Рыцарь нашего времени
Шрифт:
– Жизнь потихоньку живется, – повторил Владислав Захарович и встал со скамейки. – Пойду я, Коленька.
Он посмотрел в ту сторону, откуда ушла похоронная процессия, и подумал, что мог бы легко отыскать свежую могилу и посмотреть, кто в ней похоронен. Еще проще было бы спросить у смотрителя кладбища, не привозили ли хоронить господина Силотского. Дело было громкое, и смотритель, скорее всего, в курсе.
– Нет уж, – возразил себе Чешкин. – Где лежит, там пусть и лежит. Плюнуть на его могилу я не пойду, а проклятий моих
Он погладил холодный мокрый гранит и пошел к выходу, не оборачиваясь на могилу внука.
Анна Леонидовна Качкова кричала так громко, что младший сын, с ужасом и любопытством наблюдавший за матерью из-за дивана, подумал, что от такого крика она может лопнуть.
Старший ни о чем таком не думал, он просто сидел на турнике, заткнув уши, и бубнил себе под нос одну фразу. «Хочуфильмхочуфильмхочуфильм»....
– Не будет никакого фильма! – от крика Анна сорвала голос, закашлялась, схватилась за шею.
Сын продолжал бубнить, нахально глядя на нее сверху такими же темными, как у отца, глазами.
– Слышал?! Не будет! Не будет, не будет, не будет!
Выглянув из-за дивана, младший мальчик захлопал в ладоши, решив, что у мамы и брата начинается состязание, и тут же спрятался, поскольку мать метнулась к нему с явным намерением дать оплеуху.
– Вот свалишься оттуда, ноги переломаешь, уколы будут делать каждый час! Слезь немедленно! – исступленно воззвала Анна к старшему, болтавшему ногами над ее головой.
– Хочуфильм!
– Я сейчас тебя сама оттуда сброшу!
– Хочуфильм!
Круглая голова высунулась из-за дивана, младший брат решил внести свою лепту в крики старшего:
– Я тоже хочу! Мама! Фильм!
Это было последнее, чего не хватало Анне, чтобы переполнилась чаша ее ярости. Засучивая на ходу рукава, она решительно двинулась к младшему сыну, собираясь вытащить его за шкирку из-за дивана и устроить выволочку, раз уж до старшего не могла добраться, но ее остановил звонок в дверь. Позвонили два раза, коротко, но решительно, и процедив обоим сыновьям сквозь зубы, что она еще вернется, Анна Леонидовна пошла открывать незваным гостям.
– Пылесосы продаете? – грубо спросила она, увидев молодого симпатичного парня в свитере и куртке, топтавшегося возле двери. – Не нужны мне ваши пылесосы! Дура я, что ли, за сто тысяч такую ерунду покупать. Другим голову морочьте, понятно?!
Качкова отчитывала мошенника, дав, наконец, выход распиравшей ее яростной энергии, которую не удалось излить полностью на сыновей, но тут парнишка улыбнулся извиняющейся улыбкой и сказал:
– Я ничего не продаю.
– А чего вам тогда нужно?
– Я хотел поговорить с вами о вашем муже.
– О муже? – недоверчиво переспросила Анна Леонидовна. – А зачем об этой сволочи разговаривать?
– Видите ли, меня наняли, чтобы его найти. Вы позволите войти и поговорить с вами?
Сидя в гостиной Качковых, Макар огляделся вокруг. В темной комнате с серыми портьерами до пола был не просто беспорядок – в ней царил бардак. Мягкие игрушки вперемешку с конструктором, разбросанные по всему полу диски, футболки и носки, подушки, несколько пар ботинок, остатки железной дороги... Складывалось ощущение, что здесь не так давно резвилась группа детского сада.
Однако хозяйка квартиры, курившая в кресле, не обращала на кавардак ни малейшего внимания. Светло-голубыми глазами навыкате она внимательно изучала Макара, обдумывая, что ему нужно и во что может для нее вылиться визит частного сыщика.
Илюшин разглядывал ее чуть менее откровенно. Перед ним сидела женщина, которой на вид можно было дать около сорока, в вызывающе коротком шелковом халате – опухшая, неухоженная, с волосами, небрежно покрашенными хной в красновато-рыжий цвет. В отросших черных корнях проглядывали пылинки перхоти. Поджатые губы, пористая кожа, выщипанные бровки... От нее исходило ощущение агрессии, которое Макар чувствовал очень хорошо.
Узнав, что его нанял Силотский, Анна Леонидовна ничуть не удивилась.
– Правильно. Из-за него все случилось, пусть теперь и расплачивается.
Макар подумал, что убитый Силотский уже ни с кем расплатиться не сможет, во всяком случае, на этом свете. Но жене Качкова, похоже, не было до этого никакого дела.
– Что из-за него случилось, Анна Леонидовна?
– Муж мой сбежал, вот что случилось! А потому что сволочь и подлец, вот он кто! Двоих детей бросил, меня бросил, а сам с любовницей укатил!
Она рассказала Макару историю, которую он частично слышал от Ланселота. Но по версии Качковой, не Дмитрий Арсеньевич вытащил ее мужа из долговой ямы, а ее муж оказал Силотскому большую услугу, согласившись стать его заместителем.
– Умный больно ваш Силотский! Один раз человека выручил, а потом всю жизнь долг с него требовал. Муж мой пахал на него с утра до ночи, а денег-то за это начальник ему платил не так чтобы много! Решил, раз Володя ему обязан, так теперь можно им как угодно вертеть, всю работу на него взваливать. А Володька-то мой дурак дураком, так во всем его и слушался. Уважал его не пойми за что. Тьфу, идиот!
– Вы знаете, почему он сбежал? – осторожно спросил Макар.
– Чего тут не знать, – с горечью ответила Анна Леонидовна, закуривая новую сигарету. – Кобель он, как и ваш Силотский, чуть красивую бабу увидит – обо всем забывает. И про детей родных забывает, и про меня, хоть я ему их в муках рожала... – Она всхлипнула, утерла слезы платком. – Думаете, я всегда такая толстая была? Не-ет! Это с ним пожила, детей ему, гаду, нарожала, воспитывала их, поила-кормила, пока он по бабам своим шлялся, вот и растеряла красоту-то.