Рыцарь короля
Шрифт:
– О-о, душенька моя, - воскликнул Блез, - да ты на целый фут выросла за эти три года! А хороша-то как! Да смилуется Бог над бедными мужскими сердцами!
И тут же опустил её на землю, чтобы обнять брата.
– Поздравляю с бородой, достопочтенный господин! Жесткая, как швейцарские пики, клянусь Богом! Не завидую твоей невесте в первую брачную ночь. Придется подарить ей на свадьбу стальное забрало...
Ги де Лальер холодно принял его слова. Он очень гордился своей бородой и не любил шуток на эту тему. Но Блез уже отвернулся, чтобы обменяться рукопожатиями со слугами и работниками фермы.
– Филипп... Жан... Андре... Тетушка Алиса!
– Он расцеловал в обе щеки дородную толстушку.
– Изабо Пернет! Ну как, замуж уже вышла?
Его глаза кого-то искали и вдруг вспыхнули радостью, когда Жан де Норвиль посторонился, пропуская спешившую навстречу сыну мадам де Лальер. На этот раз её всегда серьезное лицо сияло улыбкой.
– Блез, мой мальчик! Если б я только знала, что это ты, я бы уже давно спустилась...
Он снова преклонил колено, поцеловал ей руку и произнес формальное приветствие, которого требовал хороший тон. Но уже в следующий миг, презрев все условности, схватил мать в охапку.
Наблюдательный де Норвиль смотрел на эту картину со все возрастающим удовлетворением. Парня здесь любят, отметил он, и сам он предан семье. Перетянуть его на свою сторону будет нетрудно.
Последним среди встречающих появился Клерон, он встал на задние лапы, положил передние Блезу на плечи и лизнул его в лицо.
Солдат расхохотался.
– А-а, старый сплетник! Старина Клерон! Твой голосок я услышал уже за четверть лиги Лига - старинная мера длины, 3 мили, около 4,8 километра.>. Ну, хватит, хватит! А как насчет волков? Волки, Клерон!
Пес насторожил уши.
– Вот, то-то! Ладно, побегаем вместе.
Освободившись от Клерона, Блез подозвал своего спутника, который все это время стоял в сторонке.
– Месье-медам, честь имею представить самого многообещающего дьяволенка во всем христианском мире, моего стрелка, Пьера де ла Барра.
Дьяволенок, юноша лет восемнадцати, подмел шляпой булыжники двора в общем поклоне, однако как-то ухитрился адресовать его персонально Рене и, выпрямившись, задержал на ней взгляд.
Пьер был прям, как копье, и глядел смело, как бойцовый петух. Он и в самом деле до такой степени напоминал эту птицу, что товарищи в роте дали ему прозвище Лекок, то есть Петушок. Коротко подстриженные рыжеватые кудрявые волосы, небольшой, несколько вздернутый прямой нос, ярко-карие глаза - все в нем выражало самоуверенность и лоск.
Одет он был по моде - носил бархатную шляпу с золотой пряжкой, короткий, хорошего покроя плащ, безукоризненные сапоги и короткие штаны с украшенным золотым шитьем гульфиком. Шпага, тоже в соответствии с модой, была сдвинута назад и висела почти горизонтально поперек бедер. Каждому становилось ясно без слов, что он недавно окончил пажескую службу в каком-нибудь знатном доме и сейчас, можно сказать, впервые взял в руки оружие.
Рене, засмущавшись, подхватила Кукареку на руки и принялась теребить ему уши.
Антуан де Лальер спросил:
– Вы не из тех де ла Барров, что из Боса, сударь?
– Нет, я из Пуату, достопочтенный государь, хотя мы в близком родстве с теми, кого вы упомянули. Мой отец - Жан де ла Барр, он служил прежде в королевской гвардии, а ныне живет вблизи Сен-Мексана.
– Жан де ла Барр? По-моему, я его знал... Точно! Мы же с ним вместе брали приступом Геную в 1507 году. Человек высоких добродетелей.
– И позволь тебе сказать, - вмешался Блез, - что мой Пьер на него ни чуточки не похож. Женщины - его беда, а он - беда для них. Профессиональный влюбленный! Так что будь начеку, Рене. Запри-ка ты её наверху, мама. Он всего лишь третий сын в семье и интереса не представляет...
– Фи!
– осуждающе произнесла мадам де Лальер.
– Что ты такое несешь! Словно...
– Правда, справедливости ради надо сказать, - продолжал Блез, - что ему хватило разума принять звание стрелка в роте капитана де Баярда, хотя он мог стать полным кавалеристом у монсеньора д'Алансона.
Де ла Барр самодовольно вздернул подбородок как можно выше.
– С вашего позволения, кто бы этого не сделал? Стрелок нашей роты стоит двоих кавалеристов из любой другой.
– Во всех отношениях, кроме жалованья, дружище.
Пьер щелкнул пальцами:
– А, это такая безделица! Даже моя добрейшая покровительница, сама герцогиня, порекомендовала роту господина де Баярда. "Если ты хочешь чести, - сказала она мне, - то помни: дела делаются там, где он".
– Какая герцогиня, мой юный сударь?
– переспросил Антуан де Лальер.
Его собеседник постарался ответить скромно:
– Герцогиня д'Алансон, мсье. Я был одним из пажей её светлости.
Де Норвиль и Ги де Лальер обменялись многозначительными взглядами. Герцогиня д'Алансон - это была сестра короля, Маргарита Маргарита Наваррская (1492 - 1549); в семнадцатилетнем возрасте была выдана замуж за герцога Карла Алансонского; после его смерти, уже в 35 лет, вышла замуж вторично, за короля Наварры Генриха д'Альбре. Их дочь Жанна впоследствии стала матерью будущего короля Франции Генриха IV.>, член королевской троицы, которую Франциск любил больше всех, исключая разве что свою мать, всесильную Луизу Савойскую. Да-а, этих глаз и ушей надо остерегаться. С точки зрения сторонников Бурбона, Пьер де ла Барр вполне мог считаться придворным самого короля.
– Великая принцесса, - сухо сказал старший де Лальер и обратился к Блезу: - Ты ещё не был представлен нашему гостю, господину де Норвилю, офицеру и близкому другу монсеньора коннетабля.
Они поклонились друг другу: де Норвиль - с самой солнечной из своих улыбок, Блез - с явным почтением.
– Значит, вы, несомненно, и мой друг, - заявил Блез, - если мне будет дозволена такая дерзость. У герцога нет более верных почитателей, чем люди из нашей роты. Да-да, и наш капитан среди них. Мы были просто озадачены, позволю сказать, жестокостью его величества по отношению к господину коннетаблю, мы считаем, что герцог не заслужил такой награды за свою верность Франции. Однако эта туча пройдет...