Рядом с вами
Шрифт:
Следом другой случай вышел. Еще круче прежнего. Позвала как-то Мзию толстушка Вероника:
– Приходи ко мне окна мыть. Я в запарке.
Мзия тогда опять без работы куковала. Вот и поехала – все же благое дело. Пили кофе, когда – хлоп! – звонок в дверь. Очередной Вероникин приятель завернул на огонек. Сел и давай в упор Мзию рассматривать… На другой день позвонил и назначил свидание на проспекте Руставели под часами. Еще и внушение сделал:
– Смотри не опаздывай! У меня к тебе важное дело.
Мзия – человек обязательный. Вот и пошла. Зарзан
– Короче, так. Нам надо обсудить, когда ты за меня замуж выйдешь.
– С какой это радости? – не поняла Мзия.
– Ты в свой паспорт посмотри. Я человек серьезный. Во! – И тычет ей под нос средней мозолистости руки. – Я сантехник. Про тебя мне все известно. Ты меня устраиваешь. И мама моя уже согласна.
Мзия глубоко вздохнула. Сердце-вещун уныло тикало: не то это все, не то. Зарзан пригладил черные с проседью волосы, важно извлек из кармана рваный целлофан с черно-белыми фотками и начал показывать поштучно, объясняя:
– Это моя мама, это папа Зарзан. Это мы с первой женой у гроба нашего сына… А эта стерва – моя вторая жена. А вот сын мой – Зарзан… А че? Ты же должна знать, в какую семью входишь.
– У вас других имен в роду нет? – съехидничала Мзия, чтобы разрядить обстановку. Но «фотогид» юмора не понял и насупился.
– А что тут такого? У меня и внук будет Зарзан. Ты слушай, не перебивай. Так вот. Меня вторая жена два раза на срок посылала. Я неделю как из Ортачальской тюрьмы вышел. Срочно хочу жениться, чтобы снова не сесть.
– А за что сел? – полюбопытствовала Мзия.
– Мне скрывать нечего! – Зарзан вскинул карие глаза и выпятил намечающийся животик. – Первый раз за хранение оружия, второй – за наркотики. А так я в жизни чужой копейки не взял!
Мзия решила закруглить исповедь-биографию.
– Я очень польщена оказанной мне честью. Но не сможешь ты, Зарзан-джан, со мной жить.
– Почему это? – насторожился он. – Мне сказали, ты посты держишь. Мол, надо лобио и бадриджаны есть. Я подписываюсь на это дело!
– Кроме лобио, это еще и сто восемьдесят дней воздержания в году. – Мзия сделала ход конем, наблюдая за реакцией.
– Сколько-сколько? – не сразу вник Зарзан. Потом помолчал, что-то прикидывая в уме, вздохнул и поднялся. – Да, извини, не знал. Ну, ладно, счастливо! – И бодро зашагал к метро.
Вероника потом, узнав о фиаско, ругала Мзию на чем свет стоит:
– …Чего ты выпендриваешься?! У меня за тебя душа болит! Человек ведь серьезно хотел, без туфты. А ты все принца на белом коне ждешь! Ну-ну, надежда – бог фраера. Посмотрим, кого ты высидишь…
…Но вышло у Мзии точь-в-точь как в грузинской пословице: «Где судьба твоя, туда тебя ноги сами приведут». Застряла как-то Мзия у Марины, бывшей одноклассницы. Хотела было звонить куда-то по делу, но тут выяснилось, что телефон за неуплату отключен. Недолго думая, решили обойти соседей.
Марина, угловатая очкастая девица без возраста, уверенно повела ее по этажам, комментируя:
– …Здесь тоже телефон отключен… А к этим лучше не заходить. Жмоты. Снега зимой не выпросишь… Зура в деревне сорок дней отмечает двоюродной тетки… Во, давай сюда, – и кивнула на плохо прикрытую дверь в трещинах.
– Может, не надо? – отпрянула Мзия, вслушиваясь в разговор, рвущийся наружу.
– …Ах ты, скотина недоделанная!.. Чтоб я твой гроб завтра вот здесь поставила!.. – лаял старушечий хриплый голос.
– Помалкивай! Разблатовалась тут! – перекрывал ее молодой уверенный тон.
Но Марина уже толкнула дверь, поясняя через плечо:
– Не пугайся, у них это обычное дело. – И, громко поздоровавшись, объявила: – Нам позвонить надо.
Бабка в лыжной шапке, сидящая на ободранном диване, на минуту прервалась от полета мысли и ласково осклабилась:
– Проходите, деточки!
Зеленоглазая лохматая девица, в три круга обмотанная пестрым шарфом, извлекла из-под дивана телефон с рубцами изоленты и шмякнула его об стол:
– Вот! Звоните.
Пока Мзия крутила искривленный диск, она краем глаза заметила на столе среди тарелок книгу «Люди и демоны» и робко поинтересовалась:
– Извините, можно просмотреть?
– Да хоть совсем забери, – отозвалась бабка, внимательно осматривая гостью, – у моего сыночка этого добра хватает. Все деньги в эту чепуху вбухивает, придурошный.
«Придурошный» при ближайшем знакомстве оказался верующим из соседней церкви. В просторечии звался Рудиком, в святом Крещении числился Родионом, а на улице его знали как неплохого сапожника.
…И пошло-поехало. Разговоры на духовные темы, обмен книжками, а по прочтении – мнениями и восторгами. Словом, зачастила Мзия в квартиру на первом этаже. Стала заходить без стука, как и все соседи. Сперва странновато было, но Рима, Рудикина мать, растолковала:
– А чего нам запираться? Тут воровать нечего. Все золото давно в ломбарде лежит. В холодильнике у нас мышь повесилась. А битую посуду даже на Сухом мосту [4] не продашь. – И обрадовала: – Ты давай почаще заходи. В невестки хочу тебя взять. Мой сынок на церкви повернут. И ты такая же. Значит, споетесь….
4
Сухой мост в Тбилиси – место, где продают принесенные из дома вещи.
Спевка шла вначале с большим скрипом. Рудик говорил о чем угодно, только не о женитьбе. С жаром рассказывал об армии как о самом светлом воспоминании в своей жизни, о проблемах доставки ереванского клея и нужных колодок и прочее, прочее… Мзия терпеливо выслушивала из вежливости все мемуары, старательно подавляя зевоту. И Рудик наконец-то признался:
– Мне очень хорошо с тобой. Так внимательно меня никто не слушал. Я ведь для всех белая ворона.
– А я – акула капитализма. Все о деньгах, грешница, помышляю. – Мзия запустила пробный шар, наблюдая за реакцией.