Рыцарь ордена Панголин
Шрифт:
– Кто вы?
– спросил странник, понимая, что пушистый полосатый гигант, несомненно, разумен, и именно он разговаривал низким ворчливым голосом.
– ПанголИн. Мы - добрые ящеры, сохранившиеся с древних времен и после Потопа примкнувшие к людям. В отличие от динозавров.
– Слышал о вас. Правда, очень давно... А видеть близко не приходилось. Вы живете поодиночке или семьями?
– Обычно, большими колониями. За этими скалами вход в нашу долину, - пушистый ящер мотнул головой, показывая направление.
– Вам окажут там радушный прием...
– Нет, благодарю за гостеприимство, но... Мне надо идти.
– Мне тоже надо идти, - ответил странный ящер.
– Я покинул свою долину ради важной миссии и надеялся, что вы, если не собираетесь провести тут у водопада весь день, могли бы стать моим спутником, рыцарь.
– Вряд ли, - сдержанно ответил Ричард.
– Из меня сейчас плохой спутник. С чего вы взяли, что я действительно рыцарь?
– Благодарите ваш костюмчик, - с ворчливой мягкой иронией откликнулся панголин.
– Я сразу понял, что это не подделка. "Только для рыцарей"!
Ричард улыбнулся, покаянно пожав плечами. Но улыбка тут же погасла, когда панголин посмотрел ему в глаза своими внимательными круглыми глазками с золотыми точками солнца.
– Разве вы не странствующий рыцарь?
– Был...
– Разве не вашим девизом много лет было: "За всех, нуждающихся в защите".
Ричард с тревогой глянул на камни, где недавно лежал. Его меча, на клинке которого панголин мог бы прочесть выгравированный девиз, нигде не было. Да и не могло быть! Меч остался в боку у дракона, Ричард прекрасно помнил!
– Вы меня знаете?
– натянуто спросил он.
Панголин улыбнулся широкой пастью и выразительно кивнул:
– Кто не знает странствующего рыцаря сэра Ричарда Пангира. Или, как все его звали на моей памяти...
– Не надо!
– Ричард чувствовал холодную дрожь, пробежавшую по спине. Из-за внезапной слабости он снова сел на траву.
– Я был им. Боюсь, всё в прошлом. В прошлом, которое ушло от меня слишком далеко. Я невероятно отстал от жизни. В том числе и от собственной.
– Вам это кажется с непривычки, рыцарь. Всё вернется.
Ричард медленно, напряженно покрутил головой, отрицая слова панголина.
Мохнатая гора вздохнула, нетерпеливо переступив передними лапами с внушительными кривыми когтями.
– У нас, панголинов, хорошая память. Мы живем долго. Мне уже более пятисот лет, и всю жизнь я считал, что на рыцарскую честь вполне можно полагаться.
– Но я больше не рыцарь...
– ..."сказал он, через полчаса после битвы с драконом", - словно строчку из рыцарского романа продекламировал панголин.
– Не обманывайте хотя бы себя, сэр Ричард. Вы - живая легенда!
– Я полуживая легенда, - возразил Ричард.
– Уж это никак не обман. Не собирался выходить на дорогу прямо сейчас... сразу... Если честно, вообще не рассчитывал выжить, - тихо добавил он, отворачиваясь.
Панголин услышал. И мягким, но совершенно непререкаемым тоном, каким изрекают вечную мудрость, сообщил, что если кому-то оставлена жизнь, значит, на то есть свои причины.
– Вам сейчас всё равно куда идти. Разделите мой путь, что вам мешает?
– Не хочу связывать себя обещаниями. Слишком давно не странствовал. Не знаю, хватит ли сил начинать всё сначала. Если честно, хочу только покоя. Мне нужно разобраться...
– Вы пойдете против призвания?
– Не могу сказать, что слышу теперь его голос.
– Но меня ведь вы слышите. Идите со мной до ближайшего перекрестка, пока наши дороги не разойдутся, - сказал панголин.
– Вы уйдете своим путем, когда пожелаете.
Ричард невесело усмехнулся:
– Сомневаюсь в наличии такового. Мне придется идти за вами до края света.
– В этом не будет необходимости, - серьезно сказал панголин.
– Через месяц я рассчитываю вернуться в свою долину... Если, разумеется, буду жив.
Некоторое время они молчали, потом Ричард поднялся, тем самым давая понять, что согласен.
– У меня есть одна просьба: не говорите никому, кем я был.
– Но вы и остались им, Ричард. Панголины видят иначе, чем люди. Мы воспринимаем собеседника как сложное многослойное существо: подобным образом устроено зрение у дельфинов...
– Знаю. Но разве вы не замечаете перемен? Хотя бы внешних.
Панголин заворчал, глядя себе под ноги. Это выражало смутную неуверенность, которую зверь обсуждал сам с собой.