Рыцарь Мастера Миров. Армагеддон на Ильмине
Шрифт:
– Ты не очень-то прыгай здесь, адское отродье.
Вслед за этим мощная и неодолимая сила Тетюровой магии приподняла архидьяволицу над каменными плитами и заставила её медленно оборачиваться вокруг своей оси. Тело Суматы Кастраданты быстро уменьшилось в размере чуть ли не на треть и сделалось не таким совершенным, каким было несколько минут назад, да, и цвет волос у неё сделался черным с проседью, хотя лицо почти не изменилось. В общем все, кто находились в подземелье, увидели перед собой не прежнюю Сумату, а женщину лет сорока пяти на вид, довольно стройную, всё тело которой было покрыто множеством татуировок, явно, относящихся к черной магии. Эта зловредная бестия, вдруг, стал извиваться в невидимых оковах всем телом и, делая руками какие-то пасы, громко закричала низким, грудным голосом:
– Амаллор, возлюбленный
Тетюр усмехнулся и громко воскликнул:
– Дура, ты дура, Сумата! Да, плевать ему на тебя, этому Амаллору. Он сидит сейчас себе в железном брюхе Тартаботана и попивает пиво, а заодно шпыняет всех тех придурков, которые поверили ему и угодили туда же. Ему-то ничего не сделается, он и в аду не пропадет, найдет себе и вкусную еду, и выпивку, да, и всего прочего он из вас себе тоже понавытряхивает, а вот тебе, идиотка, теперь придется не одну тысячу лет гореть в том адском пламени, которое полыхает в брюхе Тартобатана и ты в этом вскоре сама убедишься. Но самым обидным будет для тебя то, что твой возлюбленный Амаллор будет смеяться тебе в лицо и не сделает ничего, чтобы хоть чем-то облегчить твои муки. Так что зря ты его призываешь.
Однако, Сумату эти слова не смутили и она завыла еще громче, а глаза её загорелись недобрым светом. Тетюр покрутил головой и, усмехаясь, что-то негромко прошептал. В следующую секунду под самым потолком вспыхнула яркая голубая звезда и стала быстро увеличиваться в размерах, а ещё через несколько секунд потолок подземелья, словно бы исчез и все увидели над собой ярко голубое небо какой-то странной формы, словно бы граненое, и уже в следующее мгновение к ним стала стремительно приближаться какая-то багровая фигура. А ещё через несколько секунд перед ними предстало весьма грозное существо, нечто, напоминающее шестирукого человекодракона, восседающего на легком белоснежном облачке в позе лотоса, с огненно-алым, сверкающим телом, по которому, то и дело, пробегали голубые шнуры электрических разрядов. Драконья свирепая голова этого существа, сидящая на длинной, мощной и гибкой шее, похожей на лошадиную, была одновременно и прекрасна, и ужасна. Верховный маг Тетюр, при виде этого драконо-человека, заулыбался и звонким голосом крикнул:
– Привет, Тартоботаша! Это снова я и снова с подарком для тебя. Посмотри какую славную добычу мы тебе приготовили, ну, разве это не чудо? Ещё одна дура, которая возомнила о себе, что она является возлюбленной этого психа Амаллора.
Чудовищная пасть Тартоботана дрогнула в кривой усмешке и он грозно прорычал:
– Риальдо, гнусный насмешник, когда-нибудь я тебя самого прихвачу вместе с тем дерьмом, которое ты мне вечно норовишь подсунуть.
– Руки Тартоботана, до этого сложенные, как у медитирующего йога, пришли в движение и он принялся радостно потирать ладони, приговаривая - Хо-хо, на этот раз ты действительно приготовил мне изысканное блюдо, ещё одну невесту Амала. Жаль только, что этот кастрат не оценит всех её достоинств. Она, наверное, так старалась, изучая его вонючую черную магию, столько лет готовилась, мечтала увидеть могучего героя, а в итоге, падая в моё чрево, полное огня, увидит тощего, лысого старикашку с брюхом, раздутым от пива, которое он варит себе из соков своих жертв. Ну, что же, Тетюр, на этот раз ты меня действительно порадовал. Не каждый день рыцари Мастера и его маги отлавливают для меня таких мерзавок. Одно дело всосать в себя их поганые душонки, и совсем другое проглотить живьем, да, ещё сначала на языке покатать и на зуб попробовать.
Вот тут-то Сумату проняло по настоящему и она истошно завизжала:
– Ой, мамочки, уберите от меня это чудовище!
Её вопль, больно ударивший всех по ушам, никого не разжалобил, особенно Тартоботана, который, наклонившись вперед, так широко распахнул свою черную, полную мрака и языков пламени пасть, что она полностью скрыла его самого из вида. В самой середке развернутой пасти Кир, внезапно, отчетливо увидел дно Тартоботанова чрева, полное жидкого, клокочущего огня, в котором, как гренки в супе, плавали островки горящей земли. Как в жидком пламени, так и на этих островках корчились в жутким муках миллионы и сотни миллионов тех людей, которые поверили Хозяину Тьмы и встали на его сторону. Их миллионоголосый вопль был таким густым
Не стоит даже и говорить, что после этого все покидали подземелье молча, один только Тетюр на ходу насвистывал, да, и то что-то вроде похоронного марша. Когда они выбрались наружу, к дверям часовни, то увидели, как над Барилонской котловиной встает солнце. Каменщик-колдун Луиджи сидел на ступеньках, подперев голову руками и молча смотрел на восход. Кир, проходя мимо, молча хлопнул его по плечу и подал знак, чтобы тот шел за ним. Немного отдалении от часовни, чинно выстроившись в ряд вдоль тротуара, стояли на дороге флайеры, пилоты которых в напряженных позах сидели за рулем. Когда они увидели своих соратников живыми и невредимыми, то облегченно вздохнули, но, видя то, что все они шли молча, не бросились к ним с расспросами. Впрочем им и так всё было ясно, - раненых нет, пленных тоже, а раз так, значит враг полностью уничтожен и раз их друзья молчали, то значит драка была отнюдь не шутейная, а потому и им будет лучше помолчать. Подтолкнув Луиджи к своему флайеру, за рулем которого сидел майор Монсегюр, Кир, наконец, громко крикнул:
– Ну, ребята, пока!
– Усаживаясь на переднее сиденье, он повернулся к Луиджи и сказал - Луи, познакомься, это твой новый командир, майор Монсегюр. Сегодняшний день ты проведешь в моём замке, а завтра с утра он лично отвезёт тебя в Каспервилль. Из отряда "Ночной кошмар" недавно ушел один тип, решил сколотить свой собственный, целиком из грюнбергских колдунов, так что в нём есть вакансия. И учти, парень, лучшего боевого отряда тебе просто не найти.
Юный Рауль, пристально глядя на каменщика, усмехнулся и добавил:
– Тем более, что это именно мы будем прикрывать Кира, когда тот будет спасать Джона Морбрейна.
Луиджи Наполи робко улыбнулся и спросил:
– Господа, а мне можно будет теперь оборачиваться не только земным зверем?
– Понурив голову, он пояснил свою мысль - Мы столько лет живем на Ильмине, а некоторые так до сих пор и не поняли, что черный болотный вампир никакая не нечисть, а самый обычный хищник.
Кир вполголоса успокоил его:
– Да, хоть самим чертом оборачивайся, Луи. Лишь бы ты вовремя прошел полный курс боевой подготовки и успешно сдал экзамен на право ношения голубого берета.
Глава двенадцатая
– Ну, мужики, теперь нам есть чем вас обрадовать!
– С грохотом распахнув обе створки двери, ведущей в рабочий кабинет маршала Торсена, воскликнул Тетюр, вваливаясь в него вместе с двумя великанами - Ханг Туахом и Диодором, рядом с которыми маг-командор Гуильрин Рифарт казался мальчишкой. Диодора, которого одним из первых его соплеменники-маги избрали правителем острова Хиносис, Роджер своим указом тотчас определил в короли, а Калюта мигом зачислил в отряд "Королевская охота", также, как и Ханг-Туаха, Кир с самого начала ввёл в Военный совет империи и без него не проходило ни одно его заседание, но не как прекрасного воина или короля-людоеда, а как блестящего аналитика. Из всех прочих королей в Военный совет входило только два человека - король Грунральд и с некоторых пор король Саймон.
На то, чтобы разобраться с результатами изучения вредной архидьяволицы Суматы Кастраданты, у Тетюра и его магов ассистентов ушло почти два месяца. За всё это время Киру удалось лишь дважды вытащить его из дома, где заседал магический научный совет. Один раз для того, чтобы он превратил ослепительную леди Корбеллу в самую обычную золотую девушку, а второй раз в собор святого Петра, где архиепископ Ренье сочетал её законным браком с канцлером империи. Этот день, чтобы потрафить мачехе, Роджер тут же сделал национальным праздником Ильмина, повелев называть его Днём величия женщины, чем влюбил в себя всё его женское население.