Рыцарь Теней
Шрифт:
– Первым был самозваный Дворкин, – сказал я. – Вторым – Оберон. Спускаемся по родословному древу, а?
Он сощурился и недоуменно склонил голову набок. Еще один правдоподобный штрих.
– Не понимаю, о чем ты, Мерлин. Я…
Призрак коснулся заслона и вздрогнул, словно наткнувшись на оголенный провод.
– Тысяча чертей! – вскричал он. – Ты, что ли, совсем никому не доверяешь?
– Семейная традиция, – отвечал я, – подкрепленная недавним опытом.
Впрочем, меня несколько смутило отсутствие пиротехнических эффектов.
С новым проклятием призрак перебросил плащ через левую руку, правая метнулась к превосходной копии отцовских ножен. Украшенный серебряной насечкой клинок со свистом описал дугу и ударил в самое средоточие заслона. Искры брызнули на фут, лезвие зашипело, словно его раскалили и окунули в воду. Инкрустакия на клинке вспыхнула, снова взметнулись искры – в этот раз на высоту человеческого роста, – и я почувствовал, что моему заслону пришел конец.
Призрак вступил в пещеру, я развернулся и взмахнул мечом. Однако клинок, очень похожий на Грейсвандир, вновь описал круг, отбил мой выпад и нацелился мне в грудь. Я занял четвертую позицию, однако его клинок ушел вниз, продолжая мне угрожать. Я перешел в шестую, но поразил лишь воздух, купившись на ложный выпад. Клинок надвигался снизу. Я снова парировал. Противник отклонился вправо, выбросил мне в лицо растопыренную левую ладонь, опустил острие и, словно фокусник, перехватил эфес.
Слишком поздно я заметил, как взметнулась правая рука. Левая коснулась моего затылка. Рукоять Грейсвандира двигалась прямо мне в челюсть.
– Так ты и вправду… – начал я, но договорить не успел.
Последним, что я видел, была серебряная роза.
Такова жизнь: доверяй – и тебя обманут, не доверяй – обманешься сам. Решения у моральных парадоксов не существует, а для меня к тому же было слишком поздно. Теперь мне не выйти из игры.
Я очнулся в полной темноте, встревоженный и сбитый с толку. Как всегда в таких случаях, я оставался лежать неподвижно и дышал ровно, будто еще сплю. И вслушивался.
Ни звука.
Я чуть-чуть приоткрыл глаза.
Маловразумительное зрелище.
Я снова зажмурился. Может быть, удастся уловить колебания поверхности, на которой я лежу ничком?
Не колеблется.
Я полностью открыл глаза и с трудом поборол желание тут же опять закрыть. Приподнялся на локтях, потом подобрал под себя колени. Повернул голову. Ничего чуднее я не видел с тех пор, как пьянствовал с Люком и Чеширским Котом.
Все вокруг было совершенно лишено красок, только черное, белое и серое. Как фотографический негатив. Зияющая черная дыра – надо полагать, солнце – висела невысоко над горизонтом по правую руку от меня. По темно-серому небу лениво проплывали чернильно-черные облака. Я сам превратился в негра, зато камни подо мной и вокруг лучились ослепительной белизной.
Я медленно встал, огляделся. Да. Земля сверкает, небо темно, я – серая тень между ними. Прямо скажу, приятного мало.
Воздух был сухой, морозный. Я стоял у подножия кипенно-белых гор, наводящих на мысли об Антарктиде. Они уходили влево. Справа, в направлении восходящего – если моя догадка верна – солнца тянулась черная равнина. Пустыня? Мне пришлось заслониться ладонью от ее пронзительного… чего? Антисвета?
«Черт!» – попытался сказать я и обнаружил сразу два обстоятельства.
Во-первых, мое восклицание осталось беззвучным. Во-вторых, челюсть чертовски болела – там, куда ударил отец или его подобие.
Я повторил свое беззвучное соображение и вытащил колоду. Если тебя забросило куда-то не туда, лучше не строить пустых догадок. Я сдал Козырь Колеса-Призрака, сосредоточился.
Никакого отклика. Но, может быть, Призрак, который и велел мне затаиться, попросту не хочет отвечать на зов. Я перетасовал колоду. Остановился на Флоре. Она всегда охотно выручала меня в трудную минуту. Я вгляделся в ее милое лицо, сосредоточился…
Ни один золотистый локон не шелохнулся. Температура не снизилась и на градус. Карта оставалась картой.
Я удвоил усилия и даже подкрепил их заклинанием. Дохлый номер.
Тогда Мандор. Несколько минут я убил на его карту – тот же результат. Попытался связаться с Рэндомом. Ничего. Бенедикт, Джулиан. Нет и нет. Фиона, Люк, Билл Рот. Еще три в минусе. Я даже вытащил пару Козырей Рока, но не смог достучаться ни до сфинкса, ни до башни из костей на горе зеленого стекла.
Я сложил колоду, убрал ее в футляр и в карман. Раньше такое случалось только в хрустальной пещере. Впрочем, карты можно блокировать самыми разными способами. Сейчас не время гадать, что же произошло. Важнее придумать, как перебраться в какое-нибудь более приветливое место, а выяснением причин заняться на досуге.
Я пошел. Ноги мои ступали совершенно бесшумно. Я пнул гальку. Она запрыгала вперед, но я ровным счетом ничего не услышал.
Белое налево, черное – направо. Горы или пустыня. Я свернул влево. Ничто не двигалось, кроме черных-пречерных облаков. Каждый выступ отбрасывал режущую глаз белизну – сумасшедшую тень на сумасшедшей земле.
Еще раз свернуть налево. Три шага… обогнуть валун. Вверх по склону. На холм и вниз. Вскоре слева между камнями покажется алая полоска…
Ничего подобного. Ладно, в следующий раз…
Острая боль в виске. Ни намека на красное. Вперед.
Расселина справа, за следующим поворотом.
Я потер виски, которые начало ломить, когда никакой расселины не обнаружилось. Я засопел, на лбу выступил пот.
Болотная зелень в мелких синих цветочках у подножия следующего косогора…
Заломило в затылке. Никаких цветов. Никакой болотной зелени.
Тогда пусть облака разойдутся, и солнце прольет черноту…
Ничего подобного.
…и журчание бегущего ручейка донесется из следующей расселины.