Рыцарь-чародей
Шрифт:
– Господин! Господин!
На сей раз я оказался на острове Глас. Я огляделся по сторонам и увидел множество деревьев, цветов и птиц.
– Господин?!
Однако никаких колючих апельсинов там не росло. Я хотел отыскать свое дерево, чтобы оно поблагодарило меня за то, что я его посадил, но я знал, что оно не услышит меня, и в любом случае колючих апельсинов я там не увидел. Зато увидел больших красных змей. Они обвивались вокруг моих ног, но я ничего не имел против, поскольку ноги у меня замерзли, а змеи были горячими.
– Укусите меня, господин! Укусите и поцелуйте укус – и поцелуй исцелит вас.
Я мгновенно проснулся. В комнате было совсем темно. В постели со мной лежала страшно худая женщина, тесно сплетавшая свои ноги с моими и державшая меня за место, которого никто не должен даже видеть. Руками она держала меня за голову и прижимала мой рот к своей шее.
– Пейте! Пейте!
Еще одна обняла меня – и только тогда до меня дошло, что женщин две.
Я совершенно не собирался никого кусать. Я говорю чистую правду, клянусь. Но, поддавшись внезапному, непреодолимому порыву, я укусил.
Примерное такие ощущения испытывает умирающий от голода человек, впивающийся зубами в кусок жареного мяса, минуту назад вытащенный из печи. Во рту у меня находилось нечто горячее и шипящее. Сочное, жирное и обжигающе горячее. Восхитительное на вкус.
– Достаточно. – Одна оттаскивала меня, другая отталкивала прочь.
Вскоре я откинулся на спину и с минуту просто лежал, тяжело дыша и вспоминая, как было вкусно. Немного отдышавшись, я хлопнул по одеялу ладонью и сказал:
– Эй, прекрати сейчас же!
Она делала мне очень приятно, только слишком приятно, если ты меня понимаешь.
Под одеялами лежал кто-то очень теплый, гораздо теплее меня.
– Я Ури, – сказала она. – Я не желаю вам зла.
Как я сказал, в комнате было темно, поэтому, когда вторая женщина приподнялась надо мной на локте и поцеловала меня в щеку, я даже не рассмотрел ее лица.
– Вы выпили кровь Баки, господин, – сказала она победным тоном. – Кто теперь отнимет вас у меня?
– Выпейте моей тоже! – Ури выползла из-под одеял и втиснулась между нами. – Это я нашла вас наконец!
– Пепельные эльфы в темноте, – сказал я. – Бертольд Храбрый рассказывал мне о них.
– Огненные эльфы! – Одна из них рассмеялась. – А он говорил, какие мы красивые? Или какой вы красивый? У вас кожа стала разноцветной.
– Это синяки, – сказал я. – Если вы видите меня в такой темноте, могу я тоже как-нибудь увидеть вас?
Тогда они засветились. Они походили на живые статуи из меди или латуни, внутри которых горел огонь. Они не обжигали, но были довольно горячими. Ури выпрыгнула из постели и приняла изящную позу.
– Посмотрите на меня! Разве я не прекрасна?
– Он предпочитает меня, – сказала Баки, по-прежнему тесно прижимаясь ко мне.
Пожалуй, она не ошибалась, потому что я погладил ее по лицу, а она принялась облизывать кончики моих пальцев один за другим.
– Я пожертвовала собой ради вас, – объяснила она, закончив облизывать мои пальцы, – чтобы вы стали сильнее и навсегда остались моим господином. Сядьте – и вы убедитесь.
– Я тоже пожертвую, – сказала Ури. – Укусите меня. Куда угодно!
Я сел и обнаружил, что Баки права. Я обнаружил также, что сильно вспотел, а в комнате жутко холодно. По крайней мере, так казалось. На дворе стояла весна, причем ранняя, и ночи были холодными. Я попросил девушек принести мне дров и трут, а когда они сказали: «Хорошо, господин», попросил принести еще мою одежду, Мечедробитель, а также мой лук и колчан. Я объяснил, что такое Мечедробитель, и они пообещали поискать.
На мгновение мне показалось, что комната полна летучих мышей. Потом дверь открылась. Я увидел за дверью крохотный красный огонек, а затем она с грохотом захлопнулась. Я встал с кровати и завернулся в одеяло. Я чувствовал себя не очень хорошо, но и не особенно плохо – только мне казалось, что я тронулся умом. Я открыл дверь и увидел, что красный огонек горит в так называемом крессете. Тогда я еще не знал этого слова, но так называется подвесная железная чаша, в которой жгут масло или другое горючее вещество для освещения комнат. Один крессет находился прямо напротив моей двери, а позже я обнаружил, что они развешаны по всему замку. При виде огня я обрадовался, поскольку теперь мог растопить камин, если найду дрова. Я отправился на поиски и в одной из комнат рядом с камином нашел ящик дров. Я утащил к себе весь ящик, и к тому времени, когда Ури с Баки вернулись, в моем камине вовсю полыхал огонь.
Глава 34
РЫЦАРЬ
Когда я проснулся на следующее утро, Ури и Баки исчезли. Так случалось почти каждый раз, когда они проводили со мной ночь, – сейчас я объясню почему и впоследствии уже не стану останавливаться на этом. Они не выносили нашего солнца. Солнечный свет причинял им боль, и если они долго находились на солнце, то становились почти невидимыми. Поэтому обычно они возвращались в Эльфрис до рассвета и задерживались дольше только в пасмурные облачные дни. Если им приходилось остаться, они старались держаться в тени. Тогда я этого не понимал и потому решил, что они мне приснились. …
Я собирался встать с кровати и проверить, действительно ли под ней лежат Мечедробитель и лук, когда в дверь постучали.
– Войдите, – сказал я.
Он был выше и крупнее меня: настоящий великан, белокурый, с густыми, довольно темными усами. Он понравился мне с первого взгляда, поскольку я сразу увидел, что он хочет подружиться со мной, но не знает толком, как предложить свою дружбу. (Мне хорошо знакомы такие чувства.)
– Надеюсь, я не разбудил вас, – сказал он.
Я не знал, разбудил или нет, поскольку он мог стучать не один раз, но я сказал «нет». Судя по яркому свету, лившемуся в окно, и по особому запаху нагретого солнцем воздуха, дело уже близилось к полудню.
– Я сэр Воддет из Истхолла. – Он протянул мне руку. Я сел и обменялся с ним рукопожатием.
– Сэр Эйбел.
– Вообще-то я не должен находиться здесь. – Он осмотрелся по сторонам и увидел маленькую табуретку. – Вы не возражаете, если я сяду?
– Нисколько, – сказал я.
– Никаких посетителей, приказ Его Скупейшества – но он просто боится, как бы кто-нибудь вас не убил. – Воддет выдвинул нижнюю губу и задумчиво подергал свой ус (как впоследствии делал при мне не раз). – И кто-нибудь действительно может. Не я, а кто-нибудь другой.