Рыцарь Христа
Шрифт:
— Но какие есть тому подтверждения? Откуда ты это знаешь? — громко и раздраженно спросил я.
— Я скажу тебе, Лунелинк, от кого, — стараясь произносить слова четко, ответил Годфруа. — Я скажу тебе.
— Ну? От кого же?
— От Аполлония.
— От какого Аполлония?
— Был такой философ Пифагорейской школы, современник Иисуса Христа. Он умел творить чудеса и предсказывать будущее. Красиво смотрится ночью башня твоих тамплиеров! — восхитился он вдруг, указывая на башню Антония, над которой развевалось знамя с Т-образным крестом и надписью CHRISTUS ЕТ ТЕМPLUM.
— Тамплиеров? — переспросил я.
— А что,
— Ничего, — пожал я плечами. — Так что там с Аполлонием? Если он был современником Господа, то как он мог что-то тебе рассказать? Тебе что, явился его призрак? Я помню, что во время нашего перехода через пустыни Малой Азии у тебя дважды был солнечный удар. Тебе нужно на север. Поедем со мной в Киев, навестим мою Евпраксию — нашу Адельгейду… Ведь ты же тоже рыцарь Адельгейды. Вспомни, нас осталось трое из девяти рыцарей Адельгейды — ты, я и Гуго Вермандуа. Шестеро остальных — Адальберт, Эрих, Дигмар, Димитрий, Иоганн и Маттиас — лежат в могиле.
— Я хочу быть тамплиером, — неожиданно ответил он. — Рыцарем Храма. Господь сказал, что разрушит храм, и вот — храм разрушен. Но Он же сказал, что восстановит храм заново, но от храма — одно поприще. Мы должны восстановить храм!
— Но ведь Господь говорил это иносказательно, — возразил я. — Он разрушил храм старой веры и создал новый дивный храм — свой храм. Разве ты не понимаешь этого?
— Нет, — ответил Годфруа сурово, — я многого не понимаю на белом свете. Скажи мне, почему этот овраг не наполнится вновь влагой и не станет купелью Вифесдою. Может быть, здесь тоже какое-то иносказание? Высохла купальня старых исцелений, но восстала незримо купальня исцелений новых?
— Ты не ответил мне, поедешь ли со мною вместе в Киев, к нашей Адельгейде?
— Нет, не поеду, — горестно ответил он. — Потому что я завтра умру.
— Ты же обещал мне не говорить о смерти! — воскликнул я. — Кто тебе дал это дурацкое предсказание? Тоже Аполлоний?
— А как ты догадался?
— Большого ума не надо.
— Да, это он предсказал мне смерть после первой годовщины. Ты напрасно думаешь, что я помешался. Я здоров. Просто сейчас немного пьян. И он не призрак, этот Аполлоний. Он — Артефий.
— Ах вот оно что! — усмехнулся я. — Сколько же ему лет? Тысяча?
— Больше, — ответил Годфруа, — уже тысяча сто. Он родился почти год в год с Иисусом. Он много путешествовал, побывал даже в Индии, где учился искусству индийских магов и брахманов. На обратном пути он побывал в Иерусалиме и видел, как казнили Господа нашего, а затем, после Его воскресения, встречался с ним и разговаривал. Когда Христос вознесся на небо, Аполлоний сопровождал Марию Магдалину в ее путешествии во Францию, которая тогда еще называлась Галлией. Затем он отправился в Рим, но был изгнан оттуда Нероном вместе со всеми остальными волшебниками и магами. Он снова странствовал, посетил Испанию, Италию, Грецию; в Египте подружился с Веспасианом. Затем он отправился в Эфиопию и там изобрел эликсир бессмертия…
— Фу ты! — воскликнул я. — Как же это я раньше не догадался! Опять этот проклятый эликсир! Подожди-ка, но если ты говоришь, что он предсказал тебе смерть, то почему бы ему не дать и тебе этого чудодейственного эликсира?
— Потому что эликсир побеждает старение организма, но
Годфруа показал мне висящий у него на шее мешочек, в котором находился пузырек с какой-то прозрачной жидкостью. Он тотчас поспешил его припрятать, потому что мы приближались к Гефсиманским воротам, стоящая возле которых стража с удивлением взирала на нас, вытягиваясь в струнку. Годфруа приблизился к ним и поздравил их с годовщиной освобождения Иерусалима, подарил каждому по золотой монете, затем сказал:
— Защитник Гроба Господня и рыцарь Христа и Храма намереваются пройти в Гефсиманский сад и там помолиться. Вы позволите им это сделать?
— Да, но вам нужна охрана, — отвечал начальник стражи. — Вокруг города то и дело объявляются шайки разбойников.
— Но разве Христос отправлялся в Гефсиманию с телохранителями? — спросил Годфруа. Начальник стражи замешкался, а я произнес:
— Однако Его и арестовали там.
— Верно, Лунелинк! — засмеялся Годфруа, хлопая меня по плечу. — Ну ладно, пусть человек пять следуют за нами на некотором расстоянии. У нас с рыцарем Христа и Храма разговор с глазу на глаз.
Начальник стражи стал кликать стоящих у костра:
— Пьер, Винсент, Роальд, Арман и Жакоб! Отправляйтесь следом за Защитником Гроба Господня и рыцарем Христа и Храма! Держаться на расстоянии! Внимательно смотреть по сторонам!
— Может быть, не стоит рисковать? — спросил я.
— Стыдись, рыцарь! — упрекнул меня Годфруа. — Или ты уже поверил в мою близкую смерть? А вот мы сейчас проверим. Уже прошел год с тех пор, как мы освободили Иерусалим. Если мне суждено погибнуть, пусть эти ворота обрушатся на меня.
Мы стояли под сводом ворот. Невольно я, как и Годфруа, задрал голову и внимательно посмотрел на каменный свод. Вдруг струйка пыли высыпалась из трещины и упала прямо на лицо Годфруа. Он вздрогнул. Вздрогнул и я. Вздрогнул и улыбнулся стражник, отпирающий ворота.
— Не волнуйтесь, — сказал он, — оттуда всегда что-то сыплется, когда мы отпираем ворота. Желаю хорошей прогулки.
Мы вышли из города и стали спускаться вниз к потоку Кедронскому, тихо журчащему на дне оврага. Луна сияла над горой Елеонской точно так же, как в ту дивную ночь, когда мы шли крестным ходом вокруг Иерусалима накануне решительного приступа. Вот уже год прошел с тех пор, как погиб мой милый Аттила, целый год!
Шум потока становился все громче.
— Кажется, где-то здесь забили каменьями святого Стефана, — промолвил я. Годфруа ничего не ответил. Сзади раздались шаги охраняющих нас стражников. — Послушай, Годфруа, почему ты веришь какому-то мошеннику, выдающему себя за философа Аполлония, но не веришь Святому Писанию, в котором ни слова не говорится о том, что Магдалина была женой Иисуса? И неужто бы апостолы стали скрывать факт рождения у нее ребенка? Кроме того, не забывай, что Христос был назореем, то есть, самоотверженным, а назореи должны были отращивать волосы, хранить обет безбрачия и избегать присутствия при похоронах. Хранить обет безбрачия, слышишь?