Ряд случайных чисел [СИ]
Шрифт:
Они слиняли… Все 365 «-эльфов» — у них у всех имена на «-эльф» заканчиваются почему-то. 35 зародышей так и не взошли — не знаю, из-за чего. Причем, засранцы, ушли по той самой лестнице, что я для их удобства целых полгода старательно вырезал! 1457 ступеней! Скоты! Трусы! Месяца три назад я натыкал везде «жучков» с записью — послушать, о чем базарят. Оказывается, я распоряжаюсь жизнью и смертью — почти бог, ага, ну, хоть не бог заразы — и зовут они меня «Жнец», с цоканьем на последней букве. Да и пожалуйста, мне-то что! Хотя, если честно — слегка обидно. Все же я их создал, и довольно много для них сделал, и заботился о них в меру сил и разумения, и пытался их чему-то научить. И все отброшено только потому, что я ем мясо? Но те здоровенные кошки тоже хищники, а их-то мои детишки совсем за это не осуждали! И не боялись абсолютно — я сам видел, как трое остроухих общались с одной «киской»: за ушами чесали, гладили, хихикали, даже катались на ней, по-моему. Почему кошкам можно охотиться, а мне нельзя? Я обиделся. Но наплевать. Пусть
Долго не писал — ничего не происходило. А сегодня макака подошла ко мне, попросилась на ручки. Я взял ее, она обняла меня за шею, пристроила голову мне на плечо и довольно вздохнула. Это был ее последний вздох. Я… плакал. Даже сейчас пишу — и слезы наворачиваются. Я знал, что это вот-вот случится. Еще год назад ее мех начал из серебристого превращаться в просто белый. Она стала много спать и не могла уже запрыгивать мне на плечо, а трогала меня за колено, и заглядывала в лицо — возьми? Она прожила, конечно, намного дольше своих сверстников — я ни разу не видел среди них никого с белым мехом. Она была очень старенькой, моя макака, но, все равно, ее смерть меня потрясла. Сейчас, когда ее не стало, я понял, что только она и стояла между мной и чудовищным одиночеством, в котором я живу. Она гладила меня по голове, когда я болел, она принесла мне лекарство, когда я уже был готов умереть, она отважно бросилась защищать меня от противника, превосходящего ее в сто раз! Созданные мной существа не идут с ней ни в какое сравнение, во всех них вместе взятых нет и десятой доли ее душевного тепла и отваги! Никогда не думал, что я, немолодой уже мужик, наверно циник, так привяжусь к мелкому полуразумному созданию. Мне очень тяжело. Я ведь даже так и не дал ей имени — просто говорил «Эй» и цокал языком — и она отзывалась. А может, это она и считала своим именем? Я давно уже разобрал свой скальный аккумулятор. Сегодня я набрал свежего сена и цветов, и запаял мою подружку в этом маленьком склепе. Спи спокойно, моя девочка. Здесь тебя никто не потревожит. А меня здесь больше ничто не держит. Я улечу на левитре на другой континент и оборудую себе капсулу стазиса. Маг-аккум поставлю на прием и подключу таймер, который разбудит меня после наполнения емкости магией. Жить здесь неизвестно сколько, без магии, в ожидании неизвестно чего в полном одиночестве я не смогу, приручать еще одну зверюшку я не хочу — слишком тяжело, я не хочу еще раз испытывать то же, что сегодня. Пойду собираться.
Дин Пэр ле Скайн, дракон,
30 лет (возраст в человеческом эквиваленте)
Он балансировал на двух ножках стула, придерживаясь рукой за стол. По другую сторону стола, гневно выпрямившись, стояла она. Водопад волнистых голубых волос на спине почему-то сильно подчеркивал огромный живот. Да что ей надо-то? Ну не виноват же он, что ей все время плохо, и она не может никуда ходить вместе с ним, как раньше? Что ж ему — тоже дома засесть безвылазно, чтобы ей обидно не было?
— Ну и что ты сделаешь? — он сделал судорожный рывок, пытаясь увернуться от летящего в лицо обручального браслета, и, не удержав равновесия, вместе со стулом грохнулся на пол. Еще лежа на полу, почувствовал запах озона и услышал слабый хлопок — она ушла порталом. Опять мамочке жаловаться побежала! Завтра еще с любимой тещей объясняться! Опять скандал! Примчится ни свет ни заря, орать будет! Достали эти бабы! Он женился? Женился. С ребенком согласен? Согласен. И чего еще им от него надо? Спать надо лечь, вот что.
К его удивлению, его никто не разбудил, и теща не прибежала с воплем «доколе?». Он прекрасно выспался, позавтракал и решил сменить гнев на милость — позвонить и извиниться. Если честно, он, конечно, был не совсем прав. Через час, пообщавшись со всеми знакомыми и подругами жены, и даже с тещей, он забеспокоился. Ее нигде не было. А еще через час впал в ступор. Произведенный домашними средствами поиск по крови показал, что ее нет на планете. Нет совсем, ни живой, ни мертвой. Она дура, да? Пространственный портал — это же прорва энергии! О ребенке бы подумала — ей же рожать вот-вот! И она… теперь… где-то… одна… Ему стало нехорошо. Ну, когда вернется, он ей…! А если не вернется? А если она… не может? А если… а-а-а!!! Он в панике побегал по дому, потом заставил себя собраться, установил вектор портала и затребовал в астрономической справочной таблицы эфемерид. Он примерно помнил время ее ухода, но только примерно, поэтому вектор уже превратился в веер. Плюс смещение по орбите, плюс вращение планеты, плюс гравитационный колодец каждой звездной системы, мимо которой проходит вектор, искривляющий его в зависимости от общей массы системы и расстояния прохождения…! Через пару часов до него дошло, что на слабеньком домашнем терминале он не в состоянии даже приблизительно определить зону поиска.
— Пап? Здравствуй! Твоя мечта сбылась — я чувствую себя полным дерьмом и стопроцентным мерзавцем.
Ой, какой же был скандал! Сначала его чуть не убили, потом стали игнорировать. Все, и ее и его родственники, оказались удивительно единодушны в определении, кто он есть и куда он может засунуть свое запоздалое раскаянье и страх. Но он выклянчил, выбегал, наконец, вышантажировал себе участие в поисках. Не ее — ребенка. Надежды было мало. Взрослого дракона очень трудно убить. Если бы она могла, она бы уже вернулась. Значит, не могла. Но, может быть, уцелел ребенок? Его ребенок! Он это точно знал — иначе не женился бы. Ищите дураков! Да, первые пять-семь дней младенец абсолютно беспомощен, но потом включается память рода. После этого дитя адаптируется мгновенно. Если только… Если у него есть
Поиски велись уже почти два года, когда, пройдя 8 промежуточных порталов и ощутив пронизывающий холод, Пэр вдруг почувствовал — здесь! Осознание присутствия было настолько сильным и непривычным, что он заорал и растерялся, полностью захваченный этим ощущением. У него никогда еще не было детей, и он не верил всем этим россказням про родительскую эмпатию. Как он сейчас ощутил на собственной шкуре — зря. Ему сразу стала близка и понятна его невыносимая теща, всегда раздражающе трясшаяся над своей драгоценной доченькой. Он в первый раз почувствовал отцовство дракона — и это его потрясло. Да, теперь он поверил рассказам о том, как родители насмерть бились с врагами за своих детей. Раньше, еще в школе, когда их заставляли читать старинные сказания, он только плечами пожимал — бились, ну и дураки! В результате и ребенка не спасли, и сами погибли! Остались бы живы — новых бы нарожали! И до самого последнего времени он продолжал придерживаться того же мнения. Но вот теперь, вот сейчас… Нет! Не-е-ет! Сейчас он и сам готов был всему миру глотку перегрызть за свое дитя! Но где же его искать? Этот мир огромен!
Оцепенев от внезапно вспыхнувших чувств, ошеломленный и морально дезориентированный, он пролетел по классически баллистической траектории и вмазался в скалу. Тут бы и настал ему полный… э-э-э… окончание поисков, но в последний миг он чисто инстинктивно успел принять бесформенность и размазался, стекая, а не разбился, сломав структуру. Судорожно, рывками, собрав себя и приняв гуманоидную форму, огляделся вокруг. Холодно! Как же здесь холодно! Видимо, они перестарались с порталами, и, по отношению к этому миру, он слегка ускорен. А приборы… в пыль. Порталы? Целы. Хорошо. А это что у нас здесь? Очнувшись от столбняка, коченеющими от холода руками, он долго, остервенело и упрямо, лупил обломком штатива по скале, отколупал кусок и активировал цепь обратных порталов.
Спешно произведенный анализ показал, что последнее магическое воздействие на обломок произошло больше 6000 лет назад. Как раз на той стороне скалы, о которую Пэр затормозил, через весь «фасад» шла кривовато проплавленная магией надпись на языке драконов. Очень короткая надпись. «МАМА».
— Слушай, Дон! Раз ты такой древний, может, ты знаешь, кто такая Мать Перелеска?
— А оно тебе надо? Откуда вдруг такой странный интерес?
— Ну, интересно же — кого поминают! И причем тут «чтоб мне девкой стать!»? Да подожди ты обниматься, миску опрокинешь — ягоды передавим! Я даже в библиотеке Универа ничего не нашла. И в марше вашем вот это «на троне Корона и Перелеска-мать!» Должно же это что-то значить?
— А ты Трон когда-нибудь видела? — Дон уселся напротив, подпер голову рукой, растекся боком по столу.
— Только на картинке, — пожала плечами Лиса. — У нас в библиотеке здоро-овый такой альбомище был с миниатюрами «Убранство Дворца и Парка».
— Ага. А спинку Трона рассматривала?
— А чего спинка? Резная, сквозная, дракон, вроде, вырезан, наверху корона выточена. Если честно, особого впечатления не произвел, могли бы и поинтереснее придумать! Так — креслице. Здоровенное, конечно, но — креслице.