Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
Нагибаясь, чтобы пройти под ветвями ивы, князь спустился на берег Шельды. Берег реки здесь зарос тростником. Князь вошел в воду по колено, вытащил легкую лодку, скрытую в тростниковых зарослях, проворно сел в нее, взял весла и поплыл.
Луна, показавшаяся из-за облака, бросала на Шельду бледный серебристый отблеск. Лежа в узкой и длинной лодке, князь еще не выплыл из тростника. Пробираясь через его заросли как человек, прекрасно знающий дорогу, он двигался по воде, не производя ни малейшего колебания стеблей.
Дважды
Час ночи пробил на соборных часах Турне, и в тишине этот звук достиг того места, где остановилась лодка.
«Час! — подумал князь. — Пора на другой берег. Но как это опасно при свете луны, будь она неладна! Проклятые французы караулят на обоих берегах, при малейшей тревоге за мной погонятся, как за лисицей».
Размышляя, князь тихо и осторожно раздвинул тростник и взглянул на реку.
«А это еще что такое?»
Он заметил темное пятно, вырисовавшееся на поверхности воды. Эта масса, форму которой невозможно было различить, плыла по течению, крутясь вокруг себя при каждом встречаемом препятствии. Князь, раздвинув тростник, высунул голову, чтобы лучше рассмотреть. Темное пятно медленно подвигалось.
В месте, где стояла лодка, тростник сужал русло, и течение было сильнее, чем в открытой части реки: черная масса понеслась быстрее. Князь взял длинный багор со дна лодки и, зацепив эту массу, притянул к себе. Это оказался огромный мех для жидкостей, крепко связанный и герметически закрытый. Князь схватил его и хотел поместить в лодку, но мех оказался чересчур тяжел.
В эту минуту луна нырнула за тучу, которая, к сожалению, была небольшой, но князь решил, что должен воспользоваться благоприятной темнотой, которую ждал с таким нетерпением. Он толкнул мех в густой тростник.
— Течение теперь его не унесет, — пробормотал он, — На обратном пути я узнаю, что заключается в нем.
Он выехал из тростника и пересек реку почти по прямой линии. В тот момент, когда он достиг противоположного берега, луна вышла из-за тучи — еще ярче и серебристее, чем была.
Там, где князь причалил, оказалась небольшая, но довольно глубокая бухточка. Он спрятал в ней свою лодку, прыгнул на берег и осмотрелся вокруг. Справа тянулся лес Барри, слева простиралась большая равнина, на краю которой виднелся осажденный город Турне.
В уверенности, что ни одно человеческое существо не подсматривает за ним, князь сразу же пошел к стоявшей одиноко ферме, окруженной небольшим садом и забором. Калитка фермы была открыта, князь вошел. Едва он сделал несколько шагов по двору, как из конюшни вышел слуга, держа за узду оседланную лошадь. Князь вскочил на лошадь и выехал со двора, не говоря ни слова.
Оставив справа лес Барри, а слева Турне, он направился к Лезу — маленькой деревушке, составлявшей вершину треугольника, два другие угла
Скоро на равнине показались палатки, пушки, солдаты в блестящих мундирах. Это был лагерь англо-голландской армии. В середине лагеря возвышалась палатка герцога Кумберлендского.
Эта часть союзной армии угрожала лесу Барри и Фонтенуа, другая часть, голландцы, под командованием принца Вальдека, угрожала Антуани. Австрийцы занимали центр.
В этих лагерях, так же как и во французском, все огни были погашены. Князь не замедлял аллюра своей лошади, напротив, он погонял ее. Вскоре он доехал до аванпостов. Там, как и в лесу Барри, не спали.
Князя окликнули по-английски, он ответил на том же языке, назвал пароль и въехал в лагерь. К нему навстречу вышел офицер. Князь сошел с лошади, дружески пожал руку офицеру, тот приказал солдату держать лошадь и взял князя под руку. Оба за пару минут дошли до палатки герцога Кумберлендского. Провожавший князя офицер был адъютантом герцога, и потому прошел беспрепятственно в его палатку.
Эта палатка была устроена с таким комфортом, о каком только может мечтать англичанин, любитель удобств, особенно в походное время. Три полотняные перегородки разделяли ее на столовую, гостиную и спальную.
Офицер попросил князя подождать в столовой и прошел в гостиную, служившую также кабинетом. Князь остался стоять среди множества офицеров главного штаба, наполнявших комнату. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него, но он, по-видимому, не замечал этого внимания к своей персоне. Адъютант приподнял полотняную портьеру и сказал:
— Войдите!
Князь переступил порог и низко поклонился.
Герцогу Августу-Вильгельму Кумберлендскому было тогда всего двадцать четыре года. Третий сын короля английского Георга II, он целиком посвятил себя военному искусству и в 1743 году, в битве при Достингене, сражался возле своего отца. Назначенный главнокомандующим континентальной английской армии, он по своему званию, положению и могуществу был самым влиятельным из трех полководцев союзной армии. Высокий, стройный, с рыжими волосами, английский принц был настоящим потомком Эрнеста-Августа, принца Ганноверского, прозванного Геркулесом Белокурым.
Когда князь вошел в гостиную, герцог сидел на складном стуле перед низким круглым столом, на котором была разложена карта.
— Подойдите, — сказал он князю.
Тот подошел, портьера опустилась за ним, адъютант герцога встал возле князя.
— Вам удалось? — спросил герцог после краткого молчания.
— Да, — ответил князь.
Он вынул из кармана бумаги, взятые у Шароле, и подал английскому принцу, который поспешно развернул их и прочел, потом, приподняв голову, устремил на князя пристальный и проницательный взгляд. Князь выдержат этот взгляд с совершенным бесстрастием.