Рыцарь курятника
Шрифт:
Действительно, в его комнате стоял Людовик XV, при шпаге, в полном военном костюме.
Солнце едва показалось на горизонте; густой туман поднимался над покрытыми росой лугами. На колокольне церкви в Калоне пробило четыре часа утра.
В то утро Людовик XV проснулся в лагере первым и тотчас же отправился будить военного министра. Д'Аржансон оделся мгновенно.
– Что прикажете, ваше величество? – спросил он, поклонившись королю.
– Отправляйтесь немедленно к маршалу и ждите его приказаний.
Д'Аржансон бросился к дому маршала.
– Государь, – раздался чей-то взволнованный голос, – разве вы хотели ехать без меня?
Это говорил вошедший дофин. Принцу было шестнадцать лет; впервые в жизни он должен был присутствовать при сражении и, снедаемый нетерпением, в беспокойстве ждал первого пушечного выстрела, как молодой любовник ждет свою первую возлюбленную.
– Уехать без тебя? – отвечал Людовик XV, целуя дофина. – Нет, сын мой. Я должен был отдать несколько приказаний и шел тебя разбудить.
Король сел в кресло, держа за руку сына.
– Дитя мое, – сказал он кротким и серьезным голосом, – ты будешь присутствовать при великом событии твоей жизни. Ты получишь крещение огнем, как говорил король Франциск I. В твоих жилах течет кровь Генриха IХ и Людовика ХIV, ты француз, ты сын короля и сам будешь королем; ты на поле битвы будешь тем, кем ты должен быть.
– Разве вы сомневаетесь в этом? – спросил дофин, краснея.
– Сохрани меня Бог, сын мой! Но выслушай меня, Луи, минуты драгоценны; я хочу говорить с тобой не так, как отец с сыном, а как король должен говорить со своим преемником.
Наступила минута торжественного молчания.
– Пока еще ты дофин, – продолжал Людовик ХV, – сегодня же ты можешь стать королем.
– Государь…
– Ты можешь быть королем, – повторил Людовик, – и я могу говорить с тобой так, потому что смерть никогда не пугала ни одного Бурбона. Если я буду убит до конца сражения, утаи мою смерть! Пусть солдаты не знают ничего о ней, и признай начальником маршала графа Саксонского, пусть он действует, командует, распоряжается. Ты мне обещаешь?
– Да, государь.
– Если маршал будет убит, передай начальство герцогу де Ноайлю, а в случае его смерти – герцогу Ловендалю или Ришелье. В случае неуспеха не беги, оставайся там, где находишься. Где король, там собирается армия и беглецы не осмелятся его бросить. Наконец, сын мой, подумай, что, если я буду убит на поле битвы, сражаясь с врагами моего королевства, мне будут нужны достойные похороны.
Людовик XV произнес эту последнюю фразу стоя и с такой благородной гордостью, что дофин был глубоко растроган, несмотря на выказываемую им твердость. Глаза его стали влажны, и крупные слезы покатились по щекам.
Людовик XV не отличался чувствительным характером, но волнение сына не оставило его равнодушным. Он привлек его к себе, прижал к груди и нежно поцеловал.
Оседланные лошади ждали у дома; весь главный штаб короля собрался там. Туман сгущался, и солнце казалось медным кругом, не дававшим никакого света.
– Государь, – сказал подъехавший д'Аржансон, – маршал поручил мне сказать вашему величеству, что он позаботился обо всем и что все готово.
Король и дофин сели на лошадей и поскакали к мосту, за ними все придворные. В ту минуту, когда король въезжал на мост, туман внезапно рассеялся и солнце осветило все вокруг.
Вдали на равнине виднелись батальоны пехоты, эскадроны кавалерии, занимавшие позиции, которые им было предписано занять в решительную минуту. Со всех сторон скакали адъютанты, передавая приказания своих начальников.
Налево простирался лес де Барри с двумя редутами и их пушками. В центре, около Фонтенуа, расположился отряд стрелков, направо были редуты Антуана. Король остановился в начале моста, чтобы полюбоваться этим великолепным зрелищем, и группа, которую он составлял со своей свитой, придавала картине еще большее великолепие. Перед этой армией, перед этими пушками король был спокоен, будто он находился в Шуази, в «гостиной роз».
Солдаты полка Фер и Нормандской бригады, охранявшие мост, стояли в две линии справа и слева, и в ту минуту, когда Людовик XV и дофин въезжали на мост, они закричали:
– Да здравствует король! Да здравствует дофин!
Король и сын поклонились. Граф Ловендаль, командовавший шеститысячным резервным корпусом, был во главе этих бригад.
В это время скорым шагом подошли солдаты, неся на плечах носилки, на которых лежал полностью одетый маршал, а за носилками его конюший вел сильную андалузскую лошадь.
Опасаясь утомиться прежде времени, маршал, силы которого были до того истощены, что он не мог даже надеть кирасы, велел обнести себя вокруг лагеря, чтобы все осмотреть, все увидеть, поговорить с генералами, отдать им последние приказания. На лошадь он должен был сесть только в минуту действия. Подъезжая, он поклонился королю, который подал ему руку.
– Все ваши предписания исполнены? – спросил Людовик XV.
– Все, государь, – отвечал Мориц. – Я жду неприятеля.
– Кажется, он скоро может подойти.
– Да, государь, и его достойно встретят.
Король поехал вперед. Маршал велел поднести себя к королю и, пройдя немного вправо, они подвинулись к третьей линии.
В пятидесяти шагах от этой линии, между Фонтенуа и мостом де Барри, был очаровательный зеленый пригорок, возвышавшийся над всей равниной; на нем находилась маленькая часовня. На пригорке король должен был находиться во время сражения.
Еще с рассветом пригорок и часовню заняли поставщики армии и крестьяне окрестных деревень, сбежавшиеся посмотреть на сражение.