Рядом
Шрифт:
— Нет, сейчас рано! Подождём немножко. Он ещё не достаточно соскучился, - Хасан усмехнулся и отпустил руку Евы.
— Ты видел, что с ним происходит? Он не ест, не спит, он все руки разбил о решётку.
— Видел. И это хорошо… Мне нравится, когда он страдает.
Студент стоял, опустив глаза и нервно ковыряя пол носком ботинка.
– Хасан, можно вопрос задать? Зачем тебе всё это?
— Хороший вопрос! – Хасан ехидно улыбнулся. – Ты знаешь, это своего рода эксперимент. Не подумай, что я просто садист… Нет. Мне просто всегда было интересно, что делает людей сильнее, и что ломает их. Где находится та грань, за
— И ты пытаешься это выяснить с помощью Макса?
— Макс очень интересная личность. Его оказалось тяжело сломить. Мне пришлось искать много подходов. Из троих он оказался самым стойким.
— Из троих? – Студент произнёс эту фразу испуганным шёпотом, и это позабавило Хасана, - А что было с другими двумя?
— Первый сдался уже через две недели, когда захотел есть. А второй и десяти дней не продержался. Когда они начинали плакать как бабы у моих ног и умолять, они мне становились больше не интересны. А Макс держится. Что бы я не делал, он горд как лев. Он как будто смеётся надо мной. – Хасан вдруг занервничал. И от воспоминаний, нахлынувших на него и от того, что слишком откровенен со Студентом. Никогда он ещё никому не позволял быть настолько близким к его мыслям, к его внутреннему миру.
— И где теперь те двое? – осторожно спросил студент.
Хасан посмотрел на него исподлобья недобрым взглядом.
— Просто делай то, что тебе положено, Студент, не задавай слишком много вопросов. И следи за девчонкой. Она не должна шуметь.
Он развернулся и вышел из лаборатории. В коридоре он снова услышал дикие вопли Макса и мысленно улыбнулся от осознания его боли.
*** Макс
Этим утром я лежал, опустив лицо на грязную ткань матраса. Мне было тяжело дышать, голова кружилась, лицо горело, кисти рук распухли от ударов о решётку, а пальцами я еле мог двигать.. Но всё это было пустяком по сравнению с душевной болью, которая изводила меня со дня потри Евы..
Я почти не помнил, как прошли эти восемь дней. Я перестал отмечать их в календаре, но мой мозг до сих пор продолжал отсчёт.
Я точно знал, что их прошло восемь. Восемь раз я видел, как всходит солнце, потому что не мог спать. Восемь раз в стену летела миска, расплёскивая своё содержимое. Восемь ночей разрывалась от бессилия моя душа, когда кончался очередной день, а её не было рядом.
Хасан не пришёл ни разу, как бы я не кричал, не звал его. Меня просто оставили одного в безызвестности. Женщина, приходившая с едой, не отвечала на мои вопросы, она просто в страхе убегала каждый раз.
Что сейчас с Евой? Она жива? Что они с ней сделали? Я закрыл глаза, и страшные кадры понеслись передо мной. Они бьют её, Ева беспомощно вырывается, падает. Их много, много разъяренных похотливых грубых мужиков. А она сейчас с ними совсем одна. Моя маленькая слабая девочка. А если они насилуют её? К моему горлу подступила горечь. Почему я не уступил ей? Ведь она просила меня о таком малом и в то же время важном. Я мог бы быть её первым, я был бы нежен с ней, ничем бы не обидел. А сейчас возможно ей больно, мерзко и это может стать последним, что она запомнит.
Я возненавидел себя за это, чувствовал себя виноватым во всём. Ведь это из-за меня Ева оказалась здесь. Из-за меня её приходится терпеть
Меня в очередной раз накрыла волна отчаяния и безысходности. Я чувствовал, как силы стремительно покидают меня. Мне так хотелось подняться с матраса, кричать во всю силу лёгких, разнести всё вокруг, но я не мог даже поднять голову. Как будто вся тяжесть небес опустилась на мою спину, придавив меня. Глаза сами стали закрываться против моей воли и через несколько минут я отключился.
***
Ева услышала ускоряющееся пищание аппарата быстрее, чем осознала, что снова пришла в себя. Аппарат набирал темп. Голова постепенно начала проясняться и одновременно наполняться дикой пульсирующей болью. Ева прислушалась. Вокруг тишина. К ней никто не подошёл. Видимо, она была одна.
Ева попыталась успокоить взбесившийся пульс, но аппарат продолжал предательски пищать, каждым своим звуком отзываясь болью. Ева вдруг стала осознавать, что её тревожит ещё что-то помимо надоедливого звука. Затуманенным сознанием она поняла, что не слышит Макса. Он уже не кричит. Сколько прошло дней? Сколько она была без сознания? Она попыталась пошевелиться, но тело её почти не слушалось. Она не могла повернуть голову, а глаза были по-прежнему плотно закрыты.
Ева безуспешно пыталась справиться со своим волнением, когда услышала приглушённый шум приближающихся шагов, потом скрипнула дверь, и шаги стали слышны совсем рядом. Ева замерла.
— Смотри, она опять очнулась. Вколи ей ещё. – Еве показалось, что она уже слышала этот голос раньше.
— Нельзя его колоть так часто. Её сердце не выдержит,– второй голос был совсем молодой и тревожный.
Первый человек рассмеялся громким смехом с нотками презрения и жестокости.
— Студент, хватит пускать сопли! Девчонка не жилец всё равно! Ты разве не знаешь, что Хасан уже ввёл ей твой препарат? Так что коли ей снотворное. Если она полностью очнётся и начнёт орать – Хасан положит нас рядом. А я ещё жить хочу, и мне наплевать на эту девку.
Ева вздрогнула от услышанных слов. Неужели всё вот так нелепо кончится? Неужели она никогда больше не увидит Макса, не увидит родителей? Сейчас ей было не столько страшно, сколько обидно. Её сердце забилось ещё отчаяние, и аппарат сзади незамедлительно среагировал. Она почувствовала, как по щеке из под повязки, закрывающей глаза, потекла слеза, оставляя за собой обжигающий воспалённую кожу след.
Рядом послышались шаги. Подошедший человек остановился и стоял около неё с минуту. Потом его палец мягким движением вытер её слезинку, и она почувствовала на своей щеке чьё-то дыхание.
— Лежи тихо, и увидишь его, - он прошептал это на ухо почти не слышно, но она смогла разобрать.
Человек взял её под локоть, и Ева почувствовала, как вену проткнула игла, но через секунду игла двинулась назад. Холодные струйки потекли вниз по коже.
Ева, всё ещё не веря в происходящее, ждала, что темнота снова поглотит её, но сознание вопреки всему оставалось ясным. Ужасная головная боль и слабость во всём теле подтверждали то, что она всё ещё в памяти.
Она была в полной растерянности от происходящего. Зачем кому-то помогать ей? Что будет дальше? Сколько ей ещё осталось? Лишь слабая ниточка надежды удерживала её. Человек, подошедший к ней, сказал, что она увидит его, Макса. Только ради этого стоило сейчас взять себя в руки последний раз, успокоиться и ждать.