Рыцарь лома и топора
Шрифт:
– Спасибо, друг, – промолвил он, выпрямился и посмотрел на оставшихся стоять на ногах бойцов.
Их осталось пятнадцать, в том числе сумоист с окровавленной головой и шатающийся каратист. По правилам, бойцы должны были продолжить схватку, чтобы выявить сильнейшего. Они бросали друг на друга тяжелые взгляды, но что-то их останавливало. Что? Перестав переглядываться, они разом посмотрели на Колю. Стадион снова затих. Коля же был полон решимости продолжить схватку и даже вновь поднять бездыханное тело с земли ради победы, но тут сумоист показал на него рукой и что-то хрипло произнес. Каратист кивнул, и оба разом опустились на землю. За ними следом подогнул ноги стоявший рядом африканец, и все остальные
– Россия! Россия! Коля! – понеслось над стадионом.
– Он победил! Он победил! – взвизгнула нимфа, обнимая Петрыся.
– Победил! – заорал сатир и рванулся с трибун на поле.
Коля помахал рукой стадиону. Сочившаяся из рассеченной брови кровь заливала ему правый глаз, под левым набухал синяк. Но Коля широко улыбался разбитыми губами. Он посмотрел в сторону императорской трибуны, поднял правую руку и левой ударил по ее локтевому суставу. Огромный кулак подпрыгнул вверх. Международный жест был понят зрителями правильно. Волна смеха прокатилась по стадиону. Жаль, что на трибуне Коля не увидел императора.
Меж тем шустрые ребята, открыв ворота загона, начали наводить порядок. Они деловито укладывали поверженных бойцов на носилки и ловко утаскивали их куда-то под трибуны. Кого на лечение, а иного на кладбище, ибо бой был жестокий.
Коля посмотрел на шест, где болталось Золотое руно. Помня о разговоре с императором, он понимал, что радоваться еще рано, и не ошибся. Коле на голову возлагали третий венок, а трибуны бесновались от восторга, когда над стадионом прозвучал зычный голос. То глашатай возвещал о третьей победе императора. Он выиграл в шашки, наголову разгромив всех своих соперников. Стадион встретил эту новость смехом и улюлюканьем. А глашатай продолжал вещать.
– Что он говорит? – спросил Коля у стоящего рядом сатира.
Сатир безрадостно сообщил Коле, что у него появился конкурент по числу побед на играх, и судейская коллегия решила выявить абсолютного чемпиона в гонках на колесницах. По результатам первых двух дней игр стало понятно, что более никто из атлетов не сможет достичь результатов лидеров, и они будут состязаться друг с другом не позднее, чем завтра, в гонках на десять кругов по стадиону.
– Нет ничего проще, – усмехнулся Коля. – На «Хаммере» я сделаю этого Нерона на пару кругов, не меньше. Главное, чтобы на повороте не занесло.
Он, конечно, понимал, что нечестно будет состязаться на автомобиле с конной упряжкой, но события последних дней убедили Колю, что там, где играет император, честность должна почить вечным сном.
– Не будь так уверен, рыцарь, – ответил на самонадеянное заявление Коли сатир. – Ты думаешь, император не знает про твою огненную колесницу? Он знает все, и в его колоде карт еще много джокеров на все случаи игры.
Коля нагло ухмыльнулся.
– А что он сделает? В его упряжке не более десяти лошадей, как я понимаю, а у меня сотни. Все, Боря! Руно у нас в кармане! Пошли отдыхать. Мне на глаз надо примочку поставить. Должен же я перед своей красавицей в лучшем виде предстать.
– Пошли, – кивнул сатир. – Через трибуны.
– Нет уж, – отмахнулся Коля. – На этот раз я пойду прямым путем. Не убоюсь фанатов. Время у нас есть, а народу надо отдать должное за поддержку. Пойду, буду раздавать автографы.
– И я с тобой, – засеменил за Колей сатир. – Я тоже хочу. Ты меня представишь как своего тренера.
– Но мой тренер Петрысь, – возразил Коля.
– И я тоже. И я-а-а, – настойчиво заблеял сатир.
– Ладно. Тренер так тренер. Мне не жалко, – согласился Коля и уверенной походкой направился к главным воротам стадиона.
В послеобеденное время Коля отдыхал. Спал. А вечером давал пресс-конференцию в олимпийском пресс-центре. Коля пытался избежать этого мероприятия, потому что не любил оголтелую журналистскую братию. Представители этой профессии весьма назойливо путались у него под ногами во время проведения спасательных операций, выискивали жареные факты и потом преподносили их простому обывателю нередко в искаженно-гипертрофированном виде. Зачастую они оказывались на месте катастрофы или пожара гораздо раньше, чем туда прибывала бригада спасателей. Нет, прибывала она предельно быстро, но, несмотря на это, Коля заставал на месте суетливо копошащихся субъектов с видеокамерами и микрофонами, и у него не раз создавалось впечатление: а не устроили ли эти деятели сами тот или иной пожар?
Поражала Колю также их невероятная любовь смаковать подробности, не гнушаться ложными слухами, снимать на камеру что ни попадя и потом с видимым удовольствием выкладывать это на большой экран. Их обыкновение приставать с вопросами в самый неподходящий момент, при этом совать под нос свой микрофон, формой напоминающий известный орган, вызывало в нем раздражение и желание послать куда подальше и желательно на этот самый орган.
У Коли был стойкий рвотный рефлекс на эту публику, и он пошел на пресс-конференцию только лишь по настоянию сатира. Тот сообщил Коле, что невесть откуда о нем начали активно распространяться гнусные слухи. Якобы Коля применял в своих тренировках запрещенные препараты, в соревнованиях по метанию копья и камня он грязно подкупил участников и они уступили ему первенство, а перед панкратионом Коля накачал себя одуряющими снадобьями, притупляющими боль и увеличивающими силу удара. Вот почему сатир настоял на том, чтобы Коля во всеуслышание развенчал всю эту наглую ложь.
«Это происки императора», – сообразил Коля и немедленно согласился.
Так называемый пресс-центр представлял собой открытый амфитеатр. Около сотни присутствующих здесь представителей прессы со всех концов света встретили Колю сдержанными аплодисментами, и он, выходя вместе с сатиром на сцену, почувствовал, что в воздухе витает мерзкий, ехидный, гадливо-пытливый дух нездорового интереса к его персоне.
Сатир работал у Коли переводчиком. Коля не участвовал до того в подобных мероприятиях, но видел по телевизору, как начинают пресс-конференции видные государственные деятели, актеры и писатели.
Для начала Коля поблагодарил собравшихся в этом зале представителей древнейшей профессии, затем выразил надежду, что мероприятие пройдет в конструктивной и деловой обстановке и таким образом принесет пользу как в деле воспитания подрастающего поколения, так и для развития всего человечества в целом. После чего он попросил задавать ему вопросы.
Естественно, что первыми вопросы задавали представители римских средств массовой информации. Слово взяла представительница газеты «Вечерний Рим». Судя по всему, она сразу решила взять быка за рога и поинтересовалась, не пользуется ли Коля анаболическими стероидами и все ли у него в порядке с детородной функцией. На что Коля ответил, что пусть стероидами пользуются римские атлеты во главе с императором Рима, а насчет детородной функции сообщил, что до настоящего времени никто на его функцию не жаловался, в том числе и представительницы от женщин-журналистов. После чего незамедлительно последовал вопрос все от той же журналистки. Она поинтересовалась размерами его бицепса и получила исчерпывающий ответ.