Рыцарь страха и упрека

Холод Алла

Их роман развивался с бешеной скоростью. После окончания милицейского вуза Павел определился на службу, в отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Как поняла Соня, совершенно не разбиравшаяся в этой сфере, устроиться именно туда было не так легко, удалось это Павлу благодаря помощи отца, который занимал какую-то должность (она опять же сразу не запомнила) в облисполкоме.

Многое из того, что говорил Паша, ей было не совсем понятно. Соня выросла в женском обществе, ее детство прошло в творческой атмосфере театрального мира, институтские знакомые – не все, конечно, но многие – были примерно того же воспитания, имели те же вкусы, понятия и ориентиры. Практическую сторону жизни в ее кругу обсуждали редко. Разве что девчонки между собой сетовали на то, как стало трудно прилично одеваться. Товаров, конечно, стало больше, появился

выбор, но пойди-ка, купи все, что хочется. Ну и Клара периодически ворчала, возмущаясь ростом цен на продукты. Павел был другой, он твердо стоял ногами на земле. И, похоже, свою жизнь он уже как-то распланировал.

Соня и Павел были очень разными, но девушке некогда было задумываться об этом, Волков не оставлял ей времени на размышления. Они стали активно встречаться, очень скоро в их отношениях появился секс, они быстро сближались. Павел стал бывать у Сони дома. Клара и Лиля на его появление отреагировали молчанием, то есть его, конечно, приглашали к столу, с ним разговаривали, но своего мнения о Сонином ухажере никто не высказывал.

Следующим шагом было представление Сони семье Павла. Младший брат Антон, озорной, веселый парнишка, Соне понравился, а родители показались людьми с какой-то другой планеты. Пашина мама была слишком сильно, на Сонин взгляд, осыпана пудрой, тяжело благоухала дорогим парфюмом, и обилие украшений на ее шее, пальцах и в ушах тоже было несколько чрезмерным. Римма Матвеевна говорила с Соней покровительственным тоном, хотя и вполне мирно, смотрела на нее оценивающе, с некоторым сожалением и одобрением одновременно. Соне почему-то показалось, что такой матери, наверное, в глубине души хочется иметь невестку-сироту. Отец, Константин Александрович, разговаривал мало, казалось, что ему ни до чего нет совершенно никакого дела. Он оживлялся, только когда по телевидению шли политические программы, в которых кто-то кого-то разоблачал, и рассмешить его можно было только дракой парламентариев, съемкой известного деятеля в бане и чем-то подобным. Его общение с женой и сыновьями носило форму отдачи распоряжений и поручений, которые члены семьи должны были исполнять. Голос главы семейства отнюдь не был командным, скорее наоборот – он говорил довольно тихо, однако никто и не думал оставлять его приказы без исполнения. Павел прекрасно понимал, что Соня – существо из другого мира, поэтому настаивать на установлении какой-то близости между ней и своими родителями не собирался. Однажды, когда он провожал ее домой после ужина, проведенного в кругу его семьи, Павел сказал:

– С предками, конечно, хорошо, и обед всегда готов, и материально попроще, всегда можно запросто копейку перехватить, но жить мы с тобой будем отдельно. Справишься?

У Сони округлились глаза.

– Что значит: будем жить отдельно? – ошарашенно спросила она. – Ты что, вот так делаешь мне предложение?

– А почему нет? – пожал плечами Павел. – Ты что, против?

– Просто это как-то очень неожиданно, – смутившись, ответила девушка. – Мы еще так мало времени вместе, я институт не закончила…

– Сонечка, не ерунди, – ласково сказал Павел, приобняв ее за плечи. – Мы мало времени вместе – это правда, но за этот промежуток мы с тобой прошли путь, на который другие тратят годы. Разве не так? Мы с тобой спринтеры, вот мы кто.

Он улыбнулся своему сравнению и, как всегда, не дав Соне времени на размышления, заявил:

– Да и что тут думать? Мы любим друг друга, нам хорошо вдвоем. Ты самая прекрасная и нежная девушка в мире. Я хочу быть с тобой, не хочу с тобой разлучаться. Разве это не повод для того, чтобы пожениться и жить вместе?

Он помолчал, глядя ей в лицо, потом внезапно посерьезневшим голосом добавил:

– Если, конечно, ты так же любишь меня, как я тебя.

– Конечно, я тебя люблю, – поспешила успокоить любимого Соня. – Какие могут быть сомнения? Просто я не очень себе представляю, что такое самостоятельная жизнь… Как все это будет: как и где мы будем жить, и все остальное…

– Тебе не надо об этом думать, милая, – ответил Павел. – Я мужчина, думать об этом – моя обязанность.

После этих слов он крепко прижал ее к себе. Соня хотела еще что-то сказать, но он не позволил – впился в ее губы поцелуем, как всегда не давая вздохнуть, не давая опомниться.

Домашние отреагировали на новость довольно прохладно. Лиля считала, что Соне еще рано выходить замуж. Во-первых, она пока учится, она еще не получила профессию, не закончила образование.

Одно дело незамужняя девушка, которая имеет отношения с парнями, она и предохраняется более тщательно, и вообще ведет не такую активную сексуальную жизнь, какая начинается у молодоженов. Что, если Соня забеременеет, не закончив институт? Это был веский аргумент в пользу того, чтобы не спешить. Пианисты прекрасно знают, как может отразиться на руках длительный перерыв в занятиях. Это чревато тендовагинитом – профессиональным заболеванием музыкантов. Нагрузка, которая дается рукам после перерыва в занятиях, провоцирует боли и опухание, пианисты называют это «переиграть руки». Соня задумалась. Клара добавила и другие аргументы. Она считала, что Соня слишком недолго знакома с Павлом, плохо представляет себе, что он за человек.

– Я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу и никогда не вышла замуж, – говорила она. – Но вы с Павлом очень разные, ты очень мало его знаешь. Любовь, страсть – это прекрасно, но когда люди начинают жить вместе, этого становится мало. И потом, мне кажется, что он подавляет тебя, такой парень, как он, всю жизнь будет за тебя все решать. С ним вряд ли ты будешь принимать какие-то самостоятельные решения. Ты рядом с ним как кролик перед удавом.

Соня чувствовала, что в словах Клары есть большая доля истины. В их дуэте Павел действительно вел первую партию. Но так ли уж это плохо?

– А может, это не так уж плохо, а, Клар? – возразила Соня. – Если он считает, что сам должен принимать решения, значит, он будет нести ответственность за свою семью. А что, лучше жить с рефлексирующим нытиком, с романтическим хлюпиком? Я их насмотрелась в институте, они только и могут, что устраивать выяснения отношений и закатывать глаза. А Павел взрослый, он настоящий мужчина.

– Может, ты и права, девочка, – ответила тетка, – наверное, такой девушке, как ты, и нужен мужчина, который будет надежным плечом. Главное, чтобы он был именно таким. А мы пока плохо знаем, какой он, твой Павел.

На самом деле Клара в первый же визит Сониного ухажера в их дом составила определенное мнение на его счет. Она была опытной женщиной и хорошо знала мужчин. Она заметила, каким оценивающим взглядом он одарил Лилю, когда та не видела, да и на Клару, в то время еще очень привлекательную зрелую женщину, он посмотрел не с полагающимся почтением, а с чисто мужским интересом. Клара хорошо знала эту кошачью породу мартовских охотников, их глаза она изучила на протяжении жизни очень хорошо и ни с чем бы не перепутала. Такие мужчины, даже имея счастливый брак, не могут сконцентрироваться на одной-единственной женщине. Но говорить об этом Соне ей не хотелось. Во-первых, может, Павел окажется другим и, женившись, перестанет стрелять прищуренными глазами по сторонам. А во-вторых… Соня влюблена, если Клара ее сейчас отговорит, кто знает, а вдруг она упустит свое счастье, свою судьбу? И останется такой же одинокой, как она сама, на всю жизнь. Внешняя привлекательность вовсе не гарантирует женщине счастливую судьбу, это Клара знала по себе. Не понятно только, зачем так спешить, что за гонку устраивает Павел? Хотя и тут объяснение имелось: это Соня пока студентка, а он постарше, уже работает, ему уже неинтересно жить с родителями, ему хочется полноценной личной жизни. Его можно понять. И Клара не стала отговаривать Соню от поспешного решения.

Павел решил, что свадебное торжество им не обязательно.

– Зачем нам вся эта свадебная дребедень? – рассуждал жених. – Расходов – куча, а толку? Напьются все до поросячьего визга, да и только. И вообще все эти жлобские навороты с прохождением мостов, ленточками на машинах… Не нравятся мне эти свадьбы с куклами на машинах. И невесты с прическами, как у кукол, тоже.

Соня вообще-то представляла свою свадьбу несколько иначе, ей самой не нравились куклы и ленты. Не нравился ей и ресторанный дух на больших мероприятиях, ее тошнило от этого запаха. Ей представлялось небольшое тихое кафе, элегантное светлое платье, большой букет роз, близкие друзья и подруги, танец, который полагается запоминать на всю жизнь. Да и девчонки в институте уже предвкушали событие, потому что Соня на их курсе выходила замуж первая. Со второго, третьего курса в ЗАГС, как правило, не ходили, если и случались свадьбы, то на последних годах обучения. Но Соня не считала себя имеющей право голоса в данном вопросе по той простой причине, что финансирование вопроса было делом родителей Павла, значит, и решение должно приниматься в той семье.