце, виляя меж высоких, похожих друг на друга синевато-черных каменных столбов…
И вдалеке справа в ту же сторону бежала черная дорога.
Волной накатила жара. Все вокруг задымилось. В кратерах булькала жижа, добавляя зловоние и в без того вонючий воздух. Горстью старинных бронзовых монет поблескивали мелкие лужи.
Кони понесли, почти обезумев, едва рядом с дорогой закипели гейзеры. Земля изрыгала кипящую воду, вокруг пенились струи, обрушиваясь на камни парящими потоками.
Земля задрожала. Слева вершина одной из дальних гор в столбах пламени взлетела к небесам. Обрушившийся на наши головы страшный удар на время оглушил нас, землетрясение колыхало все вокруг. Фургон приплясывал и качался. А вместе с ним и мы.
Земля содрогалась, ветер бил в наши лица почти с ураганной силой. Мы мчались к цепи черноверхих холмов.
Покинув дорогу, когда она повернула не в ту сторону, мы припустили по самой равнине. Колеса фургона то налетали на камни, то ухали в рытвины. Пляшущие в дрожащем воздухе горы неумолимо приближались.
Почувствовав на предплечье руку Ганелона, я обернулся. Он что-то выкрикивал, но я не слышал его. Тогда он указал назад – я посмотрел в ту сторону, однако не увидел ничего неожиданного. Горячий воздух был полон пыли, мусора и пепла. Пожав плечами, я глянул на горы.
У ближайшего подножия виднелся какой-то сгусток тьмы. Я направился к нему. Размеры его все росли, и дорога вновь покатила вниз к громадному входу в пещеру, под завесой непрестанного потока пыли и гравия.
Я хлестнул кнутом над крупами коней – мы пронеслись последние пять-шесть сотен ярдов и влетели внутрь пещеры.
Сразу же замедлив ход, я перевел коней почти на шаг.
Все еще спускаясь, мы завернули за угол и въехали в просторный грот. Из отверстий в своде пещеры свет пятнами падал на сталагмиты и зеленые трепещущие лужицы. Земля мелко дрожала, но слух стал понемногу возвращаться ко мне. Я увидел, как неподалеку рухнул массивный сталагмит, и услышал наконец слабый шум.
Через мрачную узкую пропасть мы переехали по громадному камню, кажется, песчанику; сразу за нами он рухнул вниз.
Сверху дождем сыпались мелкие камушки, иногда падали камни и покрупнее. В трещинах по сторонам светились красные и зеленые налеты грибка и плесени. Поблескивали изогнутые жилы самоцветов, крупные кристаллы и плоские розы из бледного камня усиливали красоту этого странного сырого места. Мы неслись цепью связанных друг с другом пузырей-пещер, пересекли белопенный поток, исчезавший в какой-то темной дыре. Длинная галерея штопором завивалась вверх.
До меня донесся слабый голос Ганелона:
– Я, кажется, видел… кто-то шевельнулся, похоже, всадник… на вершине холма… одно мгновение… позади.
Мы въехали в зал посветлее.
– Если это Бенедикт, ему придется туго, – крикнул я.
Земля дрогнула, и позади нас послышался грохот обвала.
Мы ехали
Цокот копыт и грохот фургона мало-помалу приобрели нормальную громкость, даже стало доноситься эхо. Земля успокоилась, вокруг заметались мелкие пичуги, посветлело.
Еще один поворот – и мы оказались перед выходом из пещеры: низким широким отверстием. Пришлось даже пригнуться, проезжая под зазубренной притолокой.
Подпрыгнув на выступающем покрытом мхом камне, фургон вылетел на полосу гравия, серпом протянувшуюся по склону, вниз до гигантских деревьев. Я цокнул, подгоняя лошадей.
– Они уже очень устали, – заметил Ганелон.
– Знаю. Скоро отдохнут – так или иначе.
Гравий хрустел под колесами. От деревьев пахло свежестью.
– Ты заметил ее? Внизу справа.
– Что?.. – начал было я, повернув голову, и охнул.
Черная дорога была неподалеку, может быть, в миле от нас.
– Через сколько же Теней она проходит? – удивился я.
– Похоже, через все, – предположил Ганелон.
Я медленно покачал головой:
– Надеюсь, что нет.
Мы направились вниз. На голубом небе клонилось к закату обычное солнце.
– Я даже боялся выезжать из этой пещеры, – признался Ганелон чуть погодя. – Трудно было предположить, что ждет нас снаружи.
– Кони выдохлись. Надо было выйти на свет. Если мы видели Бенедикта, его лошадь чертовски хороша, учитывая, как он гнал бедное животное. А потом еще все, что я устроил… Думаю, он повернул назад.
– А может, он привык к подобным местам, – сказал Ганелон, когда мы свернули направо, потеряв из виду вход в пещеру.
– Возможность есть всегда, – кивнул я и вспомнил Дару: чем-то она занята в эту минуту?
Мы все время спускались. Я медленно и незаметно сдвигал Тени.
Дорога свернула направо, и я выругался, поняв, что этот путь снова приведет к черной дороге.
– Проклятие! От нее не избавишься, как от страхового агента! – воскликнул я, чувствуя, что мой гнев переходит в ненависть. – Будет время, уничтожу ее вовсе.
Ганелон не отвечал. Он тянул воду, а потом передал бутыль мне, и я в свой черед припал к горлышку.
Наконец мы выехали на равнину, но колея продолжала извиваться. Нашим лошадям стало полегче, да и нагонять по такой дороге труднее.
Примерно через час я почувствовал некоторое облегчение, и мы остановились передохнуть, а заодно и подзаправиться. Мы как раз укладывали потом вещи, когда Ганелон, не отрывавший взгляда от склона, встал и прикрыл козырьком глаза.
– Нет, – вскрикнул я, вскакивая, – не верю!
Из устья пещеры вырвался одинокий ездок, я видел, как он на мгновение остановился и снова поспешил по следу.
– Ну, что будем делать? – спросил Ганелон.
– Быстрее собирайся и поехали, по крайней мере чуть отложим неизбежное. Я хочу поразмышлять.