Рыцарь снов. Мохнатая магия
Шрифт:
В районе горы огоньки пламени уносились вверх в небо, словно не одна, а несколько вершин сейчас горели, или же словно земля сама, как и скалы, могла гореть с такой же лёгкостью, как высохшее дерево. Но дождь, постоянно хлеставший с неба вниз на этот огонь, метр за метром тушил его. И хотя они находились в нескольких милях от того места, они хорошо могли слышать звуки этой могучей схватки между огнём и водой.
Под рукой Кори, когда он опёрся о землю, чтобы потвёрже стоять на ногах, оказался какой-то гладкий предмет. Сумка с амулетом! Но куда ему пойти… что ему делать с ней? Мальчик не сомневался, что Изменяющийся без труда отнимет сумку у него, если он останется поблизости.
Быстрый взгляд сообщил ему, что Изменяющийся по-прежнему занят спасением своей глиняной фигуры от разрушения. Можно ли утверждать, что он победил в состязании или нет, Кори не знал. Изменяющийся сделал гору ниже, но не так, как указывал Гром-птица — передвинуть вершину неразрушенной и расположить, нацеленной в сторону пустыни. И буря, которую вызвал Гром-птица, положила конец огню.
Кори крепко прижал амулет-связку в груди. А потом он поднялся на ноги и побежал, без какой-либо цели, просто куда-нибудь в пустыню, в направлении края водоёма, где находился каменный лес. Если вороны и издали предупреждающий крик, то он не расслышал его: этот рёв на земле и на небе был настолько громким, что наполнял всю ночь.
Задыхаясь, он каким-то образом добрался до гребня провала, остановившись там на несколько секунд, чтобы оглянуться назад. В свете костра он увидел небольшое кожаное укрытие Изменяющегося. С этой точки Кори не мог видеть призрачную фигуру Гром-птицы — только человеко-зверя, приставлявшего своё творение к одному из окаменевших деревьев. А вокруг и над ними летали, кружась, вороны. И увидев их, Кори снова побежал.
Когда он только схватил сумку с амулетом, она показалась очень лёгкой, словно в ней хранились одни лишь перья. Но во время бега она становилась всё тяжелее и тяжелее, её вес всё больше тянул его к земле. И он бежал так, словно на ногах у него гремели цепи; бег его перешёл на трусцу, а потом и на ходьбу. Теперь он находился в темноте, хотя сзади сияние расплавленной горы напоминало свет восходящего солнца, только не на востоке, а на севере. И это сияние бросало тень перед ним — тень эта беспрестанно изменялась.
Когда он покидал ту лощину, она была тенью мальчика. Сейчас же у неё скрючилась спина, и она стала плотнее… Кори взглянул на своё тело. И снова увидел мех, перепончатые задние лапы, передние лапы с когтями, а позади — чешуйчатый хвост, волочившийся по земле. Теперь он двигался со скоростью едва волочащего ноги бобра. Он снова стал Жёлтой Ракушкой!
Сердце почти выпрыгнуло из труди Кори. Он был уверен, что навсегда вернулся в своё тело, если и не в свой родной мир… однако теперь… Да, теперь у него есть сумка с магическим амулетом, но он снова потерял себя. И в неуклюжем теле бобра, в этом месте, где ничего не растёт, у него будет совсем немного шансов скрыться — это земля койотов, и он не сомневался, что Изменяющийся получит здесь преимущество.
И всё же он продолжал двигаться вперёд, шаркая ногами, крепко прижимая одной лапой к груди тяжёлую сумку, в то время как сам передвигался на других-своих трёх конечностях с какой только мог скоростью. Вода… только бы добраться до воды! Но вокруг лишь пустыня. И никакой воды.
Если бы только буря дала немного её этой земле, даже лишь на короткое время до того, как песок поглотит её!
Обоняние Жёлтой Ракушки искало воду, он приподнимал свой нос, откидывая далеко назад голову на его мясистых плечах. И он уловил её запах — на юго-востоке. Нисколько не колеблясь, он повернулся, чтобы направиться на поиски этой воды.
Он брёл со скоростью, какую только могло развить его тело бобра. И сумка стала ещё более тяжёлой, она всё больше и больше своей тяжестью замедляла его движение. Однако он не опускал её на землю, даже чтобы хоть немного передохнуть: у него появилось чувство, что если он выпустит её из своей лапы, то уже не сможет снова поднять её.
Фальшивое солнце сверкающей горы теперь гасло. Наверное, буря, призванная Гром-птицей, чтобы погасить это пламя, побеждала. Поэтому путь становился всё темнее. И вот он уже вошёл в мир песчаных дюн. Жёлтая Ракушка даже и не смел пытаться карабкаться по ним, неся при этом тяжесть сумки. Перед глазами у него стояло видение, как он тонет в каком-то оползне на этой предательской поверхности. Поэтому ему приходилось сворачивать в сторону и изворачиваться, ползти по самым низким местам. Если бы он оставался мальчиком, ему бы не удалось найти дорогу, и он бы безнадёжно затерялся. Но поскольку он был Жёлтой Ракушкой, запах воды служил ему проводником.
Над головой раздалось карканье. Ему не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что, наверное, его заметила одна из ворон, что если даже он скрылся на некоторое время от Изменяющегося, то теперь его снова выследили. И совсем скоро человеко-зверь направится за ним, Жёлтая Ракушка не сомневался в этом. Его единственная надежда ускользнуть от мага основывалась на том, что запах воды стат теперь сильнее, и что дюны, среди которых он пробирался и скользил, были всё меньше и всё дальше друг от друга.
Вот он обошёл последнюю и оказался на полосе каменистой земли, где огромные скалы возносились в небо. Карканье над его головой повторилось раз, другой. Появились другие вороны, собираясь в стаю. Он ожидал, что птицы набросятся на него, чтобы заставить бобра бросить сумку, которая сейчас так отягощала его, как будто передние лапы держали огромный камень. Но они лишь кружились в небе и звали своего хозяина.
С последними силами Жёлтая Ракушка потопал по этой каменистой земле и вышел к предмету своих исканий, трещине в земле, в которой бежала серебристая вода. Хоть и не настоящая река, всё же это был поток, который вился среди кустов шалфея и давно высохших остатков предыдущих бурь, так что слепо броситься в воду, да ещё с тяжестью сумки было бы опасным делом. Но не настолько опасным, подумал бобр, как оставаться на земле, где он был таким неуклюжим и двигался столь медленно.
Не останавливаясь, чтобы подумать или оглянуться назад, Жёлтая Ракушка нырнул, и сумка потянула его вниз и вниз, словно чтобы дотянуть его до самого дна трещины и якорем удерживать его там, пока он не задохнётся в потоках этой воды или не будет задушен плавающей в ней растительностью.
И все же Жёлтая Ракушка не отпускал свой украденный трофей, плывя по течению, отдавая все силы, что ещё оставались у него, таща сумку с собой. Она ударялась о камни на дне, цеплялась о плети водорослей, и бобр сражался с ней, словно она была каким-то живым врагом, решившим покончить с ним. Но ни разу он не ослабил когти, чтобы не выпустить её.
А потом он неожиданно был пойман в какой-то водоворот. Сумка выскользнула из его хватки, уносясь прочь. Бобр попытался вернуть её себе, но для этого ему пришлось поползти, выбравшись наполовину из воды. И в тот же миг он услышал звук, от которою замер на том месте, где был.
Вой койота прозвучал так громко и резко, что казалось, словно горячее дыхание этого охотника способно высушить мех, вставший торчком на спине бобра. Оскалив свои острейшие зубы, Жёлтая Ракушка повернулся в грязи, вытаскивая сумку из-под своего тела, и решительность Кори усиливала упрямое желание животного предстать перед лицом древнего врага.