Рыцарь короля
Шрифт:
Ему даже в голову не приходило, что де Норвиль может открыть августейшему гостю секрет потайного хода. Поэтому, ожидая дальнейшего развития событий, он внимательно прислушивался к каждому звуку за дверью, не отрывая взгляда от панели.
Прошло, казалось, уже много времени с тех пор, как Анна снова заперлась в маленькой передней. То, что она находилась там, совсем рядом, действовало, как бодрящий напиток, и согревало сердце. Он в напряжении ожидал отчаянной схватки, которая вот-вот должна здесь разыграться, терзался сомнениями в
Наконец-то они вместе, пусть даже перед самым концом. Нет больше розни, противостояния, недоверия. Вместе. Маски сброшены.
Это ощущение окрашивало тревожную ночь в светлые тона, возвращало ему вкус к жизни, наполняло даже радостью мысль о предстоящем опасном деле.
Судя по оплывшим свечам, прошло, наверное, больше часа. Во всем доме стояла тишина; однако для обостренных нервов Блеза это была не обычная тишина ночи, а гнетущее безмолвие засады, сжатого, как пружина, напряженного ожидания.
Потом вдруг послышался звук — вроде бы над головой. Блез не мог определить точно, откуда он исходил. Шаг, потом другой, словно кто-то крадется осторожно. Но даже после этого предупреждения щелчок в оконной нише, как ни слаб он был, заставил его вздрогнуть.
Он успел лишь подумать, что предположение Анны, будто убийцы захотят подстеречь свою жертву в самой комнате, оказалось правильным, — и тут панель ушла вглубь, а в образовавшемся проеме показалось лицо — но совсем не то, которое он ожидал увидеть.
Король! Что это все значит? Откуда он узнал о потайном ходе? Блез не верил своим глазам.
Франциск не вошел сразу, а оглядел комнату, лукаво улыбаясь. Затем, скользнув внутрь и бесшумно прикрыв панель за собой, он на цыпочках направился к кровати.
На короле был длинный парчовый халат с воротником из рысьего меха, надетый поверх рубашки и коротких панталон. На левом запястье сверкал филигранный браслет, усыпанный драгоценными камнями. Запах духов наполнил комнату. Свет канделябров играл и переливался на золотых нитях халата при каждом движении.
Осторожно раздвинув занавеси кровати, король заглянул внутрь, но, обнаружив, что она пуста, отступил, изумленно озираясь, и тихо позвал:
— Миледи!
Анна, несомненно, прислушивалась так же внимательно, как и Блез, потому что дверь передней сразу же открылась и она появилась на пороге.
— Ваше величество в страшной опасности! — быстро произнесла она. — Я умоляю…
Очарованный её видом, он перебил:
— Ну конечно же, в опасности! И это ещё недостаточно сильное выражение для описания моего состояния, мадемуазель! Я не в опасности, я погиб…
— Сир, ради Бога, оглянитесь!
Все произошло в несколько секунд. Де Норвиль и д'Анжере пересекли комнату прежде, чем Блез успел выбраться из камина.
Обернувшись, король оказался перед двумя занесенными для удара шпагами. Он закричал:
— Что это?..
И в тот же миг Анна Руссель шагнула вперед, заслонив его своим телом.
Шпага де Норвиля уже стремительно опускалась в ударе, предназначенном для короля. Он не мог остановить её, успел лишь в последнюю долю секунды повернуть руку. Это спасло Анну от разящего лезвия, тяжелый клинок обрушился на её голову плашмя. Она беспомощно упала на колени, потом распростерлась на полу.
В тот же миг шпага Блеза грохнула сзади по стальному шлему де Норвиля, соскользнула с него на плечо и рассекла застежку, соединяющую нагрудник и наспинную часть кирасы.
Де Норвиль в изумлении повернулся кругом, чтобы отразить это нападение ниоткуда, а тем временем д'Анжере, бросившийся на короля, промахнулся — и тут же был схвачен; одна могучая рука стиснула его поясницу, вторая сковала запястье.
— Ко мне! — кричал король, тесня своего противника через комнату, пока они оба не наткнулись на стену. — Ко мне! Федерик, ла Гиш, Гуфье! Ко мне, друзья мои!
Он был отнюдь не так изнежен, чтобы смиренно пойти на убой. Щеголь и волокита в одно мгновение обернулся своим истинным лицом — лицом бойца и солдата, стойкого воина, показавшего себя в битве при Мариньяно.
— А-а! Ну, клянусь Богом, сукин ты сын, — бушевал он, с усилием приподнимая д'Анжере над полом, — берегись!
— Держите его крепче, сир, — крикнул Блез, отражая удар де Норвиля и нанося ответный, — пока я разделаюсь с этим!
— Пока ты разделаешься с этим, да? — издевался де Норвиль, отражая нападение, затем, изменив позицию, нанес колющий удар, который распорол Блезу кожу на боку. — Ну, поглядим, поглядим! Да кто ты такой, черт тебя возьми?
Блез не ответил, чтобы не сбивать дыхания. Но, когда они, кружась по комнате, оказались ближе к яркому свету канделябров, он увидел, что де Норвиль узнал его.
— Де Лальер, клянусь Богом! Весьма приятно.
Шпага со скрежетом скользнула по шпаге, пока гарды не столкнулись друг с другом. Тела напряглись, выдерживая взаимный натиск. Два кинжала были выхвачены из ножен в один и тот же миг. Кинжал де Норвиля глубоко вонзился Блезу в правое плечо. Блез метил в промежуток между шеей противника и нагрудником, но промахнулся, и лезвие, опустившись, рассекло соединительный ремень на боку.
Когда противники разошлись, кираса де Норвиля висела только на застежке левого плеча, став лишь помехой для боя. Он стряхнул её, и она с лязгом свалилась на пол.
— Теперь условия немного уравнялись, — пробормотал хрипло Блез.
— Ничего не имею против, — тяжело дыша, отозвался де Норвиль. — Что-то сегодня ночью я занимаюсь одними де Лальерами. Эта соплячка, твоя сестра…
Он парировал удар и ударил сам.
— Я говорю…
За запертой дверью поднялся шум. В дверь колотили рукоятями шпаг.