Рыцарь или трус
Шрифт:
— Я намеревалась отослать Анамару в Ридаль, раз мы уже отправили в путь Рохана. Но женщины еще не закончили шить ее одежду, им еще не меньше недели на это надо. К тому же я хотела удостовериться, что Зазар спокойно добралась до Болот.
— Да кто во всем Ренделе осмелится встать на пути у матушки Зазар? — улыбнулся одними глазами Горин. — Не беспокойся, дорогая. Можешь оставить подробные указания насчет отправки Анамары, и хотя при ней не будет Эйфер, она вышколила слуг так, что все пройдет гладко. К нашему возвращению все уладится. Тебе незачем сидеть тут и самой за всем присматривать.
Ясенка перестала жаловаться и начала собираться в путь. На самом деле
В Ренделшаме царили веселье и радость. Словно никакой студеной зимы и не было, а стояла вполне приятная, хотя и прохладная погода. Это удивило Ясенку, и она сказала об этом Горину.
— Надо же людям порой и порадоваться чему-нибудь, — ответил Горин, — иначе ими овладеют тяжкие думы и души их обратятся ко злу. Я рад, что люди радуются чужому счастью, вместо того чтобы наблюдать ссоры вельмож.
Город действительно веселился — Ясенка и не помнила его таким с тех пор, как впервые приехала в крепость Крагден и потом в Ренделшамский замок. Горожане, правда, казались не такими упитанными, как в те времена, но выглядели опрятно и одеты были тепло, и настроение у них было отличное. На каждом углу торговали едой и напитками, а также сувенирами к предстоящему событию. Лавочки и лотки тянулись до самого замка, и Ясенка с Горином с трудом прокладывали себе дорогу к воротам.
— Я думал, маршал так никогда и не решится, — сказал один из разносчиков Ясенке, когда та остановилась посмотреть на пестрые безделушки, разложенные на лотке. — То есть я хочу сказать, не женится на этой миленькой леди. Думается мне, это первая ласточка, потому как все говорят, что война на носу, а значит, молодые люди будут жениться, а это нашему делу только на пользу!
Горин, чтобы поощрить торговца, купил брошь в виде ветки сирени с бледными камнями, заплатив за нее куда больше, чем эта безделушка стоила.
— Подходящий знак, как думаешь? — спросил он.
Ясенка прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Насколько помню, Маркла долго за ним охотилась. — Она посмотрела на брошь. — Раз ты мне ее купил, я ее буду держать со своими украшениями, но, если ты не против, надевать ее буду как можно реже.
Горин закинул голову и расхохотался.
— Предлагаю тебе и то ожерелье с гербом Ясеня на свадьбу не надевать, — сказал он, когда приступ смеха миновал. — Лучше эта дешевая брошка, чем подарок, оставшийся с тех времен, когда маршал ухаживал за тобой. Если невеста увидит, у нее сразу настроение испортится.
Ясенка коснулась ожерелья, охватывавшего ее шею. В середине его был золотой круг, украшенный блестящими синими камнями, такими же, как и в ее серьгах. Кстати, тоже подарок Харуза, напомнила она себе. С обеих сторон к кругу присоединялась золотая цепочка с камнями помельче.
— Ты не о Маркле заботишься, — сказала она. — Просто тебе неприятно, что я ношу эти вещи, да? Из-за того, что их подарил Харуз?
— Поначалу так и было, — честно признался Горин. — Но затем я понял, что это фамильные драгоценности твоего Дома, который ты можешь со временем возглавить. Теперь мне кажется, что со стороны Харуза было весьма разумно —
— Он никогда мне не рассказывал. — Смутные воспоминания о том, что она когда-то мельком увидела, всплыли в памяти — жизнь в Зловещей Трясине, туманная фигура, склонившаяся над Кази, яркая вспышка… но тут пропели трубы, и воспоминание улетучилось, прежде чем Ясенка успела сосредоточиться на нем.
— Давай поторопимся, вдруг там что-то важное происходит, — сказал Горин. — И кстати, у меня есть для тебя и настоящий подарок.
Как оказалось, трубили в эти дни в Ренделшаме и по делу, и без дела. Когда Горин и Ясенка устроились в своих апартаментах и Эйфер, по своему обыкновению, расставила все по местам, Горин отправился наносить визиты, а заодно и официально сообщить о своем прибытии. А Ясенка пошла в Собор, неся под мышкой тщательно завернутые книги.
— Еще раз спасибо вам, добрый Эсандер, — сказала она, отдавая их священнику. — Я бы и раньте их вернула, да возможности не было. Путешествовать сейчас тяжело, а дороги там, где они не замерзли, просто непроходимы, даже если ехать верхом.
— Ради всего святого, не тревожьтесь, леди Ясенка, — улыбнулся священник. — Как я вам уже говорил, об этих книгах никто не знает. Однако посмотрите, что я для вас приготовил! Это подарок. Я наткнулся на это, когда искал совсем другую вещь, причем даже не в библиотеке. Любопытнее всего, что эта штука была спрятана за потайной панелью в самой темной комнате Собора. Люди туда редко заходят. Я вообще-то случайно коснулся лепнины над маленьким камином, и вдруг открылся тайник. Как будто именно мне предназначено было найти его, и именно в этот час.
Ясенка взяла тяжелый том обеими руками — они дрожали, хотя она изо всех сил старалась успокоиться. Книга явно была очень старой и, очевидно, бесценной — не только из-за своего содержания, а и сама по себе. Она была переплетена в синий бархат — чуть поблекший и потертый, но все еще в прекрасном состоянии, видимо из-за того, что книгу столько лет держали в тайнике; замки и оклад выкованы из чистого золота, усыпанного драгоценными камнями. Заглавие было начертано столь затейливыми и изукрашенными буквами, что Ясенка не сразу смогла его прочесть. «Сила» — вот что было выложено золотым шнуром с нанизанными на него драгоценными камнями. Под заглавием снова вился золотой шнур, и Ясенка поняла, что это подзаголовок. «Сие есть книга Святилища», — прочитала она и наугад раскрыла книгу. Письмена внутри были столь же красивы, а буквицы выписаны золотом и пурпуром, и перед каждым разделом были роскошные миниатюры. Толстая бумага кремового цвета — или из чего там были изготовлены эти страницы — казалась новой, словно книгу только вчера переплели, и ни один листок не успел пожелтеть и состариться.
— Я не могу этого принять, — сказала она, всем сердцем жаждая этой книги. И протянула ее священнику.
— Нет, она ваша, — сказал Эсандер, сжимая ее пальцы на переплете. — После стольких лет, да еще учитывая тот интерес и уважение, который вы проявляли к этой теме, в отличие от… Ладно. Я испытываю к вам глубокую приязнь, леди Ясенка, еще с тех пор, как вы появились здесь вместе с вашим несчастным покойным мужем Оберном. Эта приязнь и побуждала меня давать вам то, что я мог — и доныне могу. Поскольку эта книга не принадлежит ни к общедоступной, ни к тайной библиотеке, которую только мы с вами и посещаем, я могу распоряжаться ею, как пожелаю. И я желаю отдать ее вам.