Рыцарь-чародей
Шрифт:
– Я поклялся оставаться здесь до середины зимы. Я также связан клятвой, данной величайшему и лучшему из людей. Только благодаря ему я оказался в такой близости от своей возлюбленной, как сейчас.
– Скажите, сэр рыцарь, вы больше думаете о своей чести или о своей возлюбленной? – В улыбке Хелы сквозило некое подобие жалости. – Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
– За одну ее улыбку я готов выбросить всю свою честь в сточную канаву, – сказал я. – Да, и растоптать. Но могу ли я попросить ее выйти замуж
Пытаясь понять меня, рыцарь Леопардов сказал:
– Вы дорожите ее честью больше, чем своей. Вы готовы умереть, защищая честь возлюбленной.
– Но послушайте, – начал Воддет, – при чем здесь?..
– Мы поговорим об этом в свое время. Позвольте мне закончить. Моя любимая находится там же, где Гарсег. Вестница, приходившая ко мне ночью, сказала – мол, ее сестра хочет, чтобы я убил Гарсега. И просила меня поклясться, что я не сделаю этого.
– Все непостижимее и непостижимее, – пробормотала Хела. – Хорошо бы, эта жалкая чаша была хоть вполовину такой глубокой, как эта тайна. – Она протянула чашу Воддету, и он подлил ей вина.
– И вы поклялись, сэр? – спросила старая Герда.
– Нет, мать. Я уже надавал достаточно клятв. Я хочу быть с женщиной, которую люблю. – Я вздохнул. – Если я уничтожу Гарсега, возможно, она попытается убить меня. Я с радостью приму смерть.
– Мы не разделим вашей радости, – громко заявил Бертольд.
– Несмотря на свое ранение, – сказал Воддет, – я откажусь от своего слова и сам убью вас, если вы не перейдете к существу дела. Король Йотунленда тяжело ранен. Так вы сказали – разве нет? Какое это имеет отношение к нам?
– По-вашему, они могут обвинить в покушении на Гиллинга моего родственника? – спросил рыцарь Леопардов.
– Ангриды совершали на нас набеги малочисленными отрядами, – пояснил я. – По двадцать человек, а чаще по десять – пятнадцать. Именно таким набегам и рассчитывал положить конец ваш родственник, придя к соглашению с королем Гиллингом. Бертольд, тебя взяли в плен ангриды. Сколько их было?
Бертольд Храбрый задумчиво потеребил бороду:
– Великанов, которым меня выдали разбойники, было восемь.
– А как насчет тебя, Герда? Сколько ангридов захватили тебя?
– Ох, мама родная, не могу сказать, сэр, столько лет уж минуло.
– Двадцать?
– Да что вы, сэр! Гораздо меньше. Пятеро, наверное. Или шестеро. Несколько убили, сэр, ибо наши мужчины сражались. Вы спрашиваете, сколько ангридов пришли или сколько ушли? Пришли человек десять.
– Бертольд, Герда. А как насчет пяти сотен? Не кажется ли вам такое число уму непостижимым?
Бертольд Храбрый лишь потряс головой – то ли отрицательно, то ли растерянно. А Герда сказала:
– Знаете, сэр, я никогда не видела столько великанов разом, но когда я вспоминаю всех, кого видела в одно или другое время, мне всегда представляются сотни. И даже тысячи.
– Хела? Вероятно, мне следовало спросить тебя первой.
– Насчет численности-то? По-моему, пять сотен – не так уж много. Мы с братом постоянно болтались на этой дороге и один раз видели отряд из пятидесяти ангридов, а в другой раз – из двадцати. Поднимите глаза, вы, отважные рыцари. Кто там летит над нами?
– Гуси, – ответил рыцарь Леопардов. – Но они слишком высоко, мне стрелой не достать.
– Сколько всего?
– Ну где-то тридцать.
– Сорок, – предположил Воддет.
– Сорок три, а вместе с вожаком сорок четыре. Сорок четыре, которых видим мы трое, поскольку доблестный сэр Эйбел не желает смотреть. Как по-вашему, рыцари, сколько всего гусей в мире? Сотни?
Все молчали, пока Хела одним глотком ополовинила свою чашу вина, поперхнулась, закашлялась, а потом опустошила чашу до дна.
Наконец я сказал:
– Ну хорошо, пусть будет одна сотня, и не больше. В силах ли мы выстоять против сотни ангридов? Мы трое, Гильф, и подданные Леопардов, и подданные Солнца. И еще Хела, Хеймир и Анс. Готовы ли мы?
Наступившее за моими словами тяжелое молчание нарушил рыцарь Леопардов:
– А вы готовы, сэр Эйбел? Вы готовы повести нас в бой? Ответьте честно.
– Я дал клятву удерживать это ущелье, – сказал я.
– Всадник на загнанной лошади, сэр Леорт!
Рыцарь Леопардов сложил ладони раструбом у рта:
– Один?
Последовала долгая пауза, в течение которой к нему успели подбежать Воддет, Вальт и Йонд.
– Совсем один, сэр!
– И едет с севера? – Вальт обращался сразу ко всем и ни к кому в отдельности. – Разве великаны ездят на лошадях?
Йонд помотал головой:
– Они слишком большие для этого.
Рыцарь Леопардов знаком велел ему замолчать.
– С чего ты взял, что лошадь у него загнана?
Воддет фыркнул:
– Она пытается перевести ее на рысь, сэр!
Рыцарь Леопардов открыл рот, потом закрыл и уставился на Воддета, который (с выражением крайнего недоумения на честном лице) в свою очередь уставился на него.
– Женщина? – пробормотал Валт.
Рыцарь Леопардов резко развернулся кругом:
– Приведите моего коня!
К северу от ущелья Военная дорога круто уходила вниз, спускаясь по горному склону частыми петлями, и рыцарь Леопардов галопом преодолевал опасные повороты один за другим, и камни, выбиваемые копытами могучего пятнистого жеребца, летели в бездонную пропасть.
Последний поворот извилистой дороги уже остался позади, когда он наконец увидел всадника; и в следующий миг она (сидевшая на загнанной лошади, темной от пота) оказалась так близко, что они едва не столкнулись. Она пронзительно вскрикнула и, увидев щит рыцаря Леопардов, залилась слезами.