Рыцарь курятника
Шрифт:
– Я надеюсь, – отвечал С.
– Но каким образом?
– Когда он вернется, вы узнаете.
– Но если он не вернется?
– Это невозможно.
– Почему же? Разве он не способен нам изменить?
– Зеленая Голова самый преданный вам из всех наших людей, он не изменник!
– Однако кто-то же предает!
Начальник быстро ходил по комнате; вдруг он остановился перед С.:
– Кто предает меня? Я должен это узнать во что бы то ни стало, и притом не теряя ни минуты, даже если мне придется употребить самые ужасные средства.
Он опять стал ходить по комнате в сильном волнении. С. следил за ним с беспокойством, которое проступало даже сквозь маску.
– Хотите видеть Хохлатого Петуха? – спросил он. – Он пришел!
– Нет. Прошлой ночью он ужинал далеко от того места, где это случилось, – отвечал начальник.
– А Петуха Негра?
– Он тоже ничего не знает, я его допрашивал сегодня. Нет, нет, не они мне нужны, а Зеленая Голова.
С. кивнул в знак согласия.
– Он уже не придет, – с нетерпением продолжал начальник.
– Он должен был освободиться только в полночь. Это он вел все дело Жакобера, агента Фейдо де Марвиля.
Начальник поднял глаза на С.
– С ним разобрались? – спросил он просто.
– Да, в половине двенадцатого, за несколько минут до того, как я пришел сюда.
– Хорошо.
– Рапорт будет составлен сегодня же ночью, причем с мельчайшими подробностями, и будет передан вам не позже завтрашнего утра.
– Его до полудня нужно передать начальнику полиции, чтобы он мог прочесть мой рапорт королю. Начальник насмешливо улыбнулся и продолжал: – Этот человек мне мешал, однако он может быть полезен, если позволит управлять собой. Надо посмотреть. Он стукнул себя по лбу и прибавил:
– Но все это не объясняет таинственного дела бедной Сабины. А оставаться в подобной неизвестности значило бы изменить нашему делу.
Он, по-видимому, принял какое-то решение.
– Позовите сюда Бриссо, – сказал он С. – Черт возьми! Она будет говорить, или я клещами раскрою ей рот.
– Не хотите ли сами пойти наверх? – спросил С.
– Нет, пусть ее приведут сюда. Здесь нет никакой опасности, стены достаточно толсты.
С. вышел из комнаты. Начальник, оставшись один, стал медленно прохаживаться, склонив голову.
– Кто этот враг, который уже шесть месяцев поражает меня? – спросил он глухим голосом. Затем остановился, скрестив руки на груди. – О, горе ему! – продолжал он. – В прошлую ночь он осмелился коснуться одного из двух существ, которые дороги мне! Кто бы он ни был, я его уничтожу!
Он поднял голову, лицо его прояснилось, будто внезапная мысль осенила его, пальцы сжались.
– Итак, ночь на 30 января стала трагичной для всех, кого я люблю, – сказал он. – Но я отомщу тем, кто причинил мне столько зла! И страшно отомщу! Но, – продолжал он, переменив тон, – кто мой невидимый враг? Кто старается мне вредить и поражать всех тех, кто мне дорог?
Он погрузился в глубокое раздумье.
– А ведь двойственное существование было так прекрасно, – мечтательно молвил он. – Сколько радости было вокруг меня! Скольких я осчастливил! Как блистательна была жизнь! Какое будущее меня ждало! И вдруг в разгар этих успехов неизвестная рука поразила ангела моих мечтаний и моей жизни!
Патрон остановился. На него страшно было смотреть: на лице отразились самые сильные и противоречивые чувства.
– Горе! Горе ему, – продолжал он, – ибо я отомщу!
Продолжая ходить по комнате, он снял со стены план
Парижа и положил его на стол, медленно проводя пальцем по всем белым линиям, обозначавшим улицы.
– Как объяснить исчезновение этих людей? – продолжал он, глядя на план. – Двое с одной стороны, трое с другой – и ни малейшего следа!.. Но это невозможно! Решительно невозможно. Неужели те, которые мне служат, сговорились, чтобы обмануть меня? Нет, нет, это невозможно!
Он опять остановился.
– Но если они не изменяют мне, то кто изменяет им?
Он стоял с нахмуренными бровями; на лбу его появились
складки – предшественники бури.
Раздался скрип, и дверь отворилась.
С., так и не снявший маски, ввел в комнату женщину.
Это была известная красавица Бриссо, ставшая знаменитой благодаря любовным летописям в царствование Людовика XV. О ней часто говорится в мемуарах той эпохи, записки Ришелье и архивы полиции полны разных скандальных рассказов о ней и вполне оправдывают ее репутацию.
Бриссо была высока ростом, чрезвычайно стройна и имела прехорошенькую головку с правильными чертами лица. Ее рост указывал на физическую силу, не свойственную многим женщинам. Она была одета в яркий костюм. Войдя в комнату, она очутилась лицом к лицу с начальником и отступила, словно пораженная ужасом.
Действительно, вид этого человека, освещенного лампой, напоминал что-то страшное и фантастическое. Ростом он был очень высок; пояс, за который были заткнуты шпага, пистолеты и кинжал, стягивал стройный стан; черты лица невозможно было рассмотреть из-за необыкновенно густых волос, бороды и усов. Черные глаза бросали огненные взгляды из-под густых бровей, а рука, лежавшая на кинжале, будто приготовилась к удару.
Бриссо сделала шаг назад.
– Подойди! – властно сказал ей патрон.
После довольно продолжительного молчания он спросил:
– Ты знаешь, перед кем находишься?
– Нет, – нерешительно отвечала Бриссо.
– Перед тобой стоит человек, который, будучи верен друзьям, не имеет привычки прощать своим врагам. Я буду тебя допрашивать, ты же должна мне отвечать.
Патрон отворил дверцу железного шкафчика, вынул оттуда мешочек, бросил его на стол, а возле мешочка положил заряженный пистолет.