Рыцарь из Дома Драконов

Бочаров Анатолий Юрьевич

Арбалетчик поднял забрало, открыв немолодое потрепанное лицо, и заявил:

– Вот теперь я верю, что передо мной - граф Гальс. Более поганого языка, чем у вас, во всем Иберлене не сыщется.

Александр от души расхохотался:

– Святая правда! Вы меня уели, старина. Но раз уж вопрос личности прояснен, может быть, пропустите нас? Мое дело, право, не терпит отлагательств.

Их пропустили, но не одних, а в сопровождении десяти всадников - и не раньше, как посмотрели все же предъявленную Гальсом подорожную, подписанную лордами Коронного совета и скрепленную королевской печатью. В спутники Александру выдали воинов дюжих и статных, по виду своему крайне неплохо обращающихся с оружием, да

еще облаченных в отменную броню. Герцог Тарвел не жаловался на бедность и мог себе позволить содержать хорошо вооруженную и как следует обученную армию. Тем более стоило переманить эту армию и ее господина на свою сторону.

Гальс попробовал аккуратными вопросами разговорить своих нежданных попутчиков. Больше всего Александра интересовало, не проезжало ли перед ним двое молодых дворян в сопровождении юной девушки, один из каковых дворян был бы скор на руку и несдержан на язык. Увы, если Артур и успел побывать тут, обитатели форта ничего о том не знали либо не захотели говорить.

Край, по которому они ехали, был богатым и обжитым, много лет не ведавшим ни кровавых междоусобиц, ни набегов иноземцев, ни хищнических господских поборов. Мимо то и дело проносились большие деревни с добротными домами, порой даже двухэтажными, чистыми улицами, ладно одетым народом на этих улицах. Блейр, даром что изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, временами с легким восхищением заглядывался на здешние места. Оно и неудивительно - на юге жили много беднее. Пограничье, бритерские таны ходят в набеги, то и дело пощипывая рубежи, разбойники пошаливают, да и собственные дворяне мало чем отличаются от разбойного сброда, как бы ни пытались Гальсы сбить с них спесь и править твердой рукой.

Близился полдень и укорачивались тени, когда селения стали еще больше и пошли кучной полосой, а впереди поднялись высокие крепостные стены. Сложенные из огромных каменных блоков, привезенных с Каскадных гор, они тянулись к самому небу - громадные, грозные, неохватные, ничуть не уступающие укреплениям столицы. Массивные башни выглядели зубцами в исполинской короне, да бастионы Железного замка, как прозывали гнездо Тарвелов, и были короной, доставшейся нынешним хозяевам цитадели от прежних, навсегда сгинувших. От первых людей, живших в Стеренхорде сразу после изгнания фэйри, людей, самих захвативших и сжегших чужой дом, не веривших никому и никому не служивших, людей, чьи владыки называли себя королями, не оглядываясь на уже тогда забиравших себе верховную власть Карданов.

То было сразу после Войны Смутных Лет, в которую Повелитель Бурь поднялся с великими силами, обрушился на человеческий род и едва не уничтожил его - но потерпел поражение от герцога Дэглана Кардана и лорда Эйдана из Дома Драконов, основателя Малериона, принявшего титул первого герцога Запада. Была великая битва, шедшая три дня, и на закате третьего Кардан и Айтверн одолели Бледного Государя в поединке. Одолели, как сказывалось в легендах - больше силой магии, нежели силой меча. Победили - но не убили, а обратили в бегство.

Повелитель Тьмы скрылся где-то в северных землях, а люди взяли под свою руку доставшиеся им земли. Выживших сидов не щадили. Даже тех, кто не стоял на стороне врага, тех, кто остался безучастен к войне и не поднимал оружия на смертных. Даже тех, кто был к смертным добр. Их преследовали, убивали, изгоняли из собственных домов, их города и замки разрушали, предавали огню и мечу, а на месте уничтоженных твердынь возводили новые, свои. Шоненгемская резня вошла в историю как ночь, когда разом были убиты три сотни фэйри. Оставшиеся, не веря, что лорд Эйдан сумеет их защитить, бежали за северную границу либо на далекий восток.

Тогда нашлось много лордов один своевольнее другого, претендовавших на власть. Прошло много лет, прежде чем объявившие себя королями Карданы истребили часть соперников, а прочих принудили к повиновению, заставив принести вассальные клятвы. Хозяева Стеренхорда повиноваться не захотели, и тогда Лервер Кардан, сын Дэглана, истребил их род, а опустевшую крепость отдал своему военачальнику Рихвару Тарвелу - происходившему из земель, где ныне Гарланд. От него и пошли железные герцоги. За прошедшую тысячу лет они многократно перестраивали свой дом, расширяя и укрепляя его, но основа оставалась прежней. Старые злые камни из старого злого времени.

Войну Пламени, как и последовавшие за ней десятилетия хаоса, Тарвелы переждали здесь - а потом вновь принесли ленную присягу Карданам, когда те основали себе новую столицу Тимлейн, заместо уничтоженной оружием чародеев прежней, и стали приводить отпавшие феоды к покорности.

Замок был окружен выросшим вокруг него за последние столетия небольшим городом - служившим перевалочным пунктом на пути из Тимлейна в Малерион, главный иберленский порт. Жили здесь в основном солдаты местного гарнизона, вместе со своими семьями - те из них, что вышли уже на покой, покинув службу, и завели себе ремесло, обеспечивая им нужды обитателей цитадели.

Граф Гальс со своими сопровождающими въехал вовнутрь замка, на необъятный крепостной двор. Навстречу Александру вышел человек, представившийся помощником мажордома, и спросил высокого лорда о целях его визита. Гальс, как и прежде, ответил, что о целях своего визита будет говорить с самим Тарвелом, и ни с кем больше, и добавил, что миссия, с которой он прибыл в Стеренхорд, крайне важна и не терпит отлагательств. Помощник мажордома поклонился, просил ждать его возвращения и ушел.

Потянулись минуты ожидания, сменявшие одна другую с поистине черепашьей медлительностью. Поднявшийся ветер гулял по двору сквозняком и трепал на башенных шпилях вымпелы с вставшим на задние лапы медведем, родовым символом Тарвелов. Лошади мотали гривами, били копытами и нетерпеливо фыркали - бедные животные явно не отказались бы наконец оказаться в конюшне, пожевать сена и попить воды. Снующая между хозяйственных построек челядь с интересом разглядывала прибывших гостей, сами солдаты переругивались, но без особого жару. Блейр крутил головой из стороны в сторону и всем видом показывал нетерпение пополам с тревогой, хорошо хоть, за эфес не хватался. Сам Александр оставался совершенно невозмутим.

Минуло не менее получаса, прежде чем помощник мажордома наконец вернулся.

– Господин ожидает вас в своих покоях и готов выслушать, - сообщил слуга.

– Хорошо, я сейчас к нему поднимусь, - сказал Александр, спешился и бросил поводья ближайшему воину.
– Пригляди за моим конем, - приказал он ему, как если б тот был его собственным гвардейцем.
– Блейр, - это уже оруженосцу, - следуй за мной.

Залы Стеренхорда оказались обставлены на старинный манер, именно так выглядели жилища знатных вельмож сто, двести, триста лет тому назад. Голые каменные полы, не застеленные коврами, задрапированные грубо вытканными, давно выцветшими гобеленами стены, тяжелая громоздкая мебель. Из щелей в каменной кладке дуло с немилосердной силой.

Тарвелы не жаловались на недостаток средств, но предпочитали избегать лишней роскоши. Лорды Стеренхорда полагали, что роскошь развращает и делает находящихся в ее плену слабыми и изнеженными. Их называли Железными герцогами и рассказывали легенды об их непреклонной, упрямой воле.

Слуга привел Александра и его оруженосца в просторную обеденную залу. За длинным дубовым столом сидел человек, расположившийся в высоком кресле во главе стола, спиной к окну, из которого бил полуденный свет. Александр напряг зрение, но не смог рассмотреть лица сидящего.