Рыцарь пустыни, или Путь духа
Шрифт:
И Дик подошел.
– Посмотри, чем закончились твои подлые, дьявольские уловки! – рявкнул на него Руперт, гневно сверкая глазами. – Ты едва ее не убил!
– Простите, мне ужасно жаль, – ответил Дик почти искренне, – хотя я не понимаю, каким образом я в этом виноват. Похоже, ее ударила ваша птица.
– Это не моя птица, и ты это знаешь. Заряжающий, кто подстрелил этого фазана?
– Мистер Лермер, сэр. Фазан летел над вами очень высоко, но мистер Лермер вас опередил и сбил его.
В этот момент Эдит, бледная, как мел, поднялась на ноги.
– Ступай на свое место, Дик, – сказала она. – Руперт отведет меня домой. Позвольте мне опереться на вашу руку, Руперт.
Бережно
Добравшись до своей комнаты, она разделась, втерла в синяк мазь, – вызывать врача она наотрез отказалась – и, сев в кресло перед камином, задумалась. Кризис назрел, и птицы в небе приблизили его. После сказанных Рупертом слов, все уже не может оставаться, как раньше. Он просто обязан сделать ей предложение. Правда, оставался вопрос: примет ли она его?
Она спорила сама с собой по этому поводу все утро и фактически уже дала отрицательный ответ. Несмотря на наставления лорда Дэвена и деньги, поступление которых зависело от ее послушания, в последнее время Руперт так сильно наскучил ей, что ей претила сама мысль о том, что он может быть ее женихом или мужем – столь велико было расстояние между ними, хотя он в своей страсти был к этому слеп. В конце концов, она решила рискнуть и покончить с этим раз и навсегда, сказав ему, что всегда воспринимала его «как друга и родственника», и не больше. Разумеется, в тех обстоятельствах с ее стороны это был бы самый щадящий шаг по отношению к нему, но Эдит такое просто не пришло в голову. Она смотрела на эту ситуацию с точки зрения собственного спокойствия и удобства, и никак иначе.
Таково было принятое ею утром решение. Проблема заключалась в другом – останется ли она верна ему вечером? Вряд ли, казалось ей.
В конце концов, Эдит обладала женским чутьем, случай же на охоте, и в частности, то, что Дик притворился, будто это не он подстрелил злосчастную птицу, добавил в ее глазах к его прочим, уже известным ей, порокам и недостаткам еще один: а именно, то, что он отнюдь не джентльмен. Он также был трус, притворившийся, будто не видит, что сделал ей больно, так как боялся гнева Руперта, хотя Эдит отлично знала: ему наверняка хотелось подбежать к ней. Ведь единственным его достоинством, за которое она могла простить ему все его прегрешения, было то, что он боготворил землю, по которой она ступала.
А вот Руперт был джентльмен до мозга костей – сильный, нежный, верный; такой грудью бы защищал ее всю жизнь. Более того, она могла бы забыть обо всех своих тревогах. Возможно, она получила бы титул пэрессы, стала бы обладательницей высокого положения и богатства, тем более что ей страстно хотелось и того, и другого. Даже в самом худшем случае она жила бы в достатке, будучи женой уважаемого человека, который любил бы ее всей душой и потому был бы готов со многим смириться.
И все же Эдит колебалась, ибо все эти заманчивые вещи можно было купить лишь ценой вечного присутствия рядом с собой Руперта, на долгие и долгие годы, пока их не разлучит смерть. В общем, она была крайне несчастна, не говоря уже о том, что у нее болело плечо. Ей страстно хотелось, чтобы случилось нечто такое, что разрешило бы ее сомнения, взяло ответственность за решение из ее рук.
На ее месте многие девушки наверняка бы искали совета и руководства у силы, которая, как им казалось, направляла их судьбы, но только не Эдит. Идеи лорда Дэвена проникли ей глубоко в душу, отчего в ней не было веры ни во что. Вернее, лишь в огромный, слепой, ужасный, бурный мир, в котором она, рожденная, как ей думалось, исключительно по прихоти плоти, блуждала из одной тьмы в другую.
Горничная принесла ей чай; на подносе также лежало письмо, пришедшее со второй почтой. Оно оказалось от лорда Дэвена и начиналось с саркастического, хотя и довольно смешного описания неаполитанской гостиницы. А вот его конец однозначно свидетельствовал о том, что целью послания было отнюдь не желание лорда развлечь ее. Говорилось же в нем следующее:
«Я слышал, что вы все в Дэвене, включая Героя Семьи, который, как я надеюсь, подстригся и купил себе новую шляпу. Надеюсь, там у вас веселая компания. Напишите мне, сколько из вас посещают утреннюю молитву. Сообщите мне также, моя дорогая Эдит, как ваши дела, ибо это то, что волнует меня в первую очередь. Пора принимать решение, ибо если затянуть с этим делом, то Р. может снова отправиться на другой конец света и мы не услышим о нем еще много лет. Я не стану повторять мои доводы. Ваши интересы для меня превыше всего на свете, и у меня есть все основания желать скорейшего завершения этого дела. Думаю, этого достаточно. Доверьтесь мне, Эдит. Я беру на себя всю ответственность, ибо знаю больше и вижу дальше, чем вы. Не дайте глупым капризам, девичьим слабостям обмануть себя, встать между вами и вашим будущим. Я уже сказал: я умоляю вас прислушаться ко мне и подчиниться.
Эдит со вздохом облегчения положила письмо. Решение было принято за нее, и она была этому рада. Она выйдет замуж за Руперта. Теперь она точно знала, что станет его женой, как того требовал от нее кузен Джордж, а это было именно требование, если не откровенный приказ. Да, она была рада, и, несмотря на ноющее плечо, нарядилась так, чтобы сразить Руперта наповал и покончить с неизвестностью. Чем раньше он сделает ей предложение, тем лучше. Главное, пережить этот момент и забыть его, как дурной сон.
Но если те, кто обитают за пределами видимого мира, обладают неким зрением и знанием, то наверняка ангелы-хранители сделали запись об этом судьбоносном вечере с печальными глазами и тяжелым сердцем.
Глава VII. Помолвка
Не желая встречаться с Диком до тех пор, пока после происшествия на охоте его гнев не уляжется, Руперт до ужина не пошел ни в курительную комнату, ни в бильярдную, а уединился в библиотеке, чтобы провести там те унылые три часа между наступлением зимних сумерек и долгожданным гонгом, три часа, которые приходится терпеть, живя в сельском доме.
Он намеревался прочесть некий комментарий к Корану, если конечно возбужденное состояние ума позволит ему это сделать, ибо он любил приобретать разнообразные знания, особенно, если те касались Востока, его древностей, религии, исторических событий, – что, как мы помним, наводило на Эдит скуку. Увы, его превосходный план по использованию свободного времени был сорван хозяйкой дома: узнав у мрачного дворецкого, возвращавшегося с пустой чашкой, его местонахождение, леди Дэвен пришла расспросить его о причинах имевшего место днем на охоте несчастного случая. Руперт в свойственной ему сухой, деловитой манере изложил факты, постаравшись свести вину Дика до минимума. Впрочем, при всей своей флегматичной внешности, леди Дэвен оказалась догадливой и тотчас поняла, что произошло.