Рябиновая невеста
Шрифт:
От неожиданности Олинн выронила сумку и шагнула назад, выдергивая руку из горячих пальцев Игвара.
— Бежать с тобой?! — спросила она внезапно охрипшим голосом. — Ты, верно, спятил?!
— А почему нет? Я смогу тебя защитить, Лин–н–на. Или ты предпочитаешь воинов Гидеона? — спросил Игвар жёстко.
— Никого я не предпочитаю! Уходи, Игвар. Мы выстоим. А если нет, то поверь, у нас есть способ сбежать, – сказала, как отрезала.
— Ну, вы же не птицы. Улететь отсюда не выйдет, если замок окружат. А окружат обязательно, – его голос стал насмешливым, будто в таком исходе он
— Ну, не улететь, так уплыть. Риг-ярл Освальд нам поможет — заберёт отсюда. Он обещал лодки. А теперь уходи. А если хочешь — беги себе на север, пока можешь, тебя тут никто не держит, — ответила Олинн резко, — а меня пугать не надо! И защищать тоже! Если побегу отсюда, то уж точно не с тобой.
– Лодки? Ну, как скажешь, пичужка, только выбирай защитника понадёжней, аловласая Риган таких как ты отправляет на костёр первыми,– Игвар развернулся и нырнул в тёмный проём каменной арки.
А Олинн так и осталась стоять, всё ещё чувствуя бурю у себя в крови, и даже потёрла другой рукой запястье, за которое брался Игвар. А ноздри ощущали какой-то странный запах, будто свежестью пахнуло, ивовым соком и грозой…
Что это с ней вдруг?! Вот ещё, нашёлся тоже ухажёр! Надо же придумать такое, бежать с ним на север! Чудище лесное, косматое!
Олинн даже ногой топнула. Так неожиданно было это всё и странно, и так напугали её слова Игвара, что она не удержалась и нагрубила. Да и правильно сделала! Мало того, что бутыль разбила из-за этого медведя да разлила драгоценный напиток, так ещё и не узнала ничего у богов. И вообще, с чего это он ходит тут, как хозяин? Явно выздоровел уже! Защитничек! Вот и пусть бежит себе на север, и нечего ей тут намекать! Завтра пойдёт и скажет ему всё. Она выполнила свой долг перед богами, а ему пора вон из крепости!
Олинн подхватила сумку, ещё раз осмотрела всё вокруг, разметала золу и побежала в свои покои, сама не зная, почему так злится. Но слова об аловласой колдунье короля Гидеона застряли в сердце саднящей занозой. Она вымыла руки и лицо, чтобы не осталось на пальцах сажи, кликнула одну из служанок, велев убраться в покоях Фэды, и сама отправилась к сестре.
Придётся ночевать у неё, а то она сама придёт в её комнату. Но, в отличие от огромной кровати Фэды, у Олинн кровать маленькая, узкая, лежать вдвоём неудобно, а с утра столько дел, что и присесть некогда будет, поэтому надо выспаться.
Глава 8
С утра её разбудил стук в дверь.
— Эйда Олинн?! Эйда Олинн?! Вы здесь?! Вставайте, эйда Олинн! Ярл Олруд требует вас к себе! Немедленно! — из-за двери раздался голос Бруны, одной из верных прислужниц мачехи.
Олинн соскочила с кровати, сразу и не поняв, где она. В окне брезжил рассвет, и первые лучи уже окрасили небо розовым.
Ах, она же проспала! Вот ей влетит-то!
— Иду-бегу уже!
Она заметалась, натягивая рубаху, потом штаны и поверх тунику. Прихватила фибулами на плечах, едва не загнав в ключицу булавку. Проскакала на одной ноге, пытаясь попасть в сапог, одной рукой плескала воду в лицо, а другой приглаживала волосы.
Отец
Загремела связкой ключей, пристёгивая её к поясу, чем разбудила Фэду. Та потянулась и с тревогой глянула в окно.
— Рано же ещё! Ты куда?!
— Пичужки рано встают, — усмехнулась Олинн и помчалась вслед за Бруной, на ходу заплетая косы.
За неряшливость тоже отходят кнутом.
Отец сидел в Охотничьем зале, и перед ним, несмотря на раннее утро, уже стояла еда: пироги и оленина из печи. Он жадно ел, запивая еду элем, и рядом хлопотала эйлин Гутхильда, которая в присутствии мужа всегда становилась нежной и ласковой, будто шёлковая лента.
Темноту комнаты освещали свечи, стоявшие на столе, и огонь в камине за спиной хозяина замка. Головы лосей и оленей, которыми были увешаны стены Охотничьего зала, смотрели на Олинн жёлтыми янтарными глазами, и казалось, будто эти давно уже умершие звери, с недоверием за ней наблюдают. Едва Олинн вошла, как из сумрака в углу вынырнул стивард, подошёл к столу, хромая, и стал по правую руку от отца.
— Тармол мне рассказал, что ты ещё вчера слышала этих волков на болотах, это правда? — ярл Римонд отхлебнул из кружки.
— Правда, — ответила Олинн, пряча руки за спину.
— И они сожрали твою лошадь?
— Не знаю, но Ивка испугалась их воя и убежала. Я посылала конюшего её поискать, но её он так и не нашёл. Может, она утонула в болоте, а может и волки… Ночь была, — ответила Олинн торопливо.
— А что ты там ночью делала? На болотах? — отец посмотрел на Олинн исподлобья и провёл ладонью по бороде, стряхивая застрявшие крошки. — И где носит Торвальда, а?
— Я снадобьями запасалась у Тильды, — соврала Олинн по-быстрому, надеясь, что отец, услышав всё, что нужно, отпустит её, не вдаваясь в подробности. — Для раненых. А Торвальд уехал в дальнюю ситту проверить запасы, и должен был вчера вернуться.
Видно было, что ярл Олруд зол. Его лоб пересекали три глубоких морщины, и голубые глаза смотрели холодно и жёстко. Разглядывая Олинн, он о чём-то думал и щурил левый глаз, отчего татуировка на его щеке собиралась складками, придавая ему ещё более суровый вид.
— Едем! — он хлопнул ладонью по столу, так что плошки подскочили, и рывком встал. — И ты со мной.
Он ткнул в Олинн пальцем и, взяв с лавки ремень, пошёл к двери, застёгивая его на ходу.
— К-куда? — спросила Олинн, следуя за ним.
— К вёльве.
Пока седлали лошадей, Олинн думала, может, сказать отцу, что ещё вчера Тильда в избушку не вернулась? Но подумала, что тогда придётся рассказывать и остальное, а судя по настроению отца, к нему сейчас лучше не соваться с такими вот откровениями. И она промолчала.
С другой стороны, это даже хорошо, что он решил взять её с собой, с отцом будут его хирдманы, и ехать по болотам с ними не страшно. По крайней мере, она узнает, вернулась Тильда или нет, а может, отец кого пошлёт на её поиски. Раз он решился к ней обратиться, значит, очень велика в этом нужда. А когда Белому Волку что-то нужно, для него нет никаких преград. Хотя то, что он так спешно засобирался к вёльве было дурным знаком.