Рядовой. Назад в СССР. Книга 1
Шрифт:
Особенно стоит выделить среди них бойца по фамилии Чоговадзе из Грузинской ССР. Крупный, волосатый и обязательно с горбатым носом. Он плохо говорил по-русски, и не всегда понимал, чего от него хотят. Впрочем, знаками можно было объяснить что угодно. Бойцу дали кличку «Чага». Тот поначалу обижался и махал кулаками на шутников, а потом привык.
Как-то капитан Воронин отправил случайно попавшегося по пути Чагу в каптерку, получить четыре комплекта постельного белья. Правда, был нюанс — Чоговадзе забыл, как по-русски будет цифра четыре.
В общем, заходит он в каптерку, там ефрейтора чай пьют.
—
— Какое белье? — не понял Петров. — Постельное, что ли?
— Постельный, да.
— Сколько?
Тот сконфузился, пытаясь сообразить, как объяснить то, что ему нужно. Жаль, этого нельзя было это видеть, да и запечатлеть нельзя. А тот обдумал и выдает:
— Эта… Пять штук и один не нада!
Старики как сидели, так и покатились по полу. Только чай везде разлили.
Белье Чаге, конечно же, дали, даже печенюшку «Галетного» презентовали, за то, что всех насмешил.
В общем, служба потихоньку шла. Мы притирали друг к другу, привыкали.
Спустя две недели, мы начали заступать в наряды, караул и другие виды боевого дежурства. Оказалось, что от нашей части организовано патрулирование территории до самых гор, затем вдоль хребта почти до самой границы с Ираном. Ездили туда только старослужащие, либо с офицером, либо с кем-то из прапорщиков.
В том же районе, в пятидесяти километрах от части, располагалось малозаметное и труднопроходимое ущелье. Когда-то давно там был пограничный пункт, но он давно не работал и от него мало что осталось. Предполагалось, что именно через это ущелье и пришли те душманы, что хотели подорвать склад с боеприпасами.
У самого ущелья, прямо на остатках пограничного пункта, был организован небольшой блокпост, где постоянно дежурило отделение солдат, вроде как от пограничных войск КГБ. Утверждать не буду, потому что нам никто ничего не говорил. Как они проморгали душманов, история умалчивает, но в «тык» им прилетело.
Ежедневно в ту сторону выдвигался «УАЗ-469» и наш БТР-60. Впрочем, из-за сильной жары и нашего неудачного ремонта, он все время стоял в гараже. Его временно заменили «Шишигой».
Патрульная группа обычно состояла из двенадцати человек. Более двух недель такие патрулирования не приносили успеха — как в ущелье, так и на его подступах не было ни души. Но подполковник Каменев упорно выполнял поставленную ему сверху задачу, продолжая гонять личный состав вдоль хребта.
Но прежде чем брать нас в патрулирование, предстояло выдвинуться на полигон, где проходили учебные стрельбы. Неподалеку от части, среди холмов было организовано небольшое стрельбище, где бойцы нашей части оттачивали навыки стрельбы из автоматов Калашниковых, образца семьдесят четвертого года, а так же пулеметов и другого имеющегося вооружения.
К слову сказать, в роте было назначено два пулеметчика и даже один снайпер.
Винтовку со снайперским прицелом получил боец, который прибыл в последней команде, из Тулы. Его фамилия соответствовала ремеслу — Стрельников Андрей. Конечно, к СВД нужно было привыкнуть, но он справился. Я тоже умел обращаться с оптикой, но пока решил этого не показывать. Да и вообще я снайперов не любил — многих моих друзей и знакомых забрали именно те, кто бил издалека.
А
Нас не единожды проинструктировали, прогнали по практике и объяснили, что можно делать на стрельбище, а чего категорически нет!
В назначенный день всем составом прибыли на стрельбище. Лейтенант Лавров лично руководил учебными стрельбами, а прапорщик Лось был начальником пункта боепитания, выдавая бойцам патроны. Получив снаряженные для стрельбы магазины, отделение, в составе которого находился и я, заняло позиции на рубеже.
Дождавшись команды, мы выдвинулись к точкам ведения огня.
Изготовились для стрельбы в положении лежа.
— Внимание, заряжай! — скомандовал руководитель стрельб.
Вставив магазин в окно и зафиксировав его до щелчка, я дослал патрон в патронник и поставил на предохранитель. Доложил о готовности.
— Одиночными, по ростовой фигуре, огонь!
Взяв на прицел ростовую мишень, которая с этой точки казалась карликовой, я выдохнул, выпустив практически весь воздух из легких. Кто-то со мной поспорит, что этот метод не эффективен, но мне глубоко по барабану. Я делаю по собственному опыту, а не чьим-то рекомендациям. Если задержать дыхание на вдохе, то сердце уже через пару секунд начнет колотиться, чем быстро собьет с готовности стрелка. Точность само собой тоже снизится.
Выжал спусковой крючок.
Бах!
Пауза, корректировка. Снова выстрел.
По всему огневому рубежу защелкали одиночные выстрелы, запахло порохом и жженым металлом. Один за другим звучали доклады стрелков об окончании стрельбы.
Когда с этим закончили, перешли к стрельбе короткими очередями. У меня на всю жизнь запомнилась фраза еще из учебки прошлой жизни, где уже седой инструктор объяснял, что такое короткая очередь.
— Жмете на спусковой крючок, а в голове четко проговариваете «двадцать два» и отпускаете спуск. И так снова и снова. За это время ваш автомат успевает выпустить от трех до пяти пуль.
В целом, все прошло хорошо, ведь нас гоняли почти неделю, отрабатывая все десятками раз. Ошибки были, кто-то торопился, кто-то наоборот тупил. Но это нормально.
Мне тренироваться было не нужно, зрение сто процентное, руки не тряслись, а как обращаться с оружием я знал лучше любого здешнего инструктора. Оно ведь только на учениях по правилам, а в боевых условиях кто как приспособился. Быстрее противника поразил, значит, жив остался. Школа войны простая, но жестокая.
— Ну что, воины! — громко произнес лейтенант Лавров, забравшись на наблюдательный мостик. Вооружился биноклем. — Сейчас посмотрим, что вы мне тут настреляли! Первый у нас кто?
— Рядовой Самарин!
— Так… Самарин, ну, пойдет… Но мог бы и лучше. Следующий?
— Рядовой Куртов!
— Ага, Куртов… Ниже среднего. Ствол вверх задираешь и спуск дергаешь. Дальше?
— Рядовой Кольский!
Повисла пауза. Какая-то слишком длинная пауза. Руководитель стрельб долго смотрел в бинокль, потом убрал его и с подозрением посмотрел на лежащего на точке стрелка. Тяжко вздохнул.
— Кольский, твою мать! Ты куда стрелял? Ни одной дырки!
— В мишень!
— В чью?