Рядовой случай
Шрифт:
Галина уперлась взглядом в ее большое, морщинистое лицо и поняла, что врачиха говорит правду и никакой надежды быть не может.
Воробей, сидевший под крестом, несколько раз несмело чирикнул и его неожиданный голос словно разбудил Галину. Она медленно подняла голову и встала на колени. Надо было уходить. Не поднимаясь с коленей, она вырвала метелки полыни, аккуратно сложила их кучкой, поправила кирпичики дерна и тихо закрыла не скрипнувшие на этот раз воротца.
— Прости меня, Алексей. — Не только попрощаться приходила она сюда, но и прошептать эти слова. Повиниться, что в горе не смогла остаться чистой и твердой до конца. Перед людьми
Поднимаясь на горку, Галина все оглядывалась на кладбище, на голую березку, на синюю оградку, на памятник в ней, оглядывалась, чтобы еще раз увидеть и запомнить.
Из Оконешникова она уехала незамеченной, в автобус села не на остановке, а далеко за селом. Автобус был старый, скрипучий, весь забрызганный грязью, и тихонько, как серый жучок, полз по дороге, расхлестанной лесовозами.
9
Развернув широкие плечи, чуть прищуриваясь, поблескивая тщательно начищенными сапогами, шел по улице почти строевым шагом участковый Григорьев.
Если он оказывался возле магазина, то всегда заходил туда и покупал пачку дорогих сигарет, и каждый раз думал, что при его не ахти какой зарплате это настоящая роскошь. Но привычка укоренилась основательно, и он только поругивал себя, открывая хрустящую пачку.
Очередь в магазине подалась назад, сжалась, как пружина, и освободила ему место у прилавка. Продавщица привычно подала ему пачку сигарет. Провожаемый любопытными взглядами, твердо ставя ноги в блестящих хромовых сапогах, Григорьев вышел из магазина и слышал, как за спиной прокатились шепотки — новость от бабки Шаповалихи все уже получили.
— Выселять, наверно, пошел.
— Да нет, рано, говорят, документы сначала надо собрать.
— А важный-то, важный, прямо генерал.
— Ты его видала?
— Кого?
— Генерала-то.
— А как же. По телевизору частенько показывают. Прямо вылитый генерал.
«Прямо вылитый генерал. — Григорьев усмехнулся и распечатал пачку. — До генерала мне, тетка, як до Киева рачки».
Он был человек трезвый и на все, в том числе и на себя, смотрел трезво. Давно заметил: что другим дается играючи, ему приходится брать терпением и упорством. В школе милиции с курса на курс он забирался, как на высокую гору, но зато уж ставил ноги так твердо, словно припаивал, — не соскользнут. Точно так же и работал. А что в работе участкового главное? Главное, чтобы на вверенном ему участке был порядок. Пока же этого порядка не было. Дальше так продолжаться не могло. И Григорьев, долго не раздумывая, решил: деревню, как муку, надо очистить от отрубей. Он не понимал, да и не хотел понимать сомнений Карпова, ему все было ясно. Одних — в ЛТП, других выселить, тогда, глядишь, и показатели будут другими. За показатели Григорьев сильно переживал. Ну, ничего, он их вытянет, обязательно вытянет.
В своей жизни и в недолгой милицейской службе он не раз убеждался — если слова до людей не доходят, значит, они не нужны. Вот нынешней весной пришлось ему задерживать городских браконьеров, которые ряжевой сетью перетянули протоку, а потом напились и, грозя ружьем, не давали никому проплыть мимо на лодке. Григорьев выскочил на берег с голыми руками, приказал, чтобы вытащили сеть и сдали ружье. Один из мужиков смерил его мутным взглядом, неторопливо поднял с земли двустволку и зловеще предупредил:
— Тихо, рыбу напугаешь.
И Григорьев знал — словами такого не проймешь. Может, кто другой и пронял бы, но он таких слов не имел. Резко качнулся, забирая влево, потом вправо и с места вытянулся в прыжке. Щеку опалило порохом, Григорьев инстинктивно дернул головой и с наслаждением,
Так раздумывал участковый, сворачивая с центральной улицы и приступая к выполнению задуманной им задачи. Для начала, решил он, нужно коллективное письмо от жителей, чем больше подписей, тем лучше. Как говорят теперь — сигнал. А дальше уже дело техники. За помощью Григорьев решил обратиться к Ерофееву. Мужик видный, ответственный, тут уж никуда не попрешь. В любое дело, которое ему поручали, Иван Иваныч вносил степенность и уважительность к самому себе.
Дом его, стоящий в переулке, виден был издалека. Крыша под железом, ограда и палисадник обнесены ровным штакетником, который выкрашен зеленой краской, а застекленная веранда — синей. У такого хозяина без пользы ничего не пропадает. Даже обрезки от тарной дощечки, их в леспромхозе обычно на дрова выписывают. Привезут и сразу в печку, радуются, что пилить-колоть не надо. А Иван Иваныч дощечки рассортирует, разложит — одни на топку, другие, которые почти целые, приберет за сенки в штабелек, пусть лежат, деньги за место платить не надо. Зимой приедут из-за Оби алтайские мужики, где сроду с лесом туго, только увидят и сразу загораются, особенно если кто строится. Просят, чтобы продал, и с ценой долго не рядятся. Потом еще и благодарят.
Нынче Иван Иваныч тоже выписал машину отходов. Наталья Сергеевна их сортировала и целые дощечки уносила за сенки. Григорьев поздоровался, спросил, где хозяин.
— Дома, дома, проходите.
С интересом оглядываясь вокруг, он прошел. Сначала по деревянному настилу из толстых плах, выглаженных рубанком, потом через просторную, застеленную чистыми половиками веранду, через просторные и тоже с половиками сенки и, наконец, открыл дверь, обитую дерматином. В ерофеевском доме Григорьев был в первый раз, и удивлялся. Все здесь, начиная с крючка на калитке, было сделано прочно и надолго. Рассказывали, что дети Ивана Иваныча, уехавшие давным-давно в город, живут там тоже по-отцовски — прочно и основательно. Изредка они наведывались в гости на своих машинах, выстраивали их в ограде, три штуки, одна к одной, и почти всякий оконешниковский житель, проходя мимо, невольно думал: «Да, эти вертеться умеют».
Иван Иваныч лежал на диване и читал газету. Увидев на пороге участкового, он быстро отложил ее в сторону, снял очки и сел, нашаривая на полу комнатные тапочки.
— Здравствуйте, здравствуйте, проходите, гостем будете, чай пить, сейчас только хозяйку позову.
— Нет, нет — работа. Я по делу к вам.
Иван Иваныч сразу подобрался, посерьезнел, убрав с лица радушную улыбку, и поднялся с дивана, всем своим видом выражая готовность внимательно слушать.
Григорьев коротко рассказал о том, что он задумал, достал из кармана тетрадку и протянул ее Ерофееву.
— Я вот здесь все указал, надо, чтобы под документом стояли подписи.
Ерофеев поправил очки на носу, быстро пробежал глазами написанное в тетрадке, но долго еще делал вид, что читает. Он раздумывал, сопоставлял свой вчерашний визит к Карпову и сегодняшний приход Григорьева, О том, что между председателем сельсовета и участковым пробежала черная кошка, он знал и теперь прикидывал — как лучше ему во всей этой истории выглядеть. Решил, что будет не лишним еще раз показать свою активность. Одобрительно крякнув, вернул Григорьеву тетрадку, спрятал в комод очки и сказал: